часы, чтобы убедиться, или не убедиться, в его пунктуальности. Мне почему-то хотелось находить в нем достоинства, как некоторое время назад я старался найти их в своем отце.
– Почему ты уходишь так рано, а возвращаешься так поздно?
– Все прозаично, работа, – отозвался Марк и протянул ладонь для рукопожатия. Впервые за все это время я пожал его крепкую холодную руку.
– А завтра?
– Завтра я выходной.
Не скажу, что при этих словах я почувствовал облегчение или радость. С одной стороны, было ощущение расслабленности, предвкушения, ожидания, а с другой – страха и даже опасения за свою жизнь.
– А ты тут как? Весь день дома просидел?
– Почти. Днем выходил дышать воздухом, нравится мне этот район.
– Да. Мне тоже.
Сегодня Марк был в наглаженных брюках, длинном светлом пальто и в тех самых туфлях, которые вчера начищал до блеска.
«Почему такой разный стиль одежды каждый день?» – подумал я и тут же озвучил этот вопрос.
– Почему спрашиваешь?
Марк нагнулся и занялся уже привычным делом, чисткой обуви. Видимо, для него это ежедневный ритуал по возвращении с работы.
– Любопытно, – честно признался я.
– Хочешь знать? Хм. Ты еще такой…
– Какой?
– Не побитый жизнью, – улыбнулся Марк. – Молодой ты. Не служил?
– Нет.
– Двадцать есть?
– Двадцать один. Но мне кажется, ты лишь немногим меня старше. Сколько тебе?
– Хм, двадцать один… Мне тридцать два. Что ж, ты прав, пожалуй – немногим. Но не в возрасте суть, а во взгляде. У тебя взгляд другой.
– Какой это другой? – не понял я.
– Так и будем стоять в коридоре?
– Ты хозяин. Решай.
Я вдруг осмелел, почувствовал, что опасностью от него пахнет все меньше и меньше. Едва он только вошел в квартиру и мы начали общаться, я ощутил спокойствие внутри.
– Вчера, когда мы с тобой курили на кухне, мне позвонили и сказали, что молодую девушку, примерно твоих лет, может быть, немного старше, нашли изуродованной в районе Нариц. Но не это главное, в нашей огромной дыре такие случаи не редкость и уже достаточно привычны, как и таинственное исчезновение котов, собак, рыб. Проблема, мой друг, в том, что она была изнасилована. В ней нашли семенную жидкость, которая не могла принадлежать убийце никоим образом. Вторая проблема – девушка была прибита толстыми гвоздями к стене в одной из церквей района Нариц, ее тело висело так, как висит распятый на кресте Иисус. И третья проблема, что ни священник, ни прохожие, никто не видел ничего подозрительного. Священник первым отворил дверь церкви, в семь тридцать утра, и увидел тело. Ключ от церкви был только у него одного. Он вызвал полицию, и когда она приехала, его сразу задержали и отвезли в участок для допроса.
– Почему тебя вызвали так поздно, ведь преступление случилось утром?
– Этим изначально занимались другие люди, меня вызвали, чтобы я провел допрос. Знаешь ли, у меня взгляд такой… я вижу, когда мне лгут, – сказал он медленно и серьезно.
От его слов по телу побежали мурашки, впрочем, как и от подробностей о мертвой девушке.
– Пойдем на кухню. Хочу перекусить.
Он приготовил нам яичницу с беконом, налил по чашке своих фирменных помоев… простите, кофе. И когда мы сели ужинать, Марк продолжил оборвавшийся разговор.
– Семя, найденное внутри убитой, не может принадлежать этому священнику, да и убийце…
– Почему?
– Это было семя быка. Не представляю, каким образом оно могло попасть внутрь, если…
– Он ассоциирует себя с быком, – сказал я, оборвав его на полуслове.
– С чего ты взял? – Марк кинул на меня безразличный взгляд.
Как я понял, для него было абсолютно нормально говорить за ужином об убийствах, расчлененке и семенной жидкости быка. Я решил не смущаться и последовать его примеру. Не стану скрывать, с каждой минутой он становился для меня все интереснее.
– Если убийца позволил сперме быка попасть внутрь жертвы, тем самым, возможно, он хотел сказать, что ассоциирует себя с этим животным. Не стоит отбрасывать такой вариант.
– Предположим. И чем это может помочь?
– Как чем? Ты ведь можешь собрать психологический портрет убийцы, как пазл.
Он странно посмотрел на меня. Я не мог понять, какую именно эмоцию пробудили в нем мои слова.
– Ты детективов пересмотрел?
– Да, – ответил я честно. – Много детективов. И смотрел, и читал. Агату Кристи, Конан Дойла…
Мои познания в области детективных романов Марка не заинтересовали.
– Понятно. Допустим, он себя возомнил быком, что дальше? Мы тщательно проверяем всех владельцев ферм, ранчо, которые держат на скотных дворах быков. Но это процесс длительный.
Мы уже давно доели яичницу, выпили кофе (который как будто кто-то уже пил до нас и вместо сахара решил добавить земли) и теперь сидели в плотном облаке дыма. Курили.
– Но ведь он мог заранее подготовить сперму, а затем…
– Да, такой вариант мы тоже рассматриваем, но, как понимаешь, это осложняет дело.
Я вдруг почувствовал себя детективом. Скажем, великим Эркюлем Пуаро. И немного улыбнувшись потрогал свои усики, точнее то место, на котором они могли бы быть.
– Интересно, что говорит священник? Как пытается объяснить происшествие? Это же достойно детективного фильма! – с явным любопытством и даже восторгом произнес я.
– Это не игра, Домиан. Не детектив. Сегодня днем мать девушки, сгорбленная, разом постаревшая, целых восемь часов прорыдала сначала у холодных ног дочери, а затем в нашем отделении. Отец девушки поклялся, что вырвет внутренности убийцы через рот голыми руками, а затем возьмет швабру и просунет ему в горло так, чтобы она вышла из анального отверстия. Конечно, настолько сильные эмоции у людей лишь в первые дни. Девяносто девять процентов родителей жертв, как правило, в итоге смиряются, когда убийцу находят и дают ему реальный срок. И через некоторое время просто продолжают жить дальше. Так вот, Домиан, это не фильм. Я был в той церкви, и такого мне не доводилось видеть никогда. Она была полностью голой, и он…
В ту же секунду я встал из-за стола и молча покинул кухню. Нужно было срочно умыться и выпить стакан воды. Мне вдруг стало холодно, начало бросать в дрожь, короче, было как-то не по себе.
– Все нормально? – спросил Марк, когда я вернулся. – На тебе лица нет. – Я неопределенно качнул головой. Он секунду вглядывался в мое лицо, затем пожал плечами. – Ладно, не будем об этом. Но за мысль с быком спасибо. Я подумаю над этим.
– Томасу Харрису, который написал «Молчание ягнят». Ему спасибо. Там маньяк вкладывал в рот своим жертвам куколку бабочки, тем самым он хотел заявить миру о своем преображении. Буффало Билл ассоциировал себя с гусеницей,
