Диллон продолжал:
– На ринге устроишь хороший спектакль, но особенно не расходись. Так, маши руками для виду, ясно? Потом раскройся и позволь Сэнки ударить себя. Только один раз, и пусть это выглядит как случайный удар. Упадешь и не встанешь. Но смотри, попробуешь обмануть, пеняй на себя!
На мгновение Гарни показалось, что Фрэнки вот-вот бросится на Диллона, и он сделал шаг назад. Но Фрэнки понял – игра проиграна. Пока он доберется до убийцы, тот успеет выстрелить два или три раза. И потому он остался стоять, набычившись и сверкая глазами, и его ручищи бессильно свисали по бокам, а пальцы сжимались и разжимались. Наконец он сказал:
– Ладно, Сэнки победит. – Голос его походил на сдавленное карканье. Бет опустилась на колени, держа Фрэнки за руку. Они стояли так некоторое время, потом Диллон кивнул Гарни и они, пятясь, вышли из дома. Ночь поглотила их.
Гарни сидел в машине и курил. Он высадил Диллона возле магазина Эйба, а сам выехал за город. Ночь была безветренной и душной. Большие черные тучи, похожие на глыбы угля, лениво плыли по небу. Луна висела низко над горизонтом, едва не задевая за верхушки деревьев.
Пытаясь совладать с расшалившимися нервами, Гарни делал одну затяжку за другой. Красный кончик сигареты светился в ночи, а мысли роились в голове.
Револьвер – вот что возбуждало его. Он вспомнил, как этот револьвер остановил Фрэнки, превратив его из мужчины в слюнявого младенца. С револьвером в руке любой может повелевать. Револьвер и строптивца заставит подчиняться. Гарни заерзал на сиденье. Диллон жесткий парень, но без револьвера Фрэнки раздавил бы его, как жука. Это ясно показывало, какая сила заключена в оружии.
Мимо, шелестя шинами, промелькнула большая машина. Гарни мельком увидел красивую девушку, сидящую рядом с роскошно одетым парнем. Он сидел так, словно ему принадлежал весь мир. Белое платье девушки мерцало и переливалось. Она была очень красива.
«Будь у меня револьвер, – думал Гарни, – этот тип и пискнуть бы не посмел». Мысли Гарни перенеслись к Мире. Если и была девушка, которая сама напрашивалась, так это она. И вообще, какого черта он ждет? Он повернул ключ зажигания. Еще немного – и он возле дома Батча. Он остановил машину за несколько сот ярдов от жилья, под купой деревьев, и выключил фары. Это было чуть в стороне от дороги, так что машину вряд ли кто заметит.
Он вышел и, стараясь ступать как можно тише, приблизился к зданию. Единственный огонек светился в комнате нижнего этажа. Испытывая большое почтение к слуху Батча, Гарни подкрался к окну и, уцепившись пальцами за подоконник, подтянулся. В комнате, совсем близко от него, стояла Мира и гладила платье утюгом. Она была одна. Опустившись на землю, он легонько постучал по стеклу кончиками пальцев и замер, слушая, как сердце резкими толчками бьется о ребра. Наконец в окне отразился силуэт Миры.
– Кто там? – услышал он.
– Привет, малышка, – ответил Гарни, понизив голос. – Ты одна?
Она подошла к двери и, распахнув ее, вышла на порог.
– Ник! – сказала она осипшим голосом. Это не укрылось от Гарни. Он усмехнулся.
– Он самый… Батч дома?
– Пошел в спортзал. Но он скоро вернется.
– Дай мне войти. Нужно поговорить кое о чем.
– Нет! Уже поздно. Тебе нельзя заходить, Ник.
Гарни протянул руки и ухватил ее за локти.
– Пошевеливайся, – прошептал он. – Ты же не хочешь, чтобы нас видели.
От его прикосновения ее сопротивление ослабло. Она позволила втолкнуть себя в дом. Когда они вошли в гостиную, она вырвалась и прижалась к стене спиной.
– Ты очень многим рискуешь, – сказала она. – Он может свалиться как снег на голову, настолько тихо ходит. Не надо, Ник…
Гарни, не снявший сдвинутой на затылок шляпы, оторвал девушку от стены. Она силилась высвободиться до тех пор, пока его губы не нашли ее губ. И тогда она прильнула к нему, колотя по спине кулачками.
