Отшутился:
— Да фигня. Абдул прикажет — мы выполняем, так?
— Нет, без балды, омбре, ты спас мне жизнь. Я твой должник. — Хорхе взглянул на ЮВе. Серьезно, многозначительно, пристально. Добавил: — Я для тебя теперь все что хошь. Слышишь, ЮВе? Когда хошь. Запомни.
В тот момент ЮВе не особо задумался над признанием чилийца. Но сегодня, по дороге в банк на Нюбругатан, почему-то вспомнил. И так светло ему от этой мысли стало — что вот есть человек, готовый ради него на все. Какое-то чувство локтя. Наверное, это и есть настоящая дружба.
Решил, зайду-ка перекусить, а потом уже в банк. Заглянул в кафе «Крем» на Нюбругатан, взял чиабатту с салями и бри и кока-колу.
Сидя на высоченном барном стуле, пялился в окошко. Да, узок наш гламурный круг. Знал в лицо каждого третьего (если не второго) из проходивших мимо эстермальмских пай-мальчиков в возрасте от девятнадцати до двадцати четырех. Да и двадцатипятилетних тоже — с этими мажорами он обычно тусил в «Харме» и «Лярое», правда, там они ходили не в строгих костюмах, как сейчас, а в джинсе, рубахах нараспашку, блейзерах и с кокаиновым блеском в очах. Неизменным, в деловой ли ипостаси, в клубной ли, оставалось лишь одно — зализон! А все-таки в каком кругу вращалась Камилла? На темной или на светлой стороне Стуреплана?
Подали сэндвич. ЮВе развернул обертку и понял, что дал маху. Нет, вообще-то он лопал все подряд. Перебравшись в столицу, скоро запал на всякий шлак, который многие из нас просто не переваривают: селедку, суши, икорное масло, маринованный лук. Но два продукта так и не осилил, как ни старался: каперсы и сельдерей. А сэндвич-то ЮВе взял с салатом. А в салате — сельдерей.
Облом.
Десять минут добросовестно выковыривал ненавистные кубики.
Потом быстро умял половину сэндвича, одновременно сгоняв партейку в мобильные шахматы.
Допив колу и бросив недоеденную половину бутерброда, вышел.
Поприветствовал двух приятелей, шедших ему навстречу. Знал их по клубной тусовке.
Двинулся дальше по Нюбругатан. По левую руку лежал Стокгольмский крытый рынок. ЮВе зачастил туда в последнее время.
Вертушка на входе в «SEB» открывалась вручную. Пришлось толкать ее, чтобы войти.
Едва войдя, ЮВе пошарил в сумке — убедился, что файл с пятьюдесятью тоннами лежит на месте.
Снова взял номерок. Посетителей почти нет, даром что разменных автоматов и банкоматов внутри предостаточно.
На электронных табло обновлялись биржевые сводки. ЮВе почитал котировки.
Подошла его очередь.
Огляделся, нет ли поблизости копов или какого другого стремного пипла. Вроде чисто.
Операционистка с огненно-рыжей гривой.
ЮВе попросил позвать знакомую сотрудницу.
Операционистка сообщила, что знакомой сегодня нет и что она тоже может принять деньги. Не фонтан, ну да ладно.
— Как делищи? — раздался голос за спиной.
ЮВе обернулся. Ниппе с какой-то барышней. Глаза приятеля прикованы к пухлой пачке, которую ЮВе только что передал операционистке.
Вот засада!
ЮВе взял себя в руки. Напустил безразличный вид, типа так и надо. А на душе: блядь, так облажаться. Ниппе, стопудово, засек пачку в руках у кассирши. Что теперь скажет?
— Салют, Ниппе!
Заценил барышню.
Ниппе представил девицу:
— Эмма.
ЮВе мечтательно вздохнул.
Ниппе не врубился.
— «Эмма — ты только плод его мечты, но как прекрасна ты!»
Тут уж они вдвоем разинули варежки — и Ниппе, и девица.
ЮВе сделал еще одну попытку:
— Ну мультик про Калле, который живет на дереве? Не помните разве? — напел мелодию и еще раз выразительно вздохнул.
И тотчас пожалел. Глупо улыбнулся, сгорая от стыда: такую ересь сморозил.
Тормоз! Олень!
— Извини, такой песни не знаю. Слушай, мне сейчас некогда. Счастливо. Пока, — отбрил его Ниппе. И встал в соседнюю очередь.
Операционистка вручила ЮВе квиток.
Бегом наружу.
Когда подошел к вертушке, Ниппе даже не кивнул ему на прощание.
Отчуждение?
По дороге домой ЮВе все мучился вопросом, из-за чего загоняется сильней: оттого, что спалился с наликом, или оттого, что так затупил с каламбуром?
