- С тобой, Михалыч, надо говорить, гороху наевшись. Намеки, намеки одни. Ты говори прямо: копают под меня?
- Ну, под тебя всю жизнь копают... - прищурился Михалыч.
- Как всю жизнь копают я знаю, а вот как сейчас, в конкретное время, с удовольствием узнал бы.
- Могу сказать только одно - на сей раз ветер с Запада довлеет над ветром с Востока...
- Серьезно?
- Крайне серьезно. Как я понял, разговор об очень больших деньгах пошел. А ты, как в народе говорят, совсем близко к этим деньгам подошел. Еще в прошлом году, кажется?
- Нет. В позапрошлом. Спасибо, что подсказал, Михалыч. Теперь мне почти все ясно. Если б ты еще сказал, кто их здесь проталкивает, я бы тебе, пожалуй, серьезно помог в твоем финансовом положении...
- Зачем, Сережа? Все, что надо, у меня есть: кефир, клистир, теплый сортир... А вот кто проталкивал, подсказать могу: господин Соловьев. Только он в настоящее время из игры выбыл. Временно.
- По моим данным, его в джипе сожгли, - нахмурился Баринов.
- Его твой тезка и ученик увел, - нехотя произнес Михалыч. - Сергей Сорокин. И собирается с Иванцовым и Рындиным по поводу Соловьева крепко торговаться в самое ближайшее время. Тебе, я думаю, это будет очень интересно узнать. Потому что Соловьев, как я думаю, крепко завязан с "Джемини-Брендан", а та - с "G & К". Все твои старые друзья-соперники.
- И что поставит в ценник?
- Этого я не знаю. Не докладывал. Но торговля будет, это точно. Потому что Соловьев много знает и в том числе то, как Рындин с Иванцовым, заполучив денежки от "Джемини-Брендан", готовы были продать им твой объект в "Белой куропатке".
- Ну и почему же не продали?
- Потому что испугались. Решили подставить Сорокина, а заодно ликвидировать своих, так сказать, партнеров. Соловьев шантажировал Иванцова этой прошлогодней историей с иконой и отпущенным смертником. Кроме того, пообещал, что дочка Иванцова, которая в Москве учится, может стать жертвой маньяка. Ну а те хотели свалить всю историю на Степу и Сорокина, Рындин надеялся обезопаситься и от тебя, и от друзей Соловьева.
- Похоже на мои данные, - заметил Чудо-юдо. - Значит, Сорокин ушел просто так, без помощи Рындина?
- Да, Сережа, именно так. Но вот как он сумел испариться с места засады, хотя Рындин точно знал, как они отходить будут? Он случайно не человек-невидимка, этот твой ученичок?
- Ну, это слишком сложно, чтоб я тебе объяснил. Но для меня лично такой фокус секрета не составляет. Не Рындину, конечно, с Сережей тягаться. У Сорокина материально-техническое оснащение на уровне XXI века, причем, возможно, второй половины.
- И у тебя, стало быть, тоже?
- У меня? Кое-что имеется. Но объяснять не буду. А то у тебя, Михалыч, раньше времени может инсульт приключиться... Давай-ка вернемся к нашим баранам. Допустим, что друзья Соловьева каким-то образом узнают о том, что он жив и находится у Сорокина. Будут торговаться?
- Думаю, будут. Только не уверен, что Серега им так просто Соловьева отдаст. Впрочем, им ведь главное - узнать, что Иванцов их за нос водил. Они сразу же запустят ту машинку, которая за бугром лежит.
- А они знают, где?
- Теперь знают. Поскольку Цезарь тебя боялся, подстраховался он немного.
- Негодяй он последний... - проворчал Чудо-юдо. - Жалко, что уже взорвался, а то б еще раз убил...
- Так или иначе, но в истории с отпущенным бандитом ты тоже запачкался. Есть сведения о том, что иконой ты очень интересовался. И что какой-то ключ из нее уже прикарманил...
- Ну и что?
- Два месяца назад в Гамбурге какой-то курд покушался на некоего Рудольфа фон Воронцоффа. Покушавшийся был убит охранниками, а Воронцофф не пострадал. Но криминальная полиция, как ни странно, добралась до заказчика, и оказался им некий Курбан Рустамов, известный некоторым кругам как Кубик-Рубик. Он каким-то образом исчез из Германии, но если как следует поискать, то найдется, и не где-нибудь в Узбекистане, а в Москве. Дальше объяснять не надо. Воронцофф, если до него дойдет информация о твоей творческой работе против него, немало тебе неприятностей доставит. Ты лучше знаешь каких. Поэтому та группа, которую можно условно назвать "соловьевцы", и ближнее окружение Цезаря считают себя при козырях. В принципе, если в ситуации с выборами будет неопределенность или произойдет большая замена в силовых структурах и прокуратуре, то осложнения будут и здесь.
- Спасибо, что объясняешь ситуацию, - с легкой иронией улыбнулся Сергей Сергеевич. - Значит, их требование состоит в том, чтоб я убрался за кордон? Или это программа-минимум?
- Во всяком случае, твое вмешательство в российские дела должно быть минимальным. А лучше - никаким. Заваруху в области устраивать крайне нежелательно.
