— Шериф Шоу, как поживаете нынче вечером? — спросил Бернардо, двинувшись навстречу шерифу.
Конечно, это мог быть только Шоу. Дерьмо в квадрате!
— Выведи его из этого состояния, Анита, — шепнул Эдуард.
— Я не знаю, как.
— Сделай хоть что-нибудь, — сказал Олаф едва слышно.
Вместо того чтобы двинуться навстречу Шоу, Олаф передвинулся так, чтобы заслонить меня и Моргана от взгляда Шоу. За его широченной спиной я смогла придвинуться поближе к детективу.
— Морган, Морган, есть кто дома? — позвала я.
— Поторопись, — одернул Эдуард.
Я щелкнула пальцами перед лицом детектива. Ничего. В отчаянии я встряхнула его за плечо, достаточно ощутимо для того, чтобы его голова дернулась, и позвала:
— Морган!
Он моргнул и поднял голову. Морган озирался по сторонам, будто не ожидал оказаться в коридоре. Я ждала, что он обвинит меня в использовании волшебства против него, в серьезном нарушении законов, но он просто смотрел на нас.
— Я постараюсь раздобыть ордера.
— Ордера? — переспросила я.
— Да, так мы сможем получить отпечатки следов от когтей вертигров. Либо это поможет их освободить, либо мы получим своего плохого парня или девчонку, — сказал Морган, улыбаясь мне совершенно искренней улыбкой.
Затем Морган прошел мимо меня к Шоу, который наконец прорвался через кордоны Бернардо.
— Какого черта тут происходит? — спросил Шоу.
Морган, все еще улыбаясь, рассказал об ордерах и всем остальном.
— Они не могут выпускать только когти, — возразил Шоу.
Морган поправил его, дословно повторив то, что я сказала совсем недавно. Шоу посмотрел мимо Моргана на меня, спросив:
— И кто же вам все это рассказал?
— Маршал Блейк, — ответил Морган.
— Да что вы говорите, серьезно, прямо так и сказала?
Морган кивнул и вышел выполнять то, что я от него хотела, и что пару минут назад он не желал делать ни в какую. Матерь Божья, что я наделала? Было ли это хорошо или плохо на самом деле?
Шоу ворвался в холл, его злость граничила с яростью, и голосок в моей голове незамедлительно отозвался на нее, шепнув: «Еда». Я могла смаковать его гнев, питаясь им. Гнев не был для ardeur’а полноценной пищей, в отличие от любви или страсти. Он был закуской, но не главным блюдом. Прошло уже двенадцать часов с того момента, когда я в последний раз кормила ardeur. Мне понадобились силы, чтобы вылечить раны, и хоть я и провела немало времени под сенью энергии Виктора, когда спала рядом с ним, я не стала кормиться на нем. Блин, блин, блин, мне необходимо было исчезнуть из поля зрения копов, и поскорее.
— Вы что-то сотворили с Морганом. Я не знаю, что именно, и как вам это удалось, но вы точно что-то с ним сделали, — обвинил меня Шоу.
Я чуть задвинулась за Эдуарда, чтобы у Шоу не было ни единого шанса подобраться ко мне поближе. Я не доверяла себе, когда находилась так близко к его гневу.
— Вам не удастся прятаться за Форрестера постоянно, Блейк, — пригрозил он.
— Считайте, что я защищаю вас, а не себя, — проговорила я, сладко улыбнувшись.
Не стоило этого говорить, да и дразнить его было плохой идеей. Зачем я вообще это сделала? Да что со мной такое?!
Лицо Шоу пошло пятнами от гнева. Он сжал свои огромные ручищи в кулаки:
— Вы что, угрожаете мне? — прорычал он.
— Нет, — отозвалась я, стараясь, чтобы это прозвучало безобидно.
Тут зазвонил его мобильник и он отошел в сторону, встав к нам боком, будто не хотел поворачиваться к нам спиной, в то время, как он лаял в трубку:
— Шоу слушает, что там у вас? — он помолчал пару минут, слушая, потом кивнул. — Мы уже едем.
Шоу подошел к нам, его гнев уже успел поутихнуть, а на лице возникла настороженность, которой не было раньше. Я знала почти со стопроцентной уверенностью, какие нас ждали известия.
— У нас еще одна мертвая стриптизерша. Похоже, что это снова Витторио.
Я не стала корить его за то, что он не показал нам материалы по предыдущим убийствам стриптизеров. Усталость на его лице говорила о том, насколько его вымотала эта ситуация.
— Мы поедем следом за вами, — сказал Эдуард.
— Прекрасно, — пробурчал Шоу.
Развернувшись, он направился в ту сторону, откуда мы пришли. Мы последовали за ним.
— Ты в порядке? — прошептал Эдуард, чуть помедлив.
— Я не знаю, — отозвалась я.
