Капитан меня дослушал, покивал, помялся, наконец говорит:
— Вы меня извините… Не волнуйтесь только… Но милиции здесь не было…
Вот тут наступил самый трудный момент: к лицедейству у меня способностей никогда не наблюдалось, максимум — могу деревянную рожу изобразить, ничего не выражающую. Но пришлось попотеть: переспросил, как это не было, покричал, что не может быть, и кинулся в офис, к телефону. Темно, лап-лап на ощупь. Телефон, само собой, не работает, я выскочил на площадку, капитан смотрит на меня с сочувствием, как будто пришел на похороны с официальными соболезнованиями от политотдела, я — бегом на второй этаж, к Резникам, Ильинишна впустила и меня, и капитана, дозвонился — на месте Ася (а где ей быть?), дал капитану поговорить: видишь, дома, довезли, значит, все же был кто-то! И гляжу на него сверху вниз, как на идиота, мол, как вам с преступниками разбираться, если вы со своими разобраться не можете?..
* * *
Алан Александрович нервничал: Арчил так и не ответил на вызов. Допустим, могла поломаться рация, но вызывал их с шести, сейчас уже восемь. За два часа можно было не только из центра города до Ерофеевки доехать, а даже за границу добраться, в тот же Половецк… Машина сломалась? Могла но не обе сразу. Даже если так, есть телефоны-автоматы…
Опять что-то случилось! Прокол с Валерой, прокол с Феликсом, прокол с АСДИКом, поспешное исчезновение Петра Петровича… Словно чья-то злая рука все время вмешивается.
Алан Александрович нахмурился. Кажется, он начинал догадываться, чья это может быть рука… Ладно. С этим — потом. Пока надо выяснять, куда девался Арчил.
Снял трубку, вызвал из памяти номер.
— Сурен, это я. Запиши адрес: Репинская, шестьдесят два. Напротив училища. Да, пожарного. Там Арчил с Ричардом и ребятами должен был побывать. На двух машинах. Проверь. Перезвони. Немедленно. Жду.
Сурик — хороший мальчик. Молодой. Голова хорошо работает. Знает, когда надо вопросы задавать, а когда не надо. Он посмотрит издали. Тем более, что Ричард поехал. А они дружат. Значит, откладывать не станет…
Снова пришлось ждать. Даже ковер под ногами, голубовато-зеленый, как персидская бирюза, начал действовать на нервы.
Наконец гуднул телефон.
— Папа, Сурен говорит. Был там. Близко подъехать не смог — все оцеплено. Возятся пожарные. Менты работают. Пытался заехать во двор — то же самое.
— Наши машины видел?
— Нет. Пешком во двор зашел — там только ментовозки. Все освещено, как днем. Не спрятать.
— Хорошо, спасибо. Отдыхай.
Так… Во дворе нет — уже хорошо, значит, на месте не захватили и не постреляли. Но где же они тогда? Две машины — не иголка, Сурен не пропустил бы. Если говорит нет — значит, все вокруг обошел, все проверил. Иначе мальчик не работает.
Может, успели уехать? А если моего приказа не услышали, рыжую захватили, за ними погоня, водят по городу? Так почему не сообщают? Где-то спрятались и соблюдают радиомолчание, чтобы не засекли? А-а, милиция — не контрразведка, что у них, пеленгаторы есть?
Нет, если захватили, значит, последнего приказа не слышали, значит не работает рация. И теперь может случиться что угодно.
На всякий случай надо готовиться к плохому. А-ай, дед из СИАМИ старая хитрая крыса, раз уж сбежал, значит правда опасно, любых гадостей можно ждать… Надо готовиться.
* * *
На экране две машины одна за другой пронеслись через кучи пустых картонных ящиков под беспрерывный гром выстрелов, что-то взорвалось, взвились к небу клубы дыма… Дмитрий Николаевич никак не мог включиться в действие, не отпускала реальность, пусть совсем не такая лихая и живописная. Что за идиотская акция? Нападение на тихую и неденежную фирмочку, гранаты, поджог, стрельба — и ни трупов, ни пострадавших, ни похищенных, а нападающие захвачены и увезены никому не известным отрядом милиции…
Мрачные мысли прервал телефонный звонок.
— Слушаю.
— Дмитрий Николаич, простите за поздний звонок, Дубов беспокоит. Сюрпризец у меня для вас, презентец, извините за словотворчество. Ивку у библиотеки помните? Вот там и ждет подарочек, пошлите людей забрать… Э нет, не скажу! Что ж это за сюрприз будет!
Слон хихикнул и отключился.
Кучумов выругался шепотом и вызвал дежурного по управлению…
Дежурный — Пантюхо из угрозыска — перезвонил через десять минут:
— Товарищ полковник! На указанном месте обнаружен автомобиль "ауди", запертый, внутри какие-то люди в наручниках, под дворником записка издевательского содержания… Я велел не трогать, выставил охрану, мало ли что, вдруг заминировано? Какие будут приказания? Может, саперов вызвать?
