— Ну, дочка, дай-ка нам что-нибудь посолиднее! — весело сказал Плышевский, здороваясь с Козиным. — Дорогой гость у нас.
Галя с заметной неохотой выполнила его просьбу, и на столе появилась бутылка коньяка.
Первую рюмку выпили молча, жестом пожелав друг другу здоровья и удачи. Вторую — за Галю. Только после третьей или четвертой рюмки, когда щеки Козина заметно порозовели, взгляд стал веселым и дерзким, Плышевский спросил:
— Ну-с, так как наши дела, Михаил Ильич?
— Дела? — загадочно улыбнулся Козин и покосился на Галю. — Могу вас обрадовать, все в полном порядке. Преступники арестованы и в убийстве сознались.
— Что?! — Плышевский опешил от неожиданности.
— Представьте!
— Это Миша сделал! — с наивной гордостью заметила Галя.
— Ну, положим, не я один, — скромно возразил Козин. — У меня тоже начальники есть.
Плышевский пришел в себя быстро. «Ты, — язвительно подумал он, — ты, брат, осел. Здесь работала рука поопытней и поумней».
— У вас, вероятно, очень опытный и знающий начальник? — поинтересовался Плышевский.
Козин подумал было, что отвечать на такой вопрос не стоит. Но взяло верх раздражение на Коршунова, да легкий хмель от выпитого коньяка уже туманил и будоражил мозг.
— О начальниках плохо не говорят! — желчно ответил он.
— Тем более, если они того не заслуживают, — как бы дразня его, заметил с усмешкой Плышевский.
— Мой-то? Это еще как сказать! — И, уже не скрывая своей неприязни, Козин добавил. — Прыткий, конечно, и неглупый.
— Ну, ну, это уж вы сгоряча, дорогуша, — посмеиваясь, ответил Плышевский.
— Не верите?
— Нет. Вот если бы самому на него посмотреть. Хоть издалека…
— Ну что ж, — распалился Козин. — Приходите в эту субботу в «Сибирь». Знаете? Даже познакомлю. Его фамилия — Коршунов.
Плышевский невольно вздрогнул.
— А что он там будет делать, ваш Коршунов?
— Папа! — неожиданно вмешалась Галя. — Может быть, об этом нельзя спрашивать?
В продолжении всего разговора девушка сидела молча, с беспокойством следя за разошедшимся Козиным.
— Ты права, дочка, — сухо согласился Плышевский. — В самом деле, бросим этот разговор.
— Галочка, ты зря беспокоишься, — самоуверенно возразил Козин. — Я-то уж как-нибудь знаю правила конспирации.
Вечер закончился весело и непринужденно. Уходя, Козин настолько осмелел, что в передней даже попытался обнять Галю.
— Ты меня очень удивляешь, Миша, — шепнула она, мягко отстраняя его руки.
И Козин вдруг почувствовал какой-то скрытый смысл в этих, казалось бы, простых словах. Ему снова почему-то стало не по себе, как тогда, когда он однажды перехватил ее взгляд. Он неловко простился и вышел.
Как только Козин ушел — это было около одиннадцати часов вечера, — Плышевский перенес телефон в кабинет и позвонил Фигурнову.
— Оскар Францевич, ты? — почему-то понизив голос, спросил он.
— Мое почтение, Олег Георгиевич, — проворковал в ответ Фигурнов. — Чем могу быть полезен?
— Повидаться бы надо. Новости есть.
— Душа моя! Второй день не выхожу. Голос сел. А мне в большой процесс входить. Трагическая ситуация, смею заверить. Каждый час полощу горло, сырые яички глотаю.
— Тридцать лет тебя знаю, и каждый раз перед большим процессом у тебя голос садится! — засмеялся Плышевский. — А потом соловьем разливаешься.
— Нет, нет! — энергично запротестовал Фигурнов. — Тут случай особый. Председательствующим по данному делу будет Кротов. Процесс исключительно трудный. Так что, Олег Георгиевич, душа моя, приезжай ко мне…
— Ладно уж! Жди.
Через полчаса он подъезжал в своей машине к дому на Молчановке.
Фигурнов встретил гостя в передней. Это был очень подвижной невысокий старик с седой гривой волос, хрящеватым, с горбинкой носом и глубоко запавшими черными, очень проницательными глазами на смуглом лице с выступающими скулами.
Плышевский по-хозяйски уверенно прошел в большой кабинет, уставленный массивной мебелью, и удобно расположился в мягком кресле у громадного письменного стола. Фигурнов, поджав под себя ногу, уселся напротив.
— Дело, Оскарчик, по-моему, осложняется, — начал Плышевский.
Фигурнов слушал подчеркнуто внимательно, склонив набок голову и полузакрыв глаза. В этот момент он чем-то напоминал большую сонную птицу.
Когда Плышевский кончил, Фигурнов еще с минуту сидел в той же позе, потом театральным жестом провел рукой по лбу и сказал:
— Этот самый Козин для вас, конечно, клад, но только на данном этапе. Надо тянуть дальше. Ведь он там, у себя, плотва. А надо бы подцепить щуку. Козин, смею заметить, — это только информация, не больше. А, к примеру, начальник его, Коршунов, что ли, — это уже опора, поддержка. Вот он, фигурально выражаясь, и есть щука.
