— Спасибо, миссис Остин. Всегда нужно проверять все до конца. — Взгляд Вагнера упал на пустовавшее кресло Аллегро. — Вы правы. Кто знает…
— Я понимаю, что ничто уже не вернет мне мою девочку. И лишь молю Бога, чтобы вы нашли того, кого ищете. Чтобы больше ни одна молодая, красивая, полная сил женщина не стала добычей этого стервятника. Ни одна мать не хочет пережить своего ребенка, детектив Вагнер.
Вагнер с удивлением обнаружил, что в глазах его стоят слезы.
— Да, миссис Остин. Я уверен, что так оно и есть.
Пусть общество и видит в нем варвара, дикаря, извращенца, сам Ромео уверен в том, что он — непонятый романтик.
Доктор
Мелани Розен «Опасная грань»
В понедельник, в девять тридцать утра, патрульная машина доставила Сару к служебному входу в здание Реабилитационного центра. Незаметно проскользнув в вестибюль, Сара поспешила к лифту, который как раз распахнул двери, выпуская уборщика с мусорной тележкой. Она зашли в пустой лифт и нажала кнопку седьмого этажа.
На третьем лифт остановился, и двери открылись. Вошел высокий мужчина в бейсбольной кепке, низко надвинутой на лоб. У Сары тревожно забилось сердце. Она предприняла отчаянную попытку обойти незнакомца и выскочить из лифта, пока не захлопнулись двери, но мужчина без труда преградил ей путь.
Лифт пошел вверх и вдруг резко остановился. Билл Деннисон нажал кнопку аварийной остановки.
— Не пугайся, Сара. Я не причиню тебе вреда. Мне нужно поговорить с тобой.
Она заставила себя смело посмотреть ему в лицо.
— Кто ты?..
— Вчера я поехал к тебе после мучительного допроса, который учинил твой приятель, детектив Аллегро. Но дом был оцеплен полицией и репортерами. Я надеялся, что мне удастся проскочить с черного входа, но эти ублюдки и там выставили кордоны.
— И поэтому ты решил позвонить мне? Развлечь музыкальной интерлюдией?
— Не будь идиоткой. Сегодня утром я вновь подъехал к твоему дому, дождался, пока ты выйдешь, и поехал следом. Угадав, куда ты направляешься, я решил опередить тебя. И увидел, что ты зашла с черного хода. Я взбежал по лестнице, чтобы успеть перехватить тебя на каком-нибудь этаже. Как видишь, бегаю я быстро.
Сара ощущала исходивший от Деннисона легкий запах, в котором смешались сладкие ароматы лосьона после бритья, пота и аммиака, который до сих пор витал в лифте после мусорной тележки. От этих запахов ей стало нехорошо.
— Зачем ты это сделал, Билл?
— Я же сказал. Я хотел поговорить с тобой.
— Я не об этом.
Он закатил глаза.
— Я не Ромео, Сара. Я не садист-убийца.
Сара резко отпрянула назад.
Взгляд Деннисона зажегся гневом.
— Боже. Она тебе рассказала.
Сара неуверенно покачала головой, не понимая, о чем он говорит.
Он приблизился к ней.
— Я никогда не проделывал с твоей сестрой ничего такого, чего бы она не хотела. Чего не вымаливала бы у меня. Это она тебе тоже рассказала? Как она не могла кончить, до тех пор пока я… ее не ударю? Из нас двоих психопаткой была она, Сара. Но я не держал на нее зла. И любил по-прежнему.
У Сары так сильно бился пульс, что казалось, будто его удары отдаются в ушах. Нужно сохранять выдержку. Он не прикончит меня здесь. Не посмеет. Он должен исполнить привычный ритуал. Изменить ему он не в силах. Не об этом ли говорила Мелани?
Деннисон был совсем рядом. Его красивое лицо выглядело изможденным.
— Ты рассказала все полицейским, так ведь? Про меня и Мелани. Про нас с тобой.
— Нет. Я не рассказывала, Билл…
Его глаза сузились в угрожающем прищуре. Он грубо схватил ее за плечи.
— Полицейские ведь не верят в то, что это Перри? Хотя и распускают слухи о поимке Ромео. Все это лишь уловки. На самом деле они подозревают меня. Потому-то Аллегро и заявился ко мне вчера утром с очередным допросом. И все из-за тебя — наболтала им…
— Билл, клянусь тебе…
— И еще потому, что я, видите ли, лечил двоих из пяти жертв и когда-то был женат на третьей. Есть за что зацепиться, не так ли? Но все это не более чем совпадение. Сара, ты как никто другой знаешь, как я любил Мелани. И она меня тоже любила. Всему виной было ее маниакальное преклонение перед отцом. Он для нее был Богом. Любое мое слово, жест, поступок должны были соответствовать эталону — великому и непогрешимому Розену. Вот почему я и начал шляться. Оставил ее. И вот почему меня влекло к тебе, Сара. По крайней мере, ты не была зациклена на отце. И не сравнивала каждого мужчину с ним.