Ох идиот!
— Вышлите за мной машину. Найти и привезти в управление капитана Казьмина. Свяжитесь с Гармашом, пусть пришлет кого-то, кто сможет открыть "ауди". Приказ ясен? Повторите, товарищ майор!
* * *
В эту ночь охранники элитного квартала поселка Ерофеевка даже не присели. С одиннадцати вечера и до самого утра одна за другой въезжали и выезжали машины. Все они принадлежали очень уважаемым в городе людям, номера охрана знала наизусть.
В доме 14 по улице Ленинской всю ночь горел свет. Люди приезжали именно туда.
И если бы какому-то наблюдателю со стороны вдруг удалосьзаглянуть в окно, он бы увидел Алана Александровича Арсланова, который беседовал в кабинете то с одним, то с другим посетителем.
Когда поток машин иссяк, Арсланов ушел из кабинета в спальню, но даже не прилег — начал сосредоточенно и очень аккуратно складывать в один желтый кожаный чемодан одежду, а в другой — какие-то бланки и документы. Потом оба чемодана запер, ключики повесил на брелок к остальным разнокалиберным ключам, а всю связку сунул в карман.
* * *
Майор Пантюхо оказался ещё большим болваном, чем считал Кучумов: кольцо с ключами от "ауди" было надето на ту же щетку, которая прижимала к стеклу записку "издевательского содержания". Записка гласила:
"УВАЖАЕМОЙ МИЛИЦИИ ОТ ДОБРОВОЛЬНОЙ НАРОДНОЙ ДРУЖИНЫ в честь Дня милиции, хоть и с опозданием.
Эти нехорошие люди разгромили контору на Репинской, 62 и пытались похитить хозяев.
P.S. Магазины и боеприпасы в багажнике".
Нехороших людей оказалось пятеро. Все они были скованы наручниками по рукам и ногам, даже двое раненых — один со сквозным пулевым ранением в мякоти плеча (перевязанным!), второй — с выбитым коленом. На полу валялось изрядное количество оружия: два "калашниковых" калибра 5,45 миллиметра с подствольными гранатометами ГП-25, четыре "макаровых", два ТТ, один "Вальтер ППК" и один настоящий "маузер" длиной с руку до локтя, правда, без деревянного приклада. Все оружие было без магазинов и с пустыми патронниками, зато в багажнике действительно обнаружились в избытке автоматные и пистолетные магазины, две запасные обоймы для "маузера" ("Точь-в-точь как для трехлинейки", — отметил про себя Кучумов) и множество разнокалиберных патронов россыпью.
"Ауди" вместе с пассажирами загнали во двор Управления, пассажирам освободили ноги и отвели на третий этаж. Рассадили вдоль коридора (возле каждого — по конвоиру), стали по одному водить на допрос. Однако Казьмин бился с ними зря: видно, ещё в машине сговорились молчать. Раскрыл рот только раненный в плечо.
— В меня баба стреляла! — заявил он. — И Павлика она убила!
— Какого Павлика? В машине все живые были…
— Не знаю, куда дели Павлика. И Арчил тоже пропал… Но это баба в нас стреляла!
— А вы в неё не стреляли?
— Я не стрелял!
— А кто в потолок стрелял?
— Не знаю, кто-то сзади…
Больше он ничего не сказал.
Но Казьмин особенно не беспокоился. Дактилоскопист Черкашин уже сообщил ему, что на оружии полно отпечатков, к утру удастся рассортировать, где чье. Дальше пойдет трассологическая экспертиза, глядишь, выплывет где-то знакомый ствол — а там показания посыплются.
Казьмин ещё раз перезвонил дактилоскописту, поинтересовался, не нашлись ли на чем женские отпечатки.
— Женские? — удивился Черкашин. — Есть у меня неотождествленные пальцы, но крупные… Разве что у неё лапочка двенадцатого размера…
— Да нет, — вздохнул с облегчением Казьмин. — У этой ручка маленькая.
Вовсе ему не хотелось доказывать, что раненый не соврал и стреляла действительно жена погорельца (Сидоров из райотдела у неё на квартире побывал, пытался разобраться с таинственным милицейским отрядом, доложил подробно). Казьмин бы и сам на её месте стрелял. При всей добросовестности капитана его личные представления о пределах необходимой самообороны были значительно шире, чем представления законников-буквоедов. Особенно, когда речь шла о женщинах — Илья Трофимович вырастил двух дочерей.
* * *
Теперь скрежет ключа в замке прозвучал для меня не просто музыкой, а какой-то победной симфонией. Димка! Слава Богу!
