Первый год нашей супружеской жизни был очень счастливым. Бланш была всегда веселая и милая, мы повсюду бывали вместе, делали все вместе, но я постоянно чувствовал, что она принадлежит мне не полностью. Она, конечно, и не принадлежала полностью мне. Она принадлежала дюжине других мужчин, но обнаружил я это позднее. Фабрика расширялась, и я был озабочен тем, чтобы избежать притока государственных средств. Я хотел своего полного контроля. Рисковал и предпочитал рисковать собственными деньгами. Расходы увеличивались. Скоро две трети моих капиталов оказались вложенными в мое предприятие. Это меня не беспокоило, так как я был уверен, что добьюсь успеха. Именно тогда и начались неприятности с Бланш. Думая об этом сейчас, я считаю, что Бентон рассказал ей, что мой капитал вложен в фабрику. Она не хотела оставлять меня, но хотела жить, как ей нравится. Хотя у меня и не было в наличии свободных денег, но был хороший годовой доход, и Бланш не хотела его терять. Потом она начала пить и заводить любовные связи со всеми, с кем хотела, и я ничего не мог поделать. И не мог от нее избавиться. Я просто не мог себе этого позволить. Был так занят на фабрике, что через некоторое время перестал обращать внимание на ее поведение. К тому времени я ослеп, и то, что я не мог видеть, перестало меня беспокоить. Так мы жили два года. Потом Бентон стал уговаривать ее выйти за него замуж. Ей пришла в голову мысль, что она может от меня избавиться, что она может заставить меня сдаться и заплатить по соглашению. Условия соглашения были совершенно определенными. В суде у меня не было никакой опоры под ногами. Я понимал, что победа будет на ее стороне, и стал искать выход. Я почти закончил работу. Мне нужно было еще всего шесть месяцев. Если бы она подождала до тех пор, я бы смог безболезненно с ней рассчитаться. Но она не хотела ждать.
Он затушил сигарету и прикурил новую. Когда он подносил зажигалку к сигарете, его рука была твердой.
— Наскучил вам, Джуди? Я рассказываю вам потому, чтобы вы знали доподлинно, почему я избавился от Бланш. Теперь она была уже настоящей пьяницей. Она всех развращала. Любой молодой парень, который ей понравился, находился в опасности. Ты понятия не имеешь, в какое мерзкое животное она превратилась. Я находился на грани безумия. Потом получил возможность прооперироваться. Мне сделали операцию, и, ожидая, когда с меня снимут повязку, я понял, что если решусь убить Бланш, мне обеспечено превосходное алиби. Это была лишь мимолетная мысль, но она запала в голову. Я к ней возвращался все чаще и чаще. И решил, что если буду видеть, я ее убью.
Хирург предупредил, что шансов на возвращение зрения один из тысячи. Когда с меня сняли повязку, я ничего не увидел. Операция, очевидно, не дала положительного результата, так к ней и отнеслись. Но позже, днем, я обнаружил, что немного вижу свет, а к вечеру стало еще лучше. Я никому ничего не сказал и притворился, что по-прежнему слеп.
Когда я вернулся домой, то с удивлением обнаружил там тебя в платье Бланш и Глеба. Я догадался, что вы оба охотитесь за мехами, и стал придумывать ситуацию, при которой вы оба обеспечили бы мне алиби. Причин избавиться от Бланш было более чем достаточно. У меня не было к ней никакой жалости. Она стала угрозой для моей деятельности. И должна была уйти, выбора не было. Остальное ты знаешь. План сработал куда лучше, чем я рассчитывал. Полиция, правда, немного озабочена, почему Бланш вернулась, но я не думаю, что это к чему-нибудь приведет. И теперь, Джуди, у меня есть, по крайней мере, три месяца, прежде чем мне нужно будет вспомнить о причине смерти Бланш. За эти три месяца работа будет закончена.
— Ты… Ты хочешь сказать, что расскажешь им, ты не позволишь, чтобы Гарри повесили?
— Конечно, нет. Когда я закончу то, над чем работаю, пойду в полицию и выдам себя. До того времени, пока Глебу станет грозить серьезная опасность, есть, по крайней мере, три месяца. Я не слишком забочусь о том, что будет со мной потом. И не пойду на то, чтобы позволить Глебу умереть из-за поступка, который он не совершал. Так что не стоит смотреть на вещи с таким трагизмом, Джуди. Ему сейчас плохо, но он в безопасности. Это я тебе обещаю. А то, что ему приходится не слишком сладко, естественно, он это заслужил.
Джуди недоверчиво слушала его. Ее сердце колотилось, руки были сухи.
— Я тебе не верю, — наконец заявила она. — Не верю тому, что ты мне рассказал. Я все равно сообщу полиции обо всем, что ты мне рассказал. Почему Гарри должен за тебя отдуваться?
