— Я проверил его банковские счета за последние месяцы. Крупных трат нет. Небольшие переводы — возможно, местный налог. К несчастью, его телефонные счета не имеют расшифровки, но в телефонной компании сказали, что смогут это сделать.
— Не густо, сэр, правда? — сказал Колин Джарвис. — Они подтвердили то, что мы и так знали.
— Да, спасибо, Джарвис. А теперь… — Барнеби смерил своих подчиненных вызывающим взглядом, — кто из вас может сообщить мне то, чего я еще не знаю?
Сказали они много, но толку от этого не было никакого. Барнеби взял фоторобот и помахал им в воздухе.
— Кому-нибудь с этим повезло?
— Да, шеф, — сказал детектив-констебль Сондерс, который отвечал за станцию Аксбридж. — Кассир, на наше счастье, хорошо запомнил ее. Она купила билет в один конец до Пикадилли.
— А время он запомнил?
— Он только что заступил на смену и утверждает, что это было в десять минут седьмого. Я проверил расписание. Ближайший поезд шел до Метрополитен. Второй, через пятнадцать минут, до Пикадилли.
— Будем надеяться, что нам удастся выяснить, на каком поезде она уехала. А если повезет — то и где вышла.
Барнеби понимал, что он слишком многого хочет. Хотя с конечной станции поезда уходят почти пустыми, ближе к центру они заполняются под завязку. Если Ава действительно вышла на Пикадилли-Серкус, то шансы заметить ее были равны нулю. Несмотря на видеокамеры.
— А что с машиной? — спросил он.
Тут их тоже ждала неудача. Красных «хонд» было замечено много, но машины Авы среди них не оказалось. К несчастью, надежды Барнеби на то, что она оставляла машину на стоянке, ближайшей к станции подземки, не оправдались. Сведения с двух других стоянок должны были поступить сегодня утром.
Потом Барнеби отпустил подчиненных и поехал допрашивать человека, про которого Дорис Крудж вчера сказала, что он «знает Аву как облупленную». Конечно, это был Джордж Футскрей, который первым открыл ее талант медиума, поддерживал во время учебы и даже возил из церкви в церковь. Кроме того, он в одиночку руководил спиритуалистской церковью Форбс-Эббота. Миссис Крудж объяснила, что он сам экстрасенс и обладает врожденным даром пронзать нижний эфир, каким бы черным и плотным тот ни был.
Все это чрезвычайно занимало сержанта Троя. Двигаясь по шоссе А413 в сторону Чалфонт-Сент-Питера [118], он предвкушал встречу с Футскреем, представляя себе гомика, который носит бусы и шляпу из рафии, ходит в домотканой одежде и жрет всякую дрянь. Но это не значило, что парень не мог дать ему несколько советов, как пронзать нижний эфир. Кроме того, Трой надеялся научиться у него искусству составления правильных гороскопов; обычно звезды его обманывали.
Словно прочитав мысли сержанта, Барнеби сказал:
— Мы не будем задавать ему слишком много вопросов, ладно?
— Как скажете.
— Я не хочу, чтобы ты отклонялся от темы и выпытывал у этого малого его эзотерические секреты.
— Можно подумать, это какая-то рок-группа.
Трой начинал посмеиваться над своими ожиданиями. Сержант заметил вывеску «Трех бочек», после которой они должны были свернуть. Маневр, сигнал, зеркало. И вот они уже на Кловер-стрит, Кэмел-Лансинг. Даже на нужной стороне.
— Шеф, посмотрите в окно. Мы проезжаем мимо дома тринадцать, верно?
Трой сам не знал, чего он ждет. Может быть, этот дом похож на хибару с конической крышей в виде ведьминого колпака, которую он видел в детской книжке с картинками? Или на зловещий серый замок, утопающий в тумане? Номер пятнадцатый оказался маленьким типовым домиком, имевшим общую стену с соседним и ужасно скучным. С крошечным запущенным палисадником.
— Вот он, — сказал Барнеби. — Припаркуйся у лавра.
Трой был сильно разочарован. Но когда он звонил в дверь, то немного повеселел. Коврик был расписан таинственными знаками и символами, а звонок имел форму стельной козы с глазами из зеленого стекла.
