Риффорд всегда делал вид, будто он верит клятвам Каролины. Делал он это с ведома и одобрения генерала. Все последующие действия предписывались и согласовывались с главным управлением, и вот наконец высшие чины аппарата ЦРУ теперь забирали дело себе. В игру вступали крупные политики и дипломаты. Именно под этим углом зрения Риффорду предстояло переработать отчет.
Он просматривал последние страницы, когда в дверь постучали.
— Войдите, — крикнул майор.
В кабинет вошел кряжистый, широкоплечий мужчина, образец касты американских сержантов.
— Хэлло, мистер Стэнли! Присаживайтесь, пожалуйста. Сигарету, виски?
Стэнли уселся в кресло.
— Вы были самым активным участником всех охот нашей Каролины. Поздравляю, Стэнли, хорошая работа. Я запомню.
— Это мой долг, сэр!
— Ну, не надо скромничать, сержант, свою работу можно выполнять хорошо и очень хорошо. Вы заслуживаете оценки «очень хорошо». Каролина также хвалила вас, и, как я понял из вашего отчета, не зря. — Майор приподнял вверх бумаги, лежавшие перед ним, и Стэнли подивился, сколь обширна информация о его скромной особе.
— Однако в моем отчете, — Риффорд приподнял ту же стопку бумаги, — есть пара пунктов, которые генерал попросил переработать с вашей помощью.
Стэнли кивнул и удивленно взглянул на кипу листков, которые в считанные секунды поменяли свою сущность.
— Итак, что произошло тогда, восемнадцатого мая? Это был тот день…
— Понял, сэр. Такой день не так-то легко забыть, а в нашей профессии… — Стэнли настроился было на легкую беседу, но вовремя заметил служебное лицо офицера и изменил тон. — В ту ночь мне было приказано вести наблюдение за виллой доктора Эрики Гроллер в Далеме.
— В первый раз, Стэнли?
— Нет, дом находился под постоянным наблюдением. Вечером семнадцатого мая пришла моя очередь. Я установил следующее: вначале появилась одна молодая особа, за которой мы уже давно вели наблюдение. Миссис Диксон называла ее Аннет Блумэ. Она вошла в дом. Точное время я сейчас не помню, откуда же мне было знать…
— Хорошо, не ломайте себе голову. Продолжайте!
— Вскоре показался какой-то молодой человек, который перелез через забор и спрятался в саду. Ближе к полуночи возле виллы остановилась машина, из которой вышла доктор Гроллер. Она проследовала в дом, а машина уехала. После этого я — согласно приказу — сразу информировал миссис Диксон.
— Где вы застали Каролину?
— По телефону в отеле «Принц Альбрехт».
— Что она сказала?
— Миссис Диксон приказала мне ни в коем случае не упускать Блумэ и, если это потребуется, задержать ее силой. Она обещала срочно прибыть в Далем. Я вернулся на свой пост. Молодого человека в саду уже не было. Дверь на веранду казалась приоткрытой. Но я не стал предпринимать никаких действий, ждал появления миссис Диксон. — Сержант задумался и после короткой паузы продолжил: — Затем мы вместе с ней проникли в дом. На веранде лежала эта Аннет Блумэ. Согласно приказу мы с шофером отнесли девушку в машину. Сама миссис Диксон закрыла дверь и последовала за нами.
— Вы кого-нибудь заметили?
— Когда мы были па веранде, по улице проехала машина и остановилась у соседней виллы. И больше ничего.
— Что вы сделали с Блумэ?
— Миссис Диксон собиралась доставить ее в клинику, но по дороге девушка скончалась. Миссис Диксон отпустила шофера, и мы вдвоем отвезли умершую в Груневальд, где труп обезличили и спрятали в кустах.
Стэнли прямодушно смотрел на майора и молча ждал дальнейших вопросов.
— Это было все, сержант?
— Да, сэр, все!
— Что вы сделали после этого?
— Сел в трамвай и поехал домой.
— А миссис Диксон?
— Этого я не знаю, сэр.
— У покойной Аннет Блумэ был при себе паспорт?
— Нет. Не было даже сумочки. В ее плаще мы обнаружили только носовой платок, ключ от дома и авиабилет до Парижа.
— Кто взял это себе?
— Миссис Диксон.
— Прекрасно, Стэнли. Так оно и было. Как поживает ваше семейство? Давайте пропустим по стаканчику. Выпейте за мое здоровье, у меня сегодня день рождения.
Таким образом, майор Риффорд все-таки получил поздравление.