48Ненад позвонил с нового номера — ага, тоже начал шифроваться. Сперва потрещали ни о чем, потом обсудили нашумевшее убийство — мамки и гориллы. За каким хером их замесили? Покрошили в говно. И кто? У Ненада очко на нуле. Ведь Златко с Еленой были лучшими из его сутенеров, пока Радо не слил его по беспределу. Ненад и Мрадо — в непонятках. То ли Радован решил зачистить контакты? То ли клиент разбушевался, испугавшись, что про его блудни прознает законная супруга? То ли кто-то еще?
Мрадо гадал: либо клиент взгоношился, либо конкуренты по злачному ремеслу удружили. А может, и русские. Или «ангелы». Если последние, то замес в борделе все равно что объявление войны.
Ненад загонялся: как ему аукнется этот замес? А если Радо не при делах, не переведут ли стрелки на самого Ненада?
По-любому теперь их планы самостоятельной раскрутки станут еще актуальней.
Ненад принялся растолковывать свою мысль: слова его звучали в ушах Мрадо как родной сербский фольклор.
— Подо мной ходил один араб, ты в курсе. Абдулкаримом звать. Коксом заведовал. В принципе пацан и так держал под контролем всю тему. Мне только докладывал регулярно. Сам я разруливал большие вопросы, решал, какие направления разрабатывать, приказы отдавал. Сейчас мы как раз расширяем рынок сбыта, пока удачно. Демпингуем в пригородах. А конкуренты пусть себе и дальше толкают по граммулечке — в центровых кабаках да на элитных движухах. По штуке за грамм. А мы будем толкать по семьсот за грамм. Да не по одному грамму, а по двадцать. Валом их задавим.
— Ты это еще моей бабушке рассказывал. В чем прикол?
— Хороший вопрос. Смотри, после того как Радо бортанул меня, на мое место встал Абдулкарим. Абдул предан Радовану, он меня даже слушать не станет. Я ему больше не указчик. Будет решать вопросы, как прежде, а меня — в игнор. Но есть одно «но». Вообще я не особо вникаю, кто там пашет на араба, а тут, в Лондоне, прикинь, араб прислал мне одного чудака, натурального мажора, чтоб тот помог мне на переговорах. Ну светлая соображалка! Врубается с лету. Под Абдулкаримом без году неделя. А уже шарит в коксе. Надежный. Араб зовет его выскочкой. Мол, сам деревня, а мечтает выбиться в люди. Охота пуще неволи. Бомбил на Абдула, чтоб было на что тусить с мажорами и пить шампанское. Гулять в «Харме», «Кухне» или типа того. Пацан ведет двойную игру. Абдул говорит, если б его гламурная тусовка только знала, из какой жопы он вылез. Даже как-то жаль пацана, но нам вся эта ситуация только на руку.
Ненад иногда утомлял своей трескотней. Ходит и ходит вокруг да около. Мрадо положил мобилу между щекой и плечом. Принялся завязывать шнурки. Подумал: хэндс-фри сейчас бы не помешала.
Во время таких бесед его отчаянно тянуло из дому. Вышел.
— Ближе к телу, Ненад!
— Да ладно тебе. ЮВе, его зовут ЮВе. В курсе моей лондонской сделки от и до. Посчитал все до кроны, до фунта. Знает каналы, нужных людей, барыг. Этот парень может нам пригодиться.
— Ну вот, уже теплее.
— Ему нужно то же, что всем, — лаве. Только еще больше. Абдулкарим говорит, что чувак даже счет открыл в каком-то офшоре. Чуешь, в олигархи метит. Амбиции, что тут сказать.
— Да, походу, такой за бабло душу продаст.
— Бинго! Мы с тобой пока затаились. Вот и продолжим в том же духе, как договорились в «Кларионе». Потешим Радована. Пусть считает нас терпилами. Поручит Абдулкариму доставку груза. Тот решит, что со мной уже можно не считаться. А мы с тобой покамест будем у Радо на побегушках по всякой мелочовке, да и хрен с ним. Тебя с гардеробов сняли, меня — с кокса. Вот, а потом придет товар: Радован, походу, уже поставил кого-то над арабом, скорее всего Горана. Да нам без разницы. Фишка в том, что за всем процессом будет присматривать наш чел, этот самый мажор. Надо только посулить ему такую сумму, от которой он не сможет отказаться. Будет нашим засланным казачком.
Мрадо тем временем шел по Рингвегенскому проезду. Вдруг захотелось расцеловать Ненада — как ловко придумал!
А тот жег напалмом:
— Когда доставят груз — а груз там атомный, ты от груди столько не выжмешь, такую партию в Швецию еще не привозили, — тут мы и нарисуемся. Надо только подготовиться, чтобы взять то, что принадлежит нам. И сразу скинуть барыгам.
У Мрадо аж мурашки по коже.
— Чума! Надо бы встретиться, еще потолковать. Как насчет сегодня?
— Не вопрос. Давай забьемся вечером в «Хиршенкеллере»? Возьмем фатанерош, крепкого пивка дернем — аж слюнки текут.
Мрадо рассмеялся. Закончил разговор. На экране высветилась продолжительность звонка: семнадцать минут. Ухо нагрелось и покраснело. От радиации? Или от радостного известия?
