Мила Бояджиева - Ядовитый цветок (= Маски любви)

Официально Сандра считалась совладелицей "Кленовой рощи", но она редко вмешивалась с организационный процесс, ограничивая свою деятельность функциями медицинской сестры.

Патрику Жуве почти год назад исполнилось пятнадцать. Единственный сын конторской служащей из пригорода Женевы, он подрабатывал, продавая газеты на перекрестках. Пьяный водитель, не сумевший затормозить, крылом автомобиля вмял парня в фонарный столб. "Его буквально отскребали от фонарной тумбы, а потом склеивали по кусочкам. То, что осталось, никогда не сможет двигаться, - сказал доктор Вальнер Сандре про нового пациента. - И всю жизнь ему придется лечиться". У Патрика осталось бедро правой ноги и коленный сустав с небольшой частью голени на левой. Он ни на что не жаловался, никогда не плакал и начисто разучился улыбаться. Маленькое смуглое лицо парня, некогда, очевидно, чрезвычайно подвижного и смешливого, стало похоже на физиономию грустной обезьянки: огромные, переполненные тоской глаза, и бороздки недетских бегущих вниз от уголков губастого рта морщинок.

Сандра удивилась, обнаружив, что подросток выбрал ту же самую площадку, что когда-то так понравилась ей. Однажды она застала его там с кипой журналов на коленях. Заметив медсестру, Патрик попытался скрыться в круто поднимающихся вверх аллеях. Его руки с трудом крутили колеса громоздкого кресла, на землю посыпались журналы.

Подобрав, Сандра протянула их мальчику. Он нахмурился и опустил глаза, показывая всем своим видом, что к беседе не расположен.

- Ты любишь автомобили? - Спросила Сандра не без удивления - Патрик читал "Скоростную трассу" и "Спортивный экспресс" за прошлый год.

- Это было раньше. Я катался по окраинам с девчонками на старом драндулете и мечтал о разном - о футболе, шикарных тачках, путешествиях... Это было давно.

- Раньше в здешней библиотеке не было таких газет и журналов. Теперь сюда привезли подшивки за целых пять лет. Об этом попросила доктора Вальнера я. И знаешь, почему?

- Кажется, понял. Смотрите. - Патрик развернул страницы. - Эти парни все время рискуют, ломают руки, ноги, даже позвоночник, а потом снова начинают сначала. Даже с протезами... Конечно, без ноги Гран-при не потянешь... Но ведь крутить руль можно.

- Ты правильно заметил, - все относительно, Ты завидуешь тем, у кого есть ноги. А тот мальчик из двенадцатой палаты с гипсом до самых ушей многое отдал бы, чтобы пошевелить пальцем и почесать свой нос... Его гран-при - это суметь самостоятельно помочиться. И мы постараемся помочь ему преодолеть беспомощность. Уверяю - это будет огромный праздник в его жизни... А у тебя здорово получится крутить руль - кажется, ты ловкий парень, Пат.

- Вас послушать, так мне страшно повезло!

- По сравнению с теми несчастными, которые ежедневно погибают в автокатастрофах - очень. И даже среди тех, кто выжил - ты не самый обиженный. Смотри, какие сильные руки и вообще, - Сандра улыбнулась. - ты симпатичный парень, Пат. Может, для мужчины это менее важно, чем здоровые ноги, но ещё важнее - вера в себя.

Она пролистала журналы и показала Патрику фотографию: на носилках лежало изломанное тело в серебристом красном комбинезоне. Санитары погружали в "скорую помощь" изуродованного гонщика.

- Это Берт Уэлси. После катастрофы в Будапеште он лечился здесь. А потом трижды брал Гран-при.

- Правда?! Берт был в этом санатории?

- На этой самой полянке. В таком же кресле и весь упакованный в гипс. И знаешь, с чего он начал? - Он учился заново сжимать кулаки. Вот так! Сандра протянула перед собой руки. - У меня это упражнение совсем не получалось. Но Берт заставил меня сражаться... Сейчас пора обедать, но если ты прикатишь сюда вечером, я расскажу тебе много интересных вещей...

... С того дня Сандре приходилось урывать время, чтобы встречаться на площадке с Патриком. Ей так хотелось рассказывать о Берте, вспоминая историю их знакомства, заново проходя шаг за шагом этапы его нелегкой гоночной карьеры.

К шестнадцатилетнему юбилею Сандра подарила Пату кресло с электродвигателем, взяв с него слово, что он примет участие в весенних гонках инвалидов. Тогда же она рассказала Патрику, как стала калекой в праздничный майский день.

- Но у тебя остались целы ноги... - Недоверчиво посмотрел на стройную медсестру Пат. Они недавно перешли на "ты", чувствуя себя друзьями-заговорщиками.

- Я потеряла большее - отца и брата. Он был немного старше тебя и тоже любил мечтать сразу о многом... Я знаю, как не просто возвращать себе умение двигаться, веселиться. Если честно, мне и улыбаться-то пришлось учиться заново...

