— Ну, например, в Ялту.
Я задумался. Это было заманчиво, очень заманчиво! Риск попасться нам с Ленкой в лапы родной милиции сводился к нулю. Нас просто не за что было притянуть на цугундер.
— А что мы будем делать в этой Ялте? Снова золото продавать? — спросил я.
— Нет, рядом с домом нельзя заниматься подобными делами. Надо просто обосноваться и жить там. А золото? Пусть лежит, не заржавеет.
Мы чуть помолчали, затем я подвел итог всех наших дебатов:
— Утро вечера мудренее.
Я оказался прав на все сто процентов. Случай снова решил все по-своему. Еще с вечера я чувствовал какую-то ломоту во всем теле, но напавшая на меня во время поездки головная боль как-то оттеснила это на задний план. А утром я, едва проснувшись, понял, что со мной что-то неладно. В глаза словно насыпали песка, нос пропускал воздух с трудом, на виски положили два утюга.
— Лен! — позвал я жену, уже гремевшую в этот ранний час сковородками. — Потрогай мой лоб.
Ее ладонь показалась мне холодной, как у Снежной Королевы. Зато Ленка ахнула и побежала за градусником. Вернулась она уже вместе с Андреем. Тот тоже потрогал мой лоб, присвистнул и вынес вердикт:
— Ну, вот и уехали. Причем очень далеко.
— Андрюш, как ты думаешь, это у него грипп?
— Может быть. Но так же он горел и там, на перевале.
— Надо бы вызвать врача.
Андрей некоторое время раздумывал, потом решительно взялся за телефон.
— Позвоню Николаю. Уж он что-нибудь придумает.
Часа через полтора действительно приехал Николай, и не один, а с военврачом с погонами капитана. Быстро прослушав меня, простучав пальцами мою грудь, как дятел дерево, армейский эскулап вынес простой и ужасный приговор:
— Типичнейший бронхит. Если, как вы говорите, это уже второй случай за два месяца, то дело серьезное. Надо основательно лечиться, лечь в больницу, а летом обязательно сьездить к морю.
Пока он выписывал лекарства и объяснял Елене все, что надо делать, Андрей с майором уединились на втором этаже. Разговаривали офицеры долго, Ленка медика уже и обедом накормила, лишь после этого они спустились вниз. Мне показалось, что оба были чем-то озабочены. Николай даже отказался от обеда и заторопил разомлевшего после трех рюмок капитана.
— Пошли-пошли, у меня сегодня полно дел.
Глядя, как офицеры пробирались между сугробов по узенькой тропинке, Андрей сказал:
— Я предложил ему золото.
— А он что?
— Сказал, что возьмет. Поторговались немного, — Лейтенант усмехнулся. — Жук все-таки Николай. Цену назвал, будто я ему не золото, а серебро толкаю.
— Это не опасно? — спросил я.
— Да нет. Я сказал, что у нас всего два килограмма.
— Он вообще-то не удивился, что у нас есть золото?
Андрей снова улыбнулся.
— Нет, он ведь всех меряет по себе. А уж свою выгоду он не упустит.
Вскоре после этого Елена умотала в город за лекарствами, Андрей долго слонялся из угла в угол, затем вытащил всю нашу казну и принялся пересчитывать ее.
— Ну, что там? — спросил я.
— Мало, — буркнул он. Затем ему подвернулись наши с Еленой документы. Перелистав их, он присвистнул:
— Вот это да! Я и не знал, что у Ленки такая своеобразная фамилия.
Затем он задумался. Результатом его раздумий стал грандиозный шмон по всему дому.
— Что ты ищешь? — спросил я, наблюдая, как тот, чертыхаясь, разгребает многочисленные ящики столов и комодов.
— Твое какое дело? — буркнул он. — Лежи себе спокойно, болей на здоровье.
Вскоре этот тщательный обыск переместился на второй этаж, и я задремал, оставшись наедине со своей болезнью. Разбудил меня лейтенант, с озабоченным видом спросивший:
— У тебя почерк хороший?
— Ты что, издеваешься, что ли?! — возмутился я. — Как у курицы лапой.
— А у Елены?
— Ну, у нее ничего, неплохой.
— Ладно, придется отложить все до нее.
— Что ты задумал? — крикнул я вслед Андрею, но тот только отмахнулся.
Вскоре приехала Елена.
— Кошмар. В аптеках ничего нет, пришлось идти на рынок, покупать у спекулянтов. Промерзла так! — зябко передернув своими худенькими плечами, сказала она.
Отогревшись с помощью горячего чая и напоив меня таблетками, Ленка тут же подверглась атаке со стороны Лейтенанта.
— Лен, у тебя почерк хороший? — вкрадчивым голосом спросил он.
— Да ничего, учителя не жаловались. А что?