— Я же рисковал, рассказывая тебе все это. И знал, что ты можешь передать мои слова, как ты только что сказала. Так что давай теперь поговорим немного о тебе. Ты отдаешь отчет в том, что если меня выдашь, тебе придется рассчитывать только на себя, на то, что сама заработаешь. Не думаю, что это будет много. Ты сейчас вкусила от роскоши и знаешь, что это такое. Ты не будешь вести себя безрассудно. Я не могу себе представить, чтобы ты отказалась от всего этого. Конечно, я мог тебя недооценить. В таком случае можешь идти в полицию. Но если я стану все отрицать, то у них не будет достаточно улик, чтобы освободить Глеба и арестовать меня. Возможно, это им и удастся, но все же вопрос спорный. А тем временем ты, Джуди, лишишься квартиры, вещей и драгоценностей, которые, кажется, доставляют тебе столько радости. И если ты терпеливо подождешь, пока я окончу задуманное, тогда, прежде чем пойти с повинной, я оставлю тебе крупную сумму и ты сможешь сохранить за собой квартиру и все, что я тебе дал. — Он встал, потянулся и зевнул. — Я устал, давай отложим решение на завтра. Ты все обдумаешь. Если захочешь все бросить и вернуться к прежней нищей жизни, задерживать не стану. Иди на здоровье. А будешь молчать, уверяю, с Гарри ничего не случится.
Он улыбнулся ей и направился к двери.
— Спокойной ночи, Джуди.
После ухода Уэсли Джуди осталась в смятении. Она ненавидела Бланш и не чувствовала к ней жалости. Женщина была ужасная и получила лишь то, что заслуживала. По мнению Джуди, винить Уэсли в том, что он сделал, будет несправедливо. Но и сваливать вину на Гарри тоже нельзя. Зато если она согласится молчать, пока Уэсли не подготовится, то сможет жить, как живет. Ведь Гарри, в конце концов, это не повредит. Уэсли обещал рассказать правду, когда придет время. Его работа, как он говорил, очень важна, так почему бы не согласиться с тем, что его просьба об отсрочке весьма разумна? Конечно, Гарри сейчас приходится трудно, но почему она должна отказываться от своего счастья ради того, чтобы избавить этого подонка от небольших страданий. Достаточно только вспомнить, что он позволил Тео избить ее. Разве она тогда не страдала? И, кроме того, будь она трижды честной и выдай Уэсли, какой у нее останется шанс получить арктическую лису? Если же подождет, Уэсли может дать ее в знак признательности… А если не догадается сам, она может и попросить. Ничего страшного. Но что, если Уэсли не станет о себе заявлять? Что, если это просто трюк, чтобы потянуть время! Стоит ли об этом думать? Если он заупрямится, то все, что от нее требуется, — просто пойти в полицию. Речь идет лишь о том, что ей нужно будет что-то предпринять в последний момент, чтобы Уэсли успел закончить работу, а Гарри избежал наказания. Так она спорила с собой до глубокой ночи, пока ее совесть, усталая и побежденная, не отступила.
На следующее утро Уэсли спросил, что она собирается делать. Джуди обидели его спокойствие и невозмутимость, когда она сообщила, что готова принять условия.
— Ну что же, — сказал он, пожав плечами, — раз все устроилось, я еду на фабрику. Работы много, а времени мало.
«Он мог бы, по крайней мере, поблагодарить меня, — подумала Джуди. — Ведь не многие сделали бы для него то, что сделала я».
— Есть одна вещь, — робко проговорила она. — Я чувствую, что мне бы… — Она замолкла и начала снова: — Меха… Я бы хотела арктическую лису. Не понимаю, почему мне ее нельзя взять. Я для тебя столько сделала.
— А я для тебя ничего? — улыбаясь возразил Уэсли. — Когда я буду под судом, мне доставит удовольствие мысль, что ты носишь арктическую лису. Но сейчас я ни за что ее тебе не отдам. Будем откровенны друг с другом, Джуди. Моя работа и жизнь в твоих руках. У меня нет причин доверять тебе, и я буду чувствовать себя в большей безопасности, если придержу нечто, что ты хочешь во что бы то ни стало. Это даст мне возможность удерживать тебя. Ты понимаешь, не так ли? Я тебе обещаю. Когда все кончится, ты получишь не только арктическую лису, но и все остальные меха. Ждать тебе недолго, немногим больше двух месяцев.
Ей пришлось довольствоваться этим.
Теперь, когда Уэсли нечего было от нее скрывать, его отношение к ней изменилось. Он почти не разговаривал с Джуди. Он не отрицал, что для него было испытанием жить с нею под одной крышей. Но если бы он ушел, как ему того хотелось, полиции это показалось бы странным. В его положении он не должен делать ничего такого, что могло бы показаться полиции странным. И, кроме того, он остается здесь потому, что хочет быть уверенным в ее молчании.