Он заговорил еще тише:
— Ты ведь как-то питалась им.
— Его гневом, — пояснила я.
— Я никогда не видел, чтобы ты так делала.
— Это новоприобретенная способность.
— А еще какие-нибудь новоприобретенные умения есть? — спросил он, смерив меня тем пугающим взглядом, который был мне крайне неприятен с его стороны.
Он был моим другом, верным сторонником, но в нем по-прежнему присутствовала та неизменная частичка, что до сих пор мечтала узнать, кто же из нас лучше. Я точно знала, кто круче, — Эдуард — проблема была лишь в том, что он-то как раз и не был в этом уверен на все сто. Какая-то его часть утратила веру в его бесспорную победу, а превалирующая часть его «Я» продолжала требовать ответа на этот животрепещущий вопрос. Сейчас он смотрел на меня, не как друг, а как некто, кто задавался вопросом, насколько возросли мои силы, и как это скажется на расстановке наших сил, если мы когда-нибудь станем охотиться друг на друга.
— Не стоит об этом… Тэд, — попросила я.
Он посмотрел на меня взглядом ледяным, как зимнее небо.
— Ты должна рассказать мне о новых возможностях.
— Нет, — возразила я, — пока у тебя на лице подобное выражение, я ничего не скажу.
Тут он улыбнулся, и эта улыбка дошла до глаз. Примерно таким же взглядом смотрят на вас оборотни, когда гадают, каковы вы на вкус, если не считать, что улыбка Эдуарда была не такой проникновенной.
Мы вышли в освещенный неоновыми огнями сумрак, но кругом по-прежнему было слишком темно, чтобы оставаться в очках… Интересно, мои глаза стали нормальными? Я повременила с этим вопросом, проследовав с Эдуардом вслед за Олафом и Бернардо к нашему внедорожнику. Когда мы все расселись по местам, я чуть опустила очки, чтобы Эдуард мог разглядеть мои глаза.
— Как я выгляжу?
— Нормально, — отозвался он, и его прежний голос начал возвращаться, из него исчезли ледяные нотки Эдуарда, так что теперь он мог говорить, не боясь перепугать маленьких детишек.
Я вернула ему очки.
Он покачал головой:
— Оставь себе, на всякий случай.
— А что с моими?
— Почили, — кратко ответил Эдуард.
Он завел машину, следуя за вереницей патрульных машин, тянувшейся впереди; ночь наполнилась вспышками мигалок и звуками сирен, словно мы пытались перебудить весь город.
— Как это мои очки почили, и что случилось с ветровкой, которую ты мне дал? — спросила я.
— Вивиана и ее тигры собирались уложить еще одного тигра к вам с Виктором в постель. Я не согласился, — все так же немногословно ответил он.
Бернардо наклонился вперед, держась за спинку сиденья, чтобы не упасть, потому что Эдуард немного спешно вошел в крутой поворот.
— Что произошло в коридоре, Анита? — спросил Бернардо.
— Она кое-что сделала с детективом, — заметил Олаф.
Я обернулась посмотреть на нашего верзилу, едва заметного в полумраке салона.
— Откуда ты знаешь, что я сделала? — подозрительно поинтересовалась я.
— Не знаю, что именно это было, но я уверен, что ты что-то сделала с ним. Я видел, как изменились твои глаза.
— Ты не сказал, что заметил это, — вмешался Бернардо.
— Я посчитал, что другому полицейскому не обязательно об этом знать.
— Прости, что поднял эту тему, — извинился Бернардо, взглянув на Олафа, а следом и на меня, — но что ты сделала с Морганом?
Я посмотрела на Эдуарда.
— Можешь им рассказать, если хочешь, — разрешил он.
— Вы сами прекрасно видели, что я сделала.
— Ты заставила его принять твою сторону, — сказал Олаф.
— Да.
— Как тебе это удалось? — спросил Бернардо.
— Если я скажу, что не знаю, вы мне поверите? — ответила я вопросом на вопрос.
Бернардо сказал «нет», а Олаф — «да».
Бернардо нахмурился, снова глядя на него.
— Почему ты ей веришь?
— Я видел ее лицо, когда она осознала, что натворила. Это ее испугало, — пояснил Олаф.
Бернардо, казалось, пытался это обдумать, потом нахмурился:
— Она не выглядела испуганной — скорее, взволнованной.
— Это был страх, — продолжал Олаф.
— Ты в этом уверен? — спросил Бернардо.
— Да, — ответил Олаф.
— Потому что ты хорошо знаешь Аниту?
— Нет, потому что я прекрасно знаю, как выглядит страх на чужом лице, Бернардо, мужском или женском. Я узнаю страх, когда вижу его.
— Прекрасно, — Бернардо обернулся ко мне. — Так ты и вправду вампир?