Оставшись один, он начал встраивать в свой отчет полученную от сержанта информацию. Майор подолгу ломал голову над каждой фразой, поскольку любил математическую точность и лаконичность изложения. И с тихим ужасом думал о предстоящем ему каторжном труде шифрования, которое он всегда считал самой скучной и бессодержательной работой в живой и разнообразной деятельности секретной службы.
В заключительной части отчета надо было сказать какие-то слова о закрытых соглашениях, достигнутых по дипломатическим каналам.
«Это не для отчета! — ворчал генерал во время их последней встречи и приказал Риффорду: — Постарайтесь обойтись одним-двумя намеками, какими-нибудь общими фразами».
Майор отчаянно искал такие намеки, старался облечь их в пустые, ничего не говорящие фразы. И ему было искренне жаль своих прекрасно отточенных формулировок, превратившихся в жалкий словесный обрубок:
«Тем временем в других сферах были заключены соглашения о проведении соответствующих мероприятий. При обоюдных уступках дело было закрыто и сдано в архив».
«При обоюдных уступках!» Риффорд радовался своей изобретательности. «В этом даже есть доля правды», — похвалил он себя. Майора распирало тщеславие от мысли, что он был участником — пускай незаметным — большой игры на мировой политической арене.
Он представлял себе, как уполномоченный генерала сидит напротив высокопоставленного чиновника французской секретной службы в его бюро или в каком-нибудь кафе на Елисейских полях, как представитель ЦРУ напоминает французу о тех памятных днях весны 1961 года, о тайной политической оси Вашингтон — Алжир — Париж и о том, о чем сегодня лучше не вспоминать. И как тонко намекает на то, что материалы, касающиеся тех событий, попали в недобрые руки. Он говорит о последствиях возможной огласки. Противники осторожно прощупывают друг друга, и после небольшой пикировки открываются карты: одной частью дискредитирующего материала владеет ЦРУ, другой — ОАС. И хотя такое раздельное владение делает документ совершенно неопасным, но… И месье напротив понимает намек. Однако прожженный политик не дает себя запугать и переходит в нападение: если дорогой американский друг свяжется с ОАС, чтобы обнародовать документ целиком, то подобный шаг чреват тяжелыми последствиями для обеих сторон. Победителями в этой игре стали бы Тиксье-Виньянкур и те, кого он представляет. Этого, естественно, не желает никто, и стороны приходят к согласию. Но как быть с третьей стороной? Тиксье-Виньянкур не присутствует за столом переговоров, да это было бы и неуместно. Необходимо сделать так, чтобы он передал свой материал. Нужно предложить Тиксье нечто такое, что принесет ему, как политику, больше пользы, нежели недолгая пропагандистская шумиха вокруг какого-то фрагмента секретного соглашения его конкурентов.
Майор Риффорд не знал в подробностях, на чем именно сошлись договаривающиеся стороны. Однако ему было точно известно, что соглашение все-таки заключено. И неважно, сколько времени на это ухлопано — три часа или несколько дней, проводились ли консультации с высшими чинами или шли заседания правительственных кабинетов. Риффорд не сомневался в одном: Центральное разведывательное управление обязано было заплатить.
Это было немного. Дешево для Вашингтона, но дорого для Парижа. Честная игра. Взаимовыгодная сделка. По-джентльменски.
Телефонный звонок вернул Риффорда к действительности, и он услышал в трубке четкий голос своего заместителя.
— Извините, шеф. Мне необходимо заручиться вашим согласием. Тут один наш человек попал в глупую историю, мы должны послать ему кого-то на помощь. Я думаю направить туда нашу новую сотрудницу. Вы не возражаете?
— Сложное дело?
— В общем-то нет. Оно будет для нее испытанием.
— Ну хорошо, тогда действуйте…
— Какой номер ей присвоить?
Риффорд на секунду задумался.
— Дайте ей двадцать девятый, он свободен.
Главный комиссар Майзель попросил чашечку кофе, но в последний момент передумал.
— Лучше, пожалуй, чай! Да, я охотнее выпил бы чаю.
Секретарша прокурора принесла чай.
Гансик Баух печально взглянул на шефа отдела по расследованию убийств.
— Дорогой Майзель, я прекрасно понимаю, что у вас сейчас творится на душе. Вы меня знаете. Все то, что вы мне сказали в лицо, я говорил и господину старшему прокурору: «Мы стоим буквально на пороге раскрытия преступления, дайте нам хотя бы один день — сегодня родственники убитой вступают в права наследников». Но безуспешно! Итак, подготовьте документы и пришлите мне папку с делом.