— Понимаешь, я тут наткнулся на твой паспорт. Если нас будут все-таки искать официально, то с твой фамилией это очень небезопасно.
Елена настороженно посмотрела на Лейтенанта.
— И что ты предлагаешь?
— Слегка изменить ее. Дописать.
Предложение Андрея вызвало у Ленки сначала только бурю негодования.
— Ни за что! У меня очень хорошая фамилия, и ничего с ней я делать не буду!
— Ну, Лен, пойми, от этого зависит, может быть, ваша жизнь, твоя, Юрки и Валерии. Подумай сама.
Ленка нерешительно посмотрела на меня. Признаться, мне ее фамилия очень нравилась. Конечно, звучала она забавно, Солома, но в сочетании с именем Елена очень даже неплохо. Тем более эти волосы цвета соломы, васильковые глаза…
Нет, фамилия ее мне очень нравилась.
А Лейтенант, как змей-искуситель уже подсовывал Ленке перьевую ручку и пузырек с тушью. Препирались они еще с полчаса.
— Да я просто не смогу! — отчаянно восклицала Елена, прижимая кулачки к груди.
— Сможешь! — орал на нее Лейтенант. — Ты женщина, ты все сможешь! Родить — родила? Ну вот, а мы сдохнем, если испытаем нечто подобное!
Еще с час они сличали тушь по совместимости оттенков, перепортили кучу бумаги. На все это я взирал со своей лежанки, предельно спокойный и отрешенный. Даже задремал. Разбудил меня Андрей, с улыбкой протянувший мне краснокожий документ.
— Золото у тебя, а не жена! Ей надо устроиться в банк и подделать чек миллионов на сто. Талант!
— Скажешь тоже, — устало вздохнул я, разглядывая разворот паспорта. Да, проделано все было безупречно. Елена Солома превратилась в Соломатину. Фамилия эта мне показалась несколько прозаичной, но что поделать. На что-нибудь более красивое фантазии у Лейтенанта не хватило.
Дней пять после этого прошли спокойно. За это время дважды приезжал Николай, второй раз он привез того же самого эскулапа с погонами капитана. Но основной целью для него все же было золото. Я, по-прежнему возлегавший на своем ложе, услышал только обрывки разговора Андрея с его другом:
— … ну я все уже, голяк. — говорил Николай — Надо папашу взять за бока, у него должны быть деньги в загашнике. А ты все-таки прибереги немножко на будущее. Времена дурацкие, деньги обесцениваются, а эта штука вечная.
— Да ну, плевать, еще раз в тайгу сходим и столько же огребем. Девчонку надо лечить, а это денег стоит.
Андрей свято придерживался нашей «геологической» версии.
К этому времени Елена усвоила и технику уколов. Сначала у нее не очень получалось. Рассматривая очередной синяк на заднице, я даже как-то проворчал:
— Нет, у бабки Пелагеи лечение лучше было. Никаких тебе уколов, одни травы да корешки.
Ленка обиделась, а лейтенант не замедлил съехидничать:
— Лен, ты его по бабкиному методу в духовку засунь. Сразу выздоровеет.
Разбитая морда Лейтенанта к этому времени начала приобретать человеческие черты. Губы перестали вспоминать жгучие поцелуи чеченских ботинок, опухоль спала, а синяк постепенно терял свои грозовые оттенки и, медленно съеживаясь в размере, начинал отливать коричневым с желтизной.
— Ну, еще дней пять, и я стану полноправным членом общества, — довольно заметил Андрей, разглядывая себя в зеркало.
Хотя я по-прежнему болел и чувствовал себя очень слабым физически, но душою как-то успокоился. Мне снова стало казаться, что все уже позади, хлопоты, волнения, опасности.
А тут еще Новый год приближался с неотвратимостью скорого поезда.
— Числа второго мы двинем отсюда куда-нибудь подальше, — размечтался Андрей, глядя на заснеженный двор. — Вот только Новый год встретим в нормальных условиях, а потом — вперед! К новой жизни.
Двадцать девятого, уже ночью, у нас сгорел телевизор. Андрей мгновенно вскрыл заднюю крышку, поковырялся в потрохах этого старомодного монстра и чертыхнулся.
— Что, серьезно? — спросил я.
— 6П45С, самая поганая лампа, цветовая и дефицитная.
Половину следующего дня он ходил мимо серого экрана телевизора, зверем поглядывая на это доисторическое чудовище. Ленка ехать в Москву на поиски нужной лампы наотрез отказалась.
— Не разбираюсь я в них, да и не знаю, где их искать. Сам же говоришь, что это дефицит.
Уже в третьем часу дня Андрей вдруг обратился ко мне.
— Слушай! Ну-ка, напряги свою уникальную память. На одной из соседних станций должно быть ателье по ремонту телевизоров. Там чуть в стороне от платформы вывеска еще «Телеателье».