...Сандра, действительно, много и охотно улыбалась, радуясь победам своих маленьких подопечных. Улыбалась даже тогда, когда на душе скребли кошки, а на глаза навертывались слезы. Она по-настоящему оценила силу улыбки и милосердия, от всей души даря их увечным детям. И только теперь Сандра поняла, как много значил для неё Берт.

Он дважды возвращал её к жизни и дважды покидал. Здесь, на площадке большого парка, изувеченный мистер Немо заронил в душу Сандры искру упрямого оптимизма. Несмотря ни на что, он верил в свою звезду и учил смирившуюся с поражением Фею сжимать кулаки. Берт внушил беспомощной инвалидке, что она сможет стать кому-то необходимой, интересной, что, в конце концов, способна испытать влюбленность и вызвать ответное чувство. Без этой надежды, едва расцветшей в её сердце, Сандра не смогла бы потянуться к Дастину и поверить в его привязанность. Но попытка стать любимой окончилась для Сандры трагически.

И снова появился Берт... Господи, все было фантастически, неправдоподобно прекрасно... Слишком хорошо, чтобы стать правдой. Конечно, такие редкие дары судьбы не могут стать каждодневной реальностью. Они освещают на мгновение серые будни подобно ярким кометам, сияющим на небосклоне раз в столетие.

Появление Моны уничтожило праздник. Сандра спешно покинула остров, видя растерянность Берта. Он был сражен и сбит с ног. А ей не хотелось становиться свидетельницей поражения своего возлюбленного - героя и чудодея, подарившего ей мир. Она наотрез отказалась остаться в доме до утра и взять что-либо из новых вещей. В твидовом пиджаке и черной юбке, с небольшой спортивной сумкой в руке, Сандра покинула Алиенте. Меньше суток счастья выпало на её долю. Но что за ослепительный фейерверк чувств! Она увозила их с собой, как бесценный дар, который до конца будет принадлежать ей.

- Я разыщу тебя, как только улажу дела с Моной. - Берт провожал Сандру у причала, на волнах покачивался, ожидая пассажирку, катер. - Прошу тебя, не забывай вчерашнего дня и все, что я сказал тебе.

- Я никогда не смогу забыть, как сказочно была счастлива. Но я не возьму это. - Сняв с пальца, она протянула Берту кольцо. - У женатых мужчин не бывает невест.

- Жди меня, девочка. Очень прошу, жди.

С кормы удаляющегося катера Сандра видела светлую фигуру в лучах причальных прожекторов. Сунув руки в карманы брюк и широко расставив ноги, Берт прочно стоял на бетонном молу. Ветер трепал его волосы, и даже не видя лица, Сандра чувствовала, как крепко стиснуты его зубы. Что это - стойка борца, готового к трудным сражениям, или ожесточенность человека, прощающегося со своими иллюзиями?

...Читая в газетах о чудесном возвращении жены бывшего чемпиона, а ныне владельца автомобильной империи, Берта Уэлси, Сандра все больше убеждалась, что ждать ей нечего.

Историю несчастной женщины перепевали на все голоса так, что было очевидно: фанатикам скоростных трасс лучше не обзаводиться женами. А если и выбирать спутницу жизни, то не из числа утонченных, нервных и художественных натур, каковой являлась незаурядная актриса Мона Барроу.

Газеты и журналы охотно печатали её интервью, сопровождая их фотографиями, на которых изможденная, постаревшая, с затравленными глазами, Мона выглядела невинной жертвой.

"Я слишком сильно любила своего мужа, чтобы хладнокровно относиться к его постоянной игре со смертью... Берт без конца получал травмы, несколько раз его буквально вытаскивали с того света, и каждый раз вместе с ним умирала и я... Это было невыносимо... Вначале я лишилась душевного покоя, потом - нашего ребенка... И, наконец, я перестала быть актрисой". Рассказывала Мона репортеру. - "Транквилизаторы помогали мне продержаться, они усмиряли мою боль... Мне удалось избавиться от наркотической зависимости, но я стала совсем беззащитной... И последний удар оказался слишком сильным..."

Очевидно, кто-то хорошо инструктировал Мону. В беседах с журналистами ей удавалось избегать острых углов и выглядеть пострадавшей даже в весьма сомнительных ситуациях.

- А как расценивать ваши многочисленные любовные связи, зачастую, мягко говоря, весьма пикантные - как последствия рискованной профессии мистера Уэлси? - Поддевал дотошный репортер.

- Увы. Мою психику нельзя было назвать здоровой уже после первой трагедии, когда я потеряла ребенка. Отчаяние часто завладевало мной, толкая на сумасбродные поступки. Мне хотелось завоевать, вернуть привязанность моего мужа, пусть даже такими средствами... Я любила Берта со всем пылом искалеченной души и страстного молодого тела.