эта случайность… Впрочем, – перебил сам себя подполковник, – мне интересно, что у тебя случилось. И не отрицай! Я видел, как ты улыбалась, когда пришел!
– Ничего-то от тебя не скроешь!
Поделившись и своей историей, я еще немного поспорила с Кирьяновым о том, как лучше было бы вытаскивать машину из люка, и допила наконец свой кофе. Вкусный он здесь был, даже немного обидно, что за разговорами да байками не заметила, как быстро он остыл.
– Так, теперь к делу. – Кирьянов подобрался, а взгляд его посерьезнел. – Этот твой Белых… Откуда ты его знаешь?
Я вкратце рассказала Владимиру о своем новом деле. Но вот о Вадиме Романовиче я говорила подробно, объяснив свой интерес и те выводы, что уже успела сделать.
Киря согласно кивал, а потом огорошил внезапным:
– А ты в курсе, что это не первый его удавленник?
– Что?! – Я чуть кофе не подавилась.
– А то. – Владимир хмыкнул. – С прошлого места работы твой драгоценный Белых вылетел, когда в его смену одного из подчиненных нашли повешенным.
Я не стала уточнять, почему это Белых – мой и когда он успел стать драгоценным, но вот остальное меня очень сильно заинтересовало.
– Поподробнее, пожалуйста, – попросила я, подзывая официантку, чтобы заказать еще кофе.
– Слишком подробно не получится, уж прости. – Кирьянов пожал плечами. – Белых – бывший военный. А военные даже о своих бывших сослуживцах слишком неохотно говорят. Особенно с нами. Как будто для них полиция что бельмо в глазу. Любое наше вмешательство они воспринимают чуть ли не как акт агрессии. Да и особо любопытных они не любят. И разбираться со своими внутренними делами предпочитают сами. Я и так обещал не разглашать источник, а также дал слово, что ходу этой информации дальше не будет.
– Не будет, – подтвердила я. – Я просто хочу для себя понять этого человека.
– Вряд ли тебе это, конечно, поможет, но слушай. Белых Вадим Романович после службы в армии остался в воинской части, затем на добровольных началах пошел воевать в Чечню. Оттуда по ранению его комиссовали. Белых не захотел отсиживаться на пенсии, уехал в небольшой городок. Не знаю, как назывался. – Подполковник махнул ладонью, на корню отсекая вопрос, который я и в самом деле намеревалась задать. – Мне не сказали, Тань.
Я понятливо кивнула и попросила:
– Продолжай.
– В этом городке находится предприятие… Если не вдаваться в подробности, что-то связанное с оборонкой. А на таком предприятии положена военизированная охрана. Контрольно-пропускные пункты, посты, обходы каждый час. Представляешь, о чем я говорю?
– Прекрасно представляю. – Я хмыкнула. – Говори дальше.
– Я не знаю подробностей, серьезно, – неловко пожал плечами Кирьянов, по-видимому, сам раздосадованный тем, что у него не получилось разузнать подробнее. – Мне сказали лишь, что в то время, когда Белых был начальником караула, одного из его солдатиков нашли повешенным на дальнем посту. После внутреннего расследования Белых был уволен, как я понял, с настойчивыми рекомендациями на военную службу больше не возвращаться.
– Кирь, а солдатик сам повесился или помогли? – задумчиво закусила я губу.
– Да кто ж его знает? – дернул бровью Владимир. – В такие подробности меня никто не посвятил.
– Обидно за Вадима Романовича, – произнесла я тихо и отхлебнула глоток остывшего кофе.
– На самом деле нет, – отрицательно покачал головой Кирьянов. – Белых еще легко, можно сказать, отделался. В подобных случаях могло грозить и судебное разбирательство, и тюремный срок.
– Но это же несправедливо! – воскликнула я.
– Справедливость штука вообще интересная, – философски проговорил мой визави, – и для каждого она своя, справедливость эта. Например, для родителей этого мальчишки, что странно погиб на работе. В чем для них справедливость заключается? Чтобы виновный был наказан, раз уж сына все равно не вернуть. Виновного нашли и наказали. И как я уже говорил, наказали не так строго, как могли бы. Ладно! – встряхнулся друг. – Теперь мне пора. Дела не ждут.
– Увидимся! – проговорила я в удаляющуюся спину Кирьянова, уже погружаясь в размышления.
Теперь я действительно гораздо лучше понимала, почему Вадим Романович настолько яростно винил себя. Второй раз тот, кого он должен был защитить, оказался мертв. Второй раз при схожих обстоятельствах, так или иначе, ответственным был сам Белых.
Но в этот раз я была намерена разобраться с этим делом. Несмотря на то, что я узнала, или же, наоборот, благодаря новой информации я чувствовала, что Белых не имел к убийству никакого отношения.
Отхлебнув уже порядком остывший кофе, я вспомнила нахмуренные брови Вадима Романовича. Наверное, он и сам хотел бы разобраться с этим несчастливым происшествием и найти преступника. Однако не стоило забывать, что искать ему пришлось бы среди тех, кто был ему знаком. Как бы ни пытался Белых абстрагироваться от коллектива, а все же у меня был взгляд и вовсе свежий и незамыленный, что позволил бы мне взглянуть на ситуацию совершенно непредвзято.
Я уже села в машину, когда подал голос мой мобильный. Взглянула на дисплей и не смогла сдержать усмешку: звонил Белых, номер которого я внесла в телефонную книжку буквально несколько минут назад, намереваясь позвонить и договориться о встрече.
– Слушаю вас, Вадим Романович. – Я постаралась ответить нарочито бесстрастно, но, судя по короткому хмыканью на той стороне мобильной связи, у меня это не слишком хорошо получилось.
Зато о голос моего собеседника можно было порезаться:
– Татьяна Александровна, до меня тут дошли слухи, что кто-то внезапно заинтересовался моим не очень завидным прошлым. Вы что-нибудь об этом знаете?
– Знаю, – покаялась я. – Именно по этому поводу мне и хотелось с вами поговорить.
– Что ж. – Последовала небольшая пауза, после которой голос Вадима Романовича на пару градусов, кажется, потеплел. – Вам удобно будет подъехать? Или встретимся на нейтральной территории?
– Я уже почти начала двигаться в направлении вашего офиса, – заверила я, чем заслужила насмешливое:
– Я вас дождусь.
Неспешно двигаясь по городу к офису «МедТех», я размышляла. Кем бы ни был тот человек, который сообщил Белых о нашем с подполковником Кирьяновым интересе, сработал он удивительно быстро. Кажется, я не сильно погрешу против истины, если посмею предположить, что не слишком строгое наказание Вадима Романовича после произошедшего