— Главный инспектор Барнеби?
— Верно. Мистер Футскрей?
— Мы вас ждали. А это?…
— Сержант Трой, — сказал сержант Трой, достав удостоверение и помахав им в воздухе.
— Входите, пожалуйста. Пройдите и познакомьтесь с моей мамой.
Они вошли в маленькую прихожую, устланную ковром с изображениями льва и единорога, короны и женщины в перевязи, державшей цветок чертополоха. Кроме того, здесь был деревянный дворецкий в полный рост, плохо, но тщательно раскрашенный и отличавшийся от нормальных дворецких наличием длинных крыльев с позолоченными кончиками. На его подносе лежали тщательно сложенные газеты и объявление: «Пожертвования: благодарим вас».
— Они здесь, дорогая. — Джордж открыл дверь, прижался к ней, пропуская полицейских, и сказал Барнеби: — Думаю, вы не откажетесь подкрепиться.
Ему никто не ответил. Мужчины просто стояли и смотрели. Они оказались в месте поклонения одной из наиболее почитаемых королевских особ двадцатого века [119]. Все стены до последнего дюйма были увешаны фаянсовыми и металлическими тарелочками, фотографиями, рисунками и картинами с ее изображениями. На книжных полках стояли ее фарфоровые статуэтки. Ее портреты украшали фарфоровые бочонки и миниатюрные позолоченные кареты. В стеклянной витрине стояла болванка, на которую была надета желто-зеленая парчовая шляпа с меховой оторочкой, украшенная перьями.
В кресле с подлокотниками сидела крошечная старушка, завернутая во множество покрывал. Ее бледный скальп покрывали клочки редких седых волос, напоминавшие вату. На морщинистом лице выделялись яркие глаза, пронзительно-синие, как барвинок.
— Добро пожаловать, — сказала она. — Садитесь, пожалуйста.
Голос у нее был поразительный. Громкий и отрывистый, как дробь палки по штакетнику. Она показала на диван с обивкой, изображавшей королевские резиденции. Барнеби сел на Виндзорский замок, а Трой — на мавзолей Виктории и Альберта во Фрогморе. Никто не знал, что сказать.
— Привет, — сказала старая леди. — Меня зовут Эсмеральда Футскрей.
Барнеби представил себя и сержанта Троя. После чего снова наступила тишина, которую нарушал лишь доносившийся снаружи стук столовых приборов.
Наконец Трой взмахнул рукой и сказал:
— Ничего себе коллекция!
— С момента ее рождения. — Старушка показала на полки, битком набитые фотоальбомами.
— Должно быть, она немало стоит.
— Деньги? — Презрение Эсмеральды не имело границ. Впоследствии Трой говорил, что почувствовал себя так, словно пукнул в церкви. — Все эти артефакты заряжены подлунной энергией, которая передается в случае возникновения крайней необходимости. Как вы, наверно, представляете себе, она нуждается в постоянной подпитке, особенно после этой операции.
— Да. Подлунной энергией, — повторил сержант так, словно это было самой обычной вещью. Он осмотрел окна с толстыми решетками и заметил, что на двери красуется сложный замок.
— А это — наш путеводный камень. — Она с трудом протянула руку и положила ладонь на молочно-белый шар, сиявший и пульсировавший, как подсвеченное сердце. Трой стал искать глазами шнур, но ничего подобного не обнаружил. — Его постоянно поддерживает мой проводник, Ху Сун Кьон.
— Это очень… э-э…
Барнеби закрыл глаза и мысленно заткнул уши. Он был по горло сыт тайными обрядами; опыта общения со спиритизмом хватило бы ему до конца жизни.
Троя заинтриговал серый пух в углу рта миссис Футскрей. Сначала он предположил, что у старушки пробиваются усы, но потом пригляделся внимательнее и увидел перья. У него побежали мурашки по спине. Конечно, птиц старуха не ела. Он всегда считал спиритов вегетарианцами. Эсмеральда заговорила с ним снова.
— Наверно, вы помните, что случилось, когда она присутствовала на салюте в Кларенс-хаусе [120]?
— Я не уверен…
— Она споткнулась, когда сходила с трибуны.
— Точно, споткнулась! — воскликнул сержант Трой.
