в ней прежде?
– Нет, никогда.
– С кем из друзей ты залез туда?
– Разве это имеет значение? Я же сказал, что сам разжег огонь. Нет смысла причинять неприятности кому-то еще.
– Зачем ты разжег огонь? – спросила Имоджен.
– Там было холодно. Дождь лил как из ведра. Я не предполагал, что погода испортится, и не надел плащ. – Он помолчал, откровенно обдумывая формулировку. – Одна девушка продрогла. Корзина была металлическая, и пламя в ней скоро погасло.
– Продолжай.
– Это все. Мы вышли из будки и отправились в клуб слушать группу.
Эдриан мельком посмотрел на Имоджен. Она выглядела мрачно, в полном соответствии с его собственными ощущениями.
– К сожалению, этот поджог имел очень серьезные и печальные последствия, Гэбриел, – сказал Эдриан.
– Поджог? Не было ничего подобного. Я бы не стал ничего палить.
– Это решать судье.
– Судье? Почему? Вы обвиняете меня в пожоге? Но ведь это наверняка был несчастный случай.
Имоджен шумно вздохнула.
– Боюсь, случилось еще кое-что, – сказала она.
– Если позвоните моим родителям, они возместят любой нанесенный ущерб.
– На самом деле все гораздо серьезнее, – Эдриан прервался и посмотрел на Имоджен. – В подвале будки обнаружили труп, – закончил он.
Слова Эдриана заставили Гэбриела побледнеть.
– Что?
– Кто-то был в подвале, когда постройку охватил огонь. По всей вероятности, бездомный, но пока мы ничего не можем с уверенностью утверждать, сначала будет проведено детальное обследование трупа и места преступления.
– Нет… Там были только мы, – еле слышно произнес Гэбриел, чья грудь вздымалась от волнения.
– С вами все в порядке? – спросила Имоджен.
Теперь Гэбриела била крупная дрожь. Казалось, еще мгновение, и его стошнит.
– Вы поможете себе, только честно назвав тех, с кем были в будке. Они подтвердят вашу версию про огонь, разведенный в корзине.
– Можно позвонить родителям? Думаю, понадобится адвокат. А пока мне не стоит ничего говорить.
Его дыхание стало частым и затрудненным. Он захрипел, стараясь вдохнуть поглубже.
– У вас астма, Гэбриел? – с тревогой спросила Имоджен.
Он кивнул, уже сражаясь с застежками на кожаном корсете, сжимавшем его талию. Парню явно не хватало воздуха.
– Допрос временно прерван в 00:15, – произнес Эдриан и остановил запись.
– Помоги уложить его, – попросила Имоджен.
Полицейские опустили Гэбриела на пол. Он был тяжел и неповоротлив, но его следовало успокоить. Парень дугой выгибал спину и вытягивал шею, едва дыша.
– Можно я помогу снять это? – спросила Имоджен, указав на корсет, и Гэбриел кивнул, слезы хлынули из глаз и потекли по щекам.
– У вас есть лекарства? Ингалятор? – спросила Имоджен.
Он помотал головой.
– Что мне делать? – спросил Эдриан.
Подергав за застежки на корсете, Имоджен наконец сумела снять его. Парень жадно втянул воздух. Эдриан мог лишь наблюдать, как напарница гладит лоб Гэбриела. Казалось, его дыхание постепенно приходит в норму.
– Тебе лучше вызвать подмогу.
Имоджен повернулась к напарнику, который постарался скрыть, насколько удивлен ее лаской. Было что-то материнское в том, как она обращалась с Гэбриелом Уэббом. Эдриан подошел к двери и окликнул констебля, отдав приказ привести врача.
– Я в порядке, – прохрипел Гэбриел. – Все хорошо. Иногда со мной такое случается.
– Мы оставим кого-нибудь посидеть с вами, пока не придет дежурный доктор, хорошо?