А по дороге шел Батч. Его огромное тело отбрасывало тень, которая спотыкалась и приплясывала впереди него. Он не производил ни малейшего шума, шагая по траве. Его обостренный слух фиксировал малейший шорох, все время находясь настороже. Повернув, он ускорил шаг, ибо знал, что уже почти дома. Идя по дорожке, он размышлял о Диллоне. Сэнки тоже тревожил его. Он всадил в него уйму денег. Если Диллон не сможет подстроить результат этого боя, он потеряет много, слишком много.
Батч неслышно преодолел засохшую грязь, поднялся по ступенькам и остановился на веранде, принюхиваясь к ночному воздуху. Воздух был горячим и совершенно неподвижным. «Видно, будет гроза», – подумал он.
Мира соскользнула на пол с дивана, когда вошел Батч. Гарни вскочил. Лицо его позеленело. Если Батч поймает его здесь, то, без сомнения, переломает все кости.
На Мире не было никакой одежды, если не считать туфель и чулок. Она стояла совсем рядом с Гарни, и лицо ее было искажено гримасой ужаса.
– Я как раз собиралась идти спать, – сказала она дрожащим голосом.
Батч остался у двери. Инстинкт подсказывал ему, что здесь что-то нечисто.
– Не слишком ли поздно, – сказал он, склонив голову набок и напряженно прислушиваясь.
Мира жестом приказала Гарни не двигаться. Тот застыл, словно статуя. По его лицу стекал пот, придавая ему жуткий вид в свете электрической лампочки, а глаза неотрывно наблюдали за Батчем.
Тот наклонился вперед, не отходя от двери.
– Сэнки в порядке? – спросила Мира.
– Да, – ответил Батч, – с ним все в порядке. – Он поскреб лысую макушку. Его невидящие глаза были устремлены прямо на Гарни. Два желтых сгустка буквально буравили его мозг. – Что-то здесь не так, – не успокаивался Батч.
Мира нагнулась и подобрала платье. Шорох материи не ускользнул от внимания Батча, когда она собрала его в кольцо, собираясь надеть через голову.
– Что ты делаешь? – спросил он.
Мира вздрогнула, выронив платье.
– Я же сказала, собираюсь идти спать. – Она нарочито громко задвигалась, собрала гладильную доску и поставила к стене. – Сэнки победит? – сказала она, только чтобы не молчать.
– Интересуешься парнем, не так ли?
От неудобного положения у Гарни заныли мускулы. Но он не двигался с места, наблюдая за Батчем.
– Почему бы и нет, – у Миры затряслись коленки. «Старый хрыч почуял неладное», – подумала она. Небрежно подойдя к дивану, она снова подобрала платье с пола. Ни Гарни, ни она не смотрели друг на друга. Кошачьим движением Батч ринулся вперед, едва не наступив на ногу Гарни. Он выхватил платье из рук Миры. Та отскочила и прижалась к стене.
Батч ощупал платье, потом поднес его к носу. Его широкое лицо потемнело.
– Чем ты тут занимаешься, черт побери! – прорычал он. – Почему сняла?
Стараясь придать голосу твердость, она сказала:
– Что это с тобой сегодня? Какая муха тебя укусила?! Жарко. Что, уже и платье снять нельзя?
– Поди сюда!
Гарни сжался, буквально перестав дышать.
– Как бы не так, – Мира поплотнее вжалась в стенку.
Батч медленно вернулся к двери и запер ее, положив ключ в карман.
– Здесь что-то не так! – рявкнул он. – Что ж, проверим, в чем здесь дело!
«Будь у меня револьвер, – подумал Гарни, – я бы сейчас прихлопнул старого хрыча!»
Шаркая ногами, Батч двинулся в сторону Миры. Он двигался целеустремленно и точно, так что та едва успела выскользнуть из его рук. Она остановилась у двери, прерывисто дыша.
– Тебе лучше подойти, – угрожающе сказал он.
– Я боюсь, – пискнула Мира слабым голосом. – Открой дверь. Я хочу спать.
На этот раз ей не удалось выскользнуть из захвата Батча. Гарни даже не предполагал, что отставной боксер может двигаться так стремительно. Его ручищи схватили ее, когда она попробовала проскользнуть вдоль стены. Его горячее дыхание обдало ей лицо.
– Отпусти меня! – ее голос поднялся до крика. Гарни переступил с ноги на ногу. Батч проворно обернулся.
– Кто здесь? – Он встряхнул руку Миры. – Что это? Кто здесь?