Деннисон говорил, а пальцы его все глубже впивались в ее плечи. Может, он и не станет убивать ее здесь, в этой душной клетке, но изувечит основательно, подумала Сара.
Рот его дернулся в уродливой усмешке.
— Не правда ли, ирония судьбы? Доктор Симон Розен — такой правильный, респектабельный, благополучный, единственный человек во всей Вселенной, который, судя по тому, что говорила Мелани, понимал ее, — на самом-то деле прожил жизнь, так и не узнав и половины правды о своей любимице. Честно говоря, я надеялся, что она все-таки переболеет своей любовью к отцу. И мы сможем вновь попытать счастья.
— Если ты невиновен, Билл, тогда пойди в полицию, поговори со следователями.
Он ухмыльнулся.
— Блестящий совет, Сара. А я-то еще имел глупость подумать однажды о том, что влюблен в тебя.
Порыв злости, захлестнувший Сару, на мгновение затмил страх. Не говоря уже о рассудке.
— А как же Эмма? Ее ты тоже любил?
Он резко встряхнул ее.
— Что ты знаешь о нас с Эммой?
— То, что ты был с ней в тот вечер, когда она погибла, — выпалила она. Да, может, она и сболтнула лишнего, но ведь не сказала же о том, что информация эта исходит от Перри. Как и Перри, Сара не хотела, чтобы убийца, одержимый жаждой мести, начал охоту на Синди. А может, он уже «позаботился» о ней? И вдруг окажется так, что именно Синди Перри принадлежит неопознанное сердце?
У Деннисона отвисла челюсть. Он покачнулся и, отпустив Сару, привалился к стене лифта, дабы удержаться на ногах.
— Мы с Эммой выпили немного.
— Шампанского? — съязвила Сара.
Он мрачно посмотрел на нее.
— Бренди. Мы пили бренди. — Лицо его перекосилось. — Ну хорошо, она мне нравилась. Я ей тоже. Потому-то я и прервал лечение. Но последние несколько недель были для меня мучительными. Знаю, что это прозвучит глупо, но я испытывал острую потребность… в общении. Мне очень хотелось нежности. Понимания. Сочувствия.
Пока Деннисон говорил, Сара, не сводя с него глаз, осторожно пробиралась к панели. Еще несколько шагов — и она дотянется до красной сигнальной кнопки, что находится в правом нижнем углу. Если бы только можно было заставить ноги слушаться. Они упорно отказывались двигаться…
Она выбросила руку вправо, но, прежде чем нащупала заветную кнопку, Деннисон схватил ее за запястье и отшвырнул в противоположную сторону. Сара больно ударилась о стенку лифта.
Он уставился на нее, как будто видел впервые в жизни.
— О, черт. Тебе больно? Я не хотел причинить тебе боль. Я просто испугался, Сара. Ведь я невиновен, но, если меня впутают в эту историю как подозреваемого в убийствах, моей репутации — конец. Я потеряю практику. Я погибну. Может, я и не светило мировой психиатрии, но людям я приношу много пользы. — Он напирал на нее и уже почти пригвоздил к стене. — Клянусь, у Эммы я пробыл всего лишь час. Мы даже не занимались сексом. Она сказала, что не расположена к этому. И я все понял. Клянусь. Кроме того, она сказала… — Он вдруг замолчал.
— Что сказала Эмма, Билл?
Мутно-голубые глаза Деннисона округлились.
— О Боже. Она сказала, что к ней должен зайти друг.
— Друг?
— Мне показалось, что она хотела поскорее выпроводить меня. Она ждала его. Ромео. И он пришел на свидание.
Как приходил и на все предыдущие.
Сара воспользовалась его откровенностью.
— Ты должен все рассказать в полиции, Билл. Пошли ко мне в офис. Позвоним Аллегро.
Он отпрянул. На мгновение ей показалось, что она одержала победу. Но тут же его губы изогнулись в коварной усмешке.
— Ты мне не веришь. И эти полицейские тоже не поверят. Правда, у меня есть кое-что в запасе против твоего дружка Аллегро, так что, может, мы и поторгуемся.
— Что у тебя может быть против Джона?
— А, так он уже Джон? Признаюсь, я чувствовал, что между вами что-то есть. Психиатры обладают особой проницательностью — даже те, кто не достиг таких высот, как выдающийся доктор Симон Розен. Когда Аллегро допрашивал меня вчера, он величал тебя не иначе как Сара. А не мисс Розен. И было что-то неуловимое в том, как он произносил твое имя…
— Что бы между нами ни было, это не твое дело, Билл.
— Он тебе говорил, что ходил к ней?