— Гм… Соблазнительно. Но голыми руками такого, кажется, не возьмешь.
— Люди есть люди, душа моя. И у любого индивидуума есть потребности. Они, эти потребности, всегда требуют удовлетворения. У этого Коршунова тоже имеются потребности. Их надо нащупать и… удовлетворить. Это первый пункт. Второй: надо нащупать его больные, слабые места. Они могут быть в одной из двух сфер: служебной или личной. Этот Коршунов — человек молодой и, конечно, честолюбивый. Угроза компрометации по службе, если она возникнет, — сильное оружие. И второе — любовь, женщины. Смею уверить, они играют в жизни каждого человека гораздо большую роль, чем у нас принято думать. Он женат? Кто она?
Плышевский пожал плечами.
— Плохо, душа моя. Ты ничего о нем не знаешь. Так работать нельзя.
— Мне не нравится это совпадение, — озабоченно произнес Плышевский. — Почему «Сибирь»? Почему вечер в субботу? И главное, встречу с Масленкиным я уже не в состоянии отменить. Может быть, мне просто не ходить туда?
— Напротив! Иди! Совпадение случайное, смею тебя уверить. А увидеть и прощупать этого Коршунова весьма полезно. Весьма!
— Ну, хорошо. А что передать Вадиму?
— Доброхотову? Нижеследующее. Пункт первый: убийцы найдены и признались. Пункт второй и самый главный: чтобы он больше не показывался в «Сибири». Я абсолютно убежден: охота идет за ним.
Плышевский задумчиво барабанил по столу длинными холеными пальцами, потом одобрительно посмотрел на Фигурнова.
— У тебя ясная голова, Оскарчик. У тебя по-прежнему удивительно ясная голова.
Фигурнов тонко усмехнулся и развел руками.
В то утро Нине Афанасьевой передали, что ее вызывает Зотов. Это было неожиданно и для первого раза страшновато.
Нина тайком оглядела в зеркало свое скромное синее платье с ослепительно белым крахмальным воротничком и поправила волосы.
Когда она вошла в кабинет, Зотов разговаривал с Гараниным.
— Ну, вот и Афанасьева, — тепло произнес он, взглянув поверх очков на девушку. — Присаживайтесь. Как ваша матушка?
— Спасибо, Иван Васильевич. Немного лучше.
— Отлично. Это очень важно, когда тыл, так сказать, в порядке… А вам, Ниночка, предстоит завтра быть веселой, общительной и — как вам объяснить? — красивой, что ли, — продолжал Зотов. — Ну, ну, не удивляйтесь! Сейчас вам все станет ясно. Дело в том, что завтра вечером вы отправляетесь в ресторан. Некоторым образом кутить.
Нина чуть смущенно улыбнулась. Она понимала, что ресторан — это задание. Но до сих пор ей не приходилось выполнять такого задания, ей вообще не приходилось бывать в ресторане. И потом, с кем? Этот вопрос ее и смутил. Она невольно подумала об одном единственном человеке, с которым хотелось бы туда пойти, в присутствии которого она действительно была бы веселой и, наверное, красивой.
В этот момент открылась дверь кабинета, и Зотов сказал:
— А вот и ваш завтрашний спутник.
Нина быстро подняла голову. В кабинет вошел Коршунов.
— Ну-с, все в сборе, — продолжал Зотов. — Итак, операция в «Сибири» комиссаром утверждена. Мы тут еще помозговали и решили, что идти Коршунову туда надо обязательно с девушкой. И притом с хорошенькой. — Он шутливо указал на Нину. — Вот с ней. Согласен? — Обернулся он к Сергею.
— Еще бы! — весело откликнулся тот. — Сам мечтал. Только робел признаться.
Все рассмеялись, а Нина, слегка покраснев, бойко возразила:
— А почему меня не спрашиваете, Иван Васильевич? Может быть, я не согласна?
— Ниночка! — воскликнул Сергей. — Ну, хоть бы не говорила так!
— Ладно, ладно, — усмехнулся Зотов. — Отложите объяснение до завтрашнего вечера. Самая подходящая обстановка будет. — И уже серьезно продолжал: — Значит, приметы Доброхотова у вас есть. Хорошие приметы. Ищите его там.
— Танцуйте побольше, — вставил Костя. — Легче будет весь зал, все столики осмотреть. Эх, везет тебе, Сергей! До чего же приятное задание!
— К сожалению, другого подхода к этому типу пока нет, — вздохнул Зотов. — Спирин молчит. Горюнов ничего больше не знает. Будем надеяться, что Доброхотова вы там встретите. Тогда надо будет организовать наблюдение. До самого его дома. Дело это нелегкое. Возьмите сотрудников, машину. Обязательно его сфотографируйте. Ну, и вообще глядите в оба. Может попасться и не Доброхотов, а кто-нибудь еще из их компании. Ясно?