Гэбриел медленно поднимался, все еще дыша мелко и отрывисто, но уже гораздо спокойнее, чем минуту назад. Эдриан подал ему руку, помогая. Он прекрасно помнил, что чувствуешь, когда тебе девятнадцать. Вроде уже мужчина, но на самом деле – нет. Но и не ребенок. Словно завис в непонятном промежуточном состоянии. Ужасный возраст.
– И что будет дальше? – Гэбриел сел на стул, глядя перед собой невидящим взглядом.
– Зависит от выводов после осмотра места пожара.
– Вы хотя бы осознаете, что, если мы не сможем допросить друзей, с которыми вы проникли в сигнальную будку, вся вина будет возложена на вас? – спросила Имоджен.
– О чем вы?
– Гэбриел, если следователи подтвердят факт умышленного поджога, мы будем вынуждены предъявить вам обвинение в убийстве по неосторожности.
* * *
Эдриан прикурил сигарету, стоя у своей машины. Он давно прекратил попытки завязать и с каждой затяжкой чувствовал себя все лучше. Из участка, на ходу закручивая волосы в узел, вышла Имоджен. Она качала головой.
– Господи, до чего я иногда ненавижу свою работу.
Она взяла сигарету из пальцев Эдриана и немного подымила, прежде чем вернуть.
– Значит, ты ему поверила?
– На все сто. Жаль, что мое мнение не имеет никакого значения.
– Оно важно для него. Ты ему понравилась, насколько я успел заметить.
– А что родители? Дениза связалась с ними?
– Да. Они обещали приехать утром. Считают, что остаток ночи в камере предварительного заключения пойдет сыночку на пользу.
– Мне он показался неплохим мальчишкой, если хочешь знать. Я переживаю за него.
Имоджен действительно сочувствовала Гэбриелу. Возможно, так работал ее инстинкт самосохранения: парень напоминал ее саму до того, как она решила поступить в полицию.
– Уверен, что огромные и печальные голубые глазищи не сыграли никакой роли, как и милая ямочка на подбородке.
– Ладно, ладно, я действительно нахожу его симпатичным, но от этого еще хуже. Надеюсь, у него хватит сил выдержать содержание под следствием.
– Сначала Дин Кинкейд, а теперь этот парнишка. Теперь я знаю, какие мужчины тебе нравятся, Грей. С преступными наклонностями.
– Брось, все совсем иначе. Не смеши. Будь я лет на десять моложе, вероятно, обратила бы на него внимание. Но не сейчас. Даже не знаю, – добавила она после паузы. – Думаю, он напоминает меня, взрослеющую.
Они еще немного постояли, предаваясь размышлениям и докуривая сигарету Эдриана. Выкрали две минуты, чтобы обдумать случившееся и вероятное развитие событий. Казалось, Гэбриел по-прежнему не собирался рассказывать про остальных подростков, а определить их личности по записи с камеры невозможно. Куртки с капюшонами и мини-юбки – своего рода униформа для любого, кому еще не исполнилось двадцать, а они составляют значительную часть населения города. Придется искать ту самую иголку в стоге сена.
– Как бы то ни было, нынешняя ночь выдалась отвратительной. Ты голодна? – спросил наконец Эдриан, потушив окурок.
– Нет, я не хочу есть. Не могу выбросить из головы мысли о судьбе мальчишки. В тюрьме его попросту съедят заживо.
– А мы-то что можем сделать?
– Нужно начать с идентификации трупа.
– Тогда давай браться за дело. Мой уик-энд все равно безнадежно испортили Доминик и Андреа, которые увезли Тома в Лондон, кажется на шоу.
– Снова?
– В будущем году ему исполнится шестнадцать и он сможет проводить выходные где захочет.
– Ты уверен, что с ним они в безопасности?
– Доминик всеми способами стремится показать, что завладел моей семьей. Он не причинит им вреда. Просто в очередной
