— Полиция! Всем оставаться на местах! Сначала разлетелась в щепки дверь, потом раздался хрустящий звук дымовых гранат. После этого послышались приглушенные крики и звук, которого Петра боялась больше всего. Это был выстрел. В ужасе она повернулась к командиру.
— Дробовик, — сказал он.
И сразу же Петра услышала автоматные очереди. Потом наступила тишина.
— Что происходит? — крикнула она.
— Полагаю, выстрелил фермер, прежде чем его уложил один из наших. Не волнуйтесь, боя не будет. — Зашумела его рация, и он поднес ее к уху. Петра не разбирала слов, но голос был взволнованный. — Сейчас буду. — Он похлопал Петру по плечу. — Пойдемте. Все закончилось. Девочка у них.
Петра последовала за командиром. Из открытой двери, висевшей на одном шпингалете, все еще шел дым. Когда они подошли совсем близко, из дома вышел мужчина в униформе с плачущим ребенком на руках. Петра подбежала и забрала у него девочку.
— Все хорошо, Таня, — проговорила она, гладя немытые волосы малышки. — Я отвезу тебя к маме.
Командир исчез.
— Что случилось? — спросила Петра у офицера, который принес Таню.
— Безмозглый ублюдок начал стрелять. Ранил нашего парня в руку и ногу. Надеюсь, ничего серьезного.
— Что с Матичем? — спросила Петра, покачивая плакавшую Таню.
Офицер сделал жест, словно перерезая себе горло:
— У нас не было выхода. Чертова работа. Иногда такое случается, но не подумайте, что мы все время стреляем.
— А что делать, если на тебя наставляют оружие? — посочувствовала парню Петра. — Послушайте, мне надо увезти отсюда девочку. Скажете вашему командиру, что я уехала? Нам нужно сочинить рапорт, но думаю, это подождет до утра.
Он кивнул:
— Я все передам.
Петра зашагала прочь от фермы, жалея, что ее машина припаркована довольно далеко. С каждым шагом Таня становилась все тяжелее, и Петра не знала, хватит ли ей сил донести ребенка до места. «Ну и денек», — подумала она, с трудом передвигая ноги. И вдруг она вспомнила, что давно не слышала ничего о Кэрол. Наверное, ее ждет рапорт о вчерашней встрече Кэрол с Радецким, но, чтобы добраться до почты, ей потребуется еще пара часов. Надо доставить Таню к матери и убедиться, что им ничто не грозит. А завтра она организует первый допрос Марлен, и, дай бог, чтобы у них было достаточно улик для суда над Радецким в Германии, а не в либеральной Голландии.
Предстоит тяжелая работа. Но стоит потрудиться, чтобы посадить Радецкого на скамью подсудимых и надолго отправить за решетку. Петра усмехнулась, несмотря на сильную боль в спине. Господи, до чего же она любит свою работу.
*
Наконец-то Кэрол могла отдохнуть. Марийке долго продержала ее у компьютера, заставив подробно писать о деятельности всех и каждого, и Кэрол было неприятно, что она почти ничем не могла помочь ей. Нечего беспокоиться, одернула она себя. Потом она провела какое-то время в роскошной ванной и впервые со дня приезда в Берлин позволила себе по-настоящему расслабиться. К тому же она обнаружила кабельное телевидение с английскими фильмами по вечерам, так что легла на диван в шелковом кимоно Кэролин Джексон, решив насладиться черным юмором «Неглубокой могилы»[18] с бокалом белого вина «Сансерр».
Едва Кристофер Экклстон спрятался с деньгами, как зазвонил домофон. Удивленная Кэрол убрала звук, лениво поднялась и пошла к двери. Единственный, кто может звонить, это Радецкий, подумала она. Видеть его у нее не было настроения, да и одета она была не для свидания, но решила все же отозваться, а потом отделаться от него.
Она взяла трубку:
— Кто это?
— Это я, Тадеуш. Могу я подняться?
— Тадзио, я работаю. Мы не можем встретиться завтра?
— Мне надо увидеть тебя. И у меня совсем немного времени, потому что через час мне надо быть на телевидении.
Час выдержать можно, подумала Кэрол, после чего нажала на кнопку, открывая дверь, и ушла в спальню. Она знала, что нельзя в кимоно встречать Радецкого. Поэтому быстро натянула свободные брюки, застегнула бюстгальтер и взялась за спортивную рубашку, когда он постучал в дверь. По дороге к двери Кэрол через голову натянула рубашку, после чего впустила Радецкого.
Не теряя времени на разговоры, он схватил ее в объятия и принялся грубо, больно целовать в губы. Он вошел в квартиру, толкая Кэрол перед собой, и ногой захлопнул входную дверь. Кэрол, высвободив губы, откинулась назад и нервно рассмеялась.