- Они очень простые, эти ребята, - осклабился Чудо-юдо. - А главное скромные. Вполне могли бы потребовать, чтоб я повесился на воротах Александровского сада.
- Сережа, ты, наверно, сейчас слишком взвинчен, чтобы принимать решения. Подумай, поразмысли, время у тебя есть.
- Сколько у меня этого времени?
- Можно поговорить о трех днях. Думаю, это их устроит.
- А почему не 24 часа?
- Потому что они реалисты и не требуют невозможного. Кроме того, знают, что тебя опасно припирать к стене. В конце концов, все последствия конфликта с тобой, так сказать, на глобальном уровне они осознают и не меньше тебя заинтересованы в мирном исходе.
- Тем не менее ультиматумы предъявляют. На прямые переговоры они не пойдут?
- Нет, ни в коем случае. Они знают, что вести разговоры с человеком, у которого есть целый арсенал средств воздействия на психику, - себя не уважать. Только через меня.
- Удобно ты устроился, Михалыч.
- Не говори, Сережа, сам удивляюсь. Знать не знал, что на восьмом десятке буду между молотом и наковальней крутиться. Господи, во что ж вы, недоделки чертовы, Россию превратили!
- Михалыч, мы только достроили кое-чего. А фундамент - он как был по вашему проекту сработан, таким и остался. И такие же разборки, если хочешь знать, в России еще задолго до большевиков водились. Так что, по-моему, мы ничего нового не придумали. Это у нас национальная особенность такая: под предлогом усовершенствования и реформ устраивать бардак и беспредел, а потом героически восстанавливать народное хозяйство.
- Циник ты, товарищ генерал-майор запаса. И меня своим цинизмом заражаешь. Знаешь, о чем мне сейчас, дураку старому, подумалось? Как же хорошо, что в XIII веке нас татары завоевали! Не было бы их - сидели бы сейчас, как в Европах, в удельных княжествах с территорией по полгектара. И считали бы себя не русскими, а всякими там береговичами, вятичами, дреговичами, словенами... А как посидели двести лет под ханами, так помаленьку и превратились в нацию.
- Ничего, - усмехнулся Чудо-юдо, - еще немножко развалимся - и от завоевателей отбоя не будет. В очередь становиться начнут...
- Во-во, только уж если сдаваться, то китайцам. Их много, они хоть работать любят, может, порядок у нас наведут.
- Если не сопьются, - мрачно хмыкнул Сергей Сергеевич. - Ладно. Пошутили и будет. Значит, так: ответ твоим протеже я дам ровно через неделю. Срок крайний и корректировке не подлежит. Если не пойдут на это - пусть считают войну объявленной. Можешь передать им, что у меня хорошее настроение и миролюбивый настрой. Но стоит им мне это настроение испортить - допустим, начать выдвигать какие-нибудь дурацкие условия, - разговор будет идти совсем по-другому.
- Ладно, передам. В общем, я думаю, что три дня, что неделя - разница небольшая. Наверно, они согласятся. Хотя, как я подозреваю, со скрипом.
-Дай-то Бог...
ПОД ГРОХОТ САПОГ
Генерал Прокудин редко засиживался в штабе до вечерней прогулки. Сегодня было исключение из правил, потому что к комдиву приехал гость дорогой облвоенком Сорокин. Формально речь шла о проведении в дивизии "дня открытых дверей" для призывников весеннего набора. Ну а о фактических целях разговор пошел только потом, когда все лишние были отпущены и на столе появилась бутылка с рюмочками.
За окном по оттаявшему за день асфальту дружно грохали подметки солдатских сапог. На третий этаж через открытую форточку долетала бодрая песня с народными словами на мотив группы "Битлз":
Мы иде-ем и все по-е-ем,
И ника-а-ак не уста-е-ем!
Это тянул фальцетом запевала. А дальше сотня грубых или нарочито грубых юношеских басков подхватывала на полную катушку:
Нам не нужен желтый субмарин!
Ихний субмарин, хилый субмарин.
У нас есть свой совейский субмарин,
Красный субмарин, мощный субмарин!
Потом по неслышимой команде какого-то невидимого и скорее всего абсолютно неформального лидера песня резко оборвалась и чей-то басистый голос хрипло рявкнул:
- Комдив, дембель давай! Яйца пухнут!
Прокудина передернуло, но он даже не поднялся из-за стола.
- Развинтились "дедули", - заметил Сорокин, - небось ждешь не дождешься, когда уйдут?
- Само собой. Эти еще ничего. В прошлом году у меня примерно две роты через Чечню прокатились, так я молился, когда все благополучно уволились. Тем более там с этими полутора-двухгодичниками были неясности. И тех надо увольнять, и этих... Кошмар! Нет, это точно, надо завязывать с призывами. Я понимаю, когда было все налажено, когда еще в детсаду, помнится, пели: "Хочется мальчишкам в армии служить!", когда всякие там ГТО сдавали, НВП в школе проходили, ДОСААФ был в расцвете сил... Любой летеха себя чувствовал человеком. Да и сержант был сержант, а не салага с лычками.