— Эй, что это? Как-то так, вдруг!
— Я весь день думал о тебе, — сказал Радецкий. В его голосе она услышала незнакомое напряжение. — Знаю, тебе нужно время, но я схожу с ума. Я очень тебя хочу. Не могу есть, не могу спать.
Она чувствовала требовательное, сильное прикосновение его рук к своему телу и не могла ничего поделать. Он целовал ее в шею, больно покусывал ухо.
И Кэрол испугалась. Такого она не предвидела в своем мысленном сценарии. Себя она контролировала, однако чувствовала, что власть ускользает от нее.
— Тадзио, подожди, — жалобно попросила она.
— Почему? Вчера вечером ты хотела меня не меньше, чем я хотел тебя. Я знаю. Я чувствовал это. Почему же ты просишь подождать?
— Я не готова, — ответила Кэрол, пытаясь разорвать его объятие. Однако он был сильнее и крепко прижимал ее к себе.
— Сама знаешь, что готова, — сказал он с нежностью в голосе. — Я не хотел напугать тебя.
Радецкий положил ладонь Кэрол на затылок и принялся гладить ее.
Что бы Кэрол ни думала, ее охватило звериное удовольствие от близости его тела. Его желание волновало ее. Однако она не имела права на слабость. Ты же полицейский, напомнила она себе. Все будет напрасно, если она позволит ему соблазнить себя. К тому же она не собиралась совершать ничего такого, о чем потом ей было бы стыдно рассказать Тони.
— Я не боюсь. Я не знаю.
— Узнаешь, — сказал Радецкий, подтолкнув ее в гостиную и пробежав ладонями вниз по ее спине до самых ягодиц.
Кэрол воспользовалась шансом и выскользнула из его рук, после чего быстро отошла в сторону.
— Я не могу так сразу.
Тадеуш не сводил с нее горящего взгляда. Волосы у него растрепались.
«Боже мой, до чего же он хорош», — подумала Кэрол и тотчас отругала себя за предательство.
— Пожалуйста, Кэролин, — прохрипел он. — Я знаю, ты хочешь меня. Вчера нам обоим было хорошо. Но если ты не доверяешь себе и не хочешь любить меня, то почему я должен доверять тебе в бизнесе? Да и что в этом такого особенного? Мы оба взрослые люди. Мы до одури хотим трахнуться. Ни у меня, ни у тебя больше никого нет, так в чем дело? Никаких измен. Просто два человека сходят с ума от желания.
«Как ответить правильно?» Кэрол отчаянно пыталась изобрести что-то, что должно иметь для него смысл и даст ей хотя бы немного времени.
— Я не могу объяснить, — сказала она. — Но мне нужно время. — Радецкий сделал шаг в ее сторону, и она отступила. — Тадзио, пожалуйста, — попросила она, стараясь изобразить умоляющую улыбку.
Он подошел, и она поняла, что бежать некуда. Кэрол была приперта к стене навалившимся на нее телом Радецкого, который вновь стал жарко целовать ее, не выпуская из крепких объятий. Потом он положил руку ей на грудь, нежно погладил сосок, и тот вопреки ее воле затвердел.
— Видишь? — хрипло произнес Радецкий. — Твое тело знает ответ.
И его рука двинулась вниз, чтобы на некоторое время остановиться на ее животе. Кэрол собралась с силами и оттолкнула его, так что он покачнулся, а она успела выскочить на середину комнаты.
— Тадзио, сейчас не время.
Он повернулся и встал к ней лицом, на котором не было и следа нежности. Глаза у него потемнели, брови грозно сдвинулись.
— Всегда не время, да, Кэрол?
Радецкий с неприкрытой злостью прорычал ее имя.
До этих пор Кэрол не ощущала реальной угрозы. Она видела в нем не более чем настойчивого любовника и думала, что может воззвать к его лучшим чувствам и тем самым защитить себя. Однако он произнес ее имя, не оставив ей иллюзий. Это был удар, который она ощутила почти физически. Радецкий узнал ее настоящее имя. Как Кэрол ни старалась сохранить спокойствие, ее зрачки расширились от ужаса.
— Да. Ты права. Мне известно, кто ты, — сказал Радецкий, вновь приближаясь к Кэрол.
Она попыталась убежать от него, но широкой штаниной зацепилась за стул, и этого промедления хватило, чтобы Радецкий успел схватить ее за руку.
— Конечно же, тебе известно, — произнесла она, стараясь казаться рассудительной. — Ты ведь следил за мной.
— Я следил за Кэролин Джексон, — произнес он, и Кэрол ясно осознала, насколько он опасен для нее. — И нашел Кэрол Джордан.
Ей стало понятно, что блефовать поздно. Говорить было нечего. Единственным оставшимся у нее оружием было молчание. Кэрол выдержала его взгляд, бросив ему вызов.
