Ознакомительная версия.
– Промазал, – процедил он. – Сматываемся…
– Постой, он, кажется…
Илья склонился над Вадимом. Тот лежал на полу, раскинув руки, все еще сжимая пистолет. На его лице застыла странная, кривая улыбка.
– Что ты смотришь? – окликнул его Михаил.
– Мне показалось… Что он улыбнулся…
– Он всегда улыбался, – отрезал Михаил. – Уходим, быстро.
Они вернулись в кухню и нашли дверь распахнутой.
– Сбежала.
– Баба есть баба, – сказал Михаил. – Пойдем!
Они спустились по лестнице, вышли во двор. Белый «Москвич», хозяева которого кончили, наконец, выяснять отношения, как раз выезжал из двора. Илья бросился к «мерседесу», отпер его, распахнул дверь.
– Быстрее!
Михаил сел на заднее сиденье, Илья за руль, напарник поместился рядом с ним. Илья уже включил зажигание, когда к машине подбежала Света.
– Что за черт? – Михаил высунулся из окошка. – Вы еще здесь? Чего вам еще? Уезжайте скорее! Она у вас?
– У меня… – Света вцепилась в его плечо, и он, поморщившись, отпрянул вглубь.
– Так езжайте!
– Он…
– Он убит, все!
– Совсем? – с какой-то идиотской улыбкой спросила Света.
– За это я вам ручаюсь. Пустите меня! Не сжимайте так, я ранен!
Света отпустила его плечо. «Мерседес» тронулся с места и исчез в подворотне. Света застыла перед подъездом.
– Свет, – на плечо ей опустилась рука. Она оглянулась, увидела Марину. Та стояла перед ней с виноватым видом. – Нам тоже надо уезжать… И как можно скорее…
– Сейчас-сейчас… – сказала та, все еще глядя на подъезд. – Уже иду.
Фоторобот, изображавший преступника, скрывавшегося под именем Жаркова Андрея Константиновича, был предъявлен продавщице рыбного отдела небольшого гастронома по улице Руставели. Та вытерла руки, взглянула и ахнула: «Знаю!» Женщину расспросили, и она заявила, что молодой красавец покупает продукты у них в гастрономе… Нет, как его звать, она не знает… И где он живет. Но, наверное, где-то поблизости…
Дальше пошло дело куда веселее. Жаркова опознавали во всех окрестных магазинах, продавщицы ахали и пускались в расспросы. Преступник, несомненно, проживал в этом районе. Оперативная группа готовилась к выезду.
А в доме по Руставели, 15 происходили следующие события. Старуха, жившая напротив Тамары и Делона, принесла им вечером продукты, как и условливались. Позвонила в дверь, не дождалась ответа, недоуменно постояла. Потом заметила, что дверь неплотно прикрыта. Толкнула, дверь отворилась.
– Томочка? – Старуха нерешительно зашла в квартиру. Тут же с диким воплем ей под ноги бросились кошки, толкаясь, протиснулись в щель и исчезли на лестнице.
Старуха потопталась в прихожей, двинулась в угловую комнату, где, как она знала, обычно коротала время Тамара. Из этой комнаты старуха вышла спустя десять минут с перекошенным лицом. Она что-то спрятала в карман своей растянутой старой кофты и, выйдя из квартиры, двинулась вниз – к лейтенанту Федору.
Тот сам открыл дверь. Неприветливо оглядел старуху.
– Ну что? – бросил он.
– Что-что… – забормотала старуха. – Убили их, вот как…
– Да ты что?! – С лейтенанта тут же слетело напускное начальственное спокойствие. – Они там?
– Да ты иди сам посмотри.
– Там открыто?
Лейтенант прикрыл за собой дверь, что-то крикнув жене, и поднялся со старухой на второй этаж. Там он самолично обозрел картину в угловой комнате. Ни к Делону, ни к Тамаре он не притронулся, – и так было ясно, что оба мертвы. Потом посмотрел на старуху.
– Что делать будешь, Федор? – спросила старуха.
– Черт их знает… Заявлять надо…
– А портрет его?
– Что портрет?
– Скажут, что ты с ним в одном доме жил, а портрет не опознал? И почему портрет никому не предъявлял?
– Черт бы их взял, сволочное племя, – сквозь зубы проговорил лейтенант. – У меня из-за них неприятности будут.
– Сильно нагреют?
– Увидим. Давай посмотрим тут… Нет ли чего… – Лейтенант жадно осмотрелся по сторонам. – Шикарно жили, сволочи. – Он кивнул на раззолоченный туалетный столик. Старуха подхватила:
– И то, жили вон как, а мне каждым куском грозили – ты, мол, дармоедка…
– Слушай-ка… – Лейтенант вдруг сощурился на старуху. – Ты говоришь, меня нагреют. А сама-то? Ведь квартира-то на тебя записана?
– Ну так что ж, что на меня? – возмутилась старуха. – Я ее сдавала! Непонятно? Имею право!
– Ладно… – процедил лейтенант. – Посмотрим еще…
– Чего посмотрим-то?
– Если про меня что вякнешь!
– Одурел? – разозлилась старуха. – Ты что мне за начальник? Я ничего противозаконного не делала. Это ты!
– Молчала бы!
– Молчу, – согласилась старуха. – Ну что, смотреть-то будешь?
– Ты у них бывала? Где тут что?
– А я откуда знаю? – Старуха пожала плечами.
– Небось уже пошарила? – Лейтенант пытливо смотрел на нее.
Старуха возмущенно отперлась:
– Ничего не знаю и не шарила нигде! Что я – воровка, что ли, шарить… Ты меня не пугай!
Лейтенант выдвинул ящики столика, заглянул вовнутрь, поворошил…
– Бабские причиндалы… – раздраженно сказал он. – А вот у нее серьги такие были… Аж глазам больно… Эти где? На ней нет.
– А может, украли?
– Украли?
– Ну! Убили-то их не за так, сам подумай! Что им за расчет тут сережки оставлять? У нее еще и кольца были… Да. Гляди – тоже нету… А вещи ценные.
– Вот… – Лейтенант грубо, многоэтажно выругался. – Что теперь делать?
– Заявил бы ты.
– Что уж… Пойду заявлю… Знал бы – не связывался.
– И про меня там много не болтай! – попросила старуха. – Сдавала, мол, квартиру, а сама – бабка дикая, не то что фоторобот, себя в зеркале не признает.
– При чем тут фоторобот, если я его в этом районе вообще не предъявлял… Ах ты!
– Так ты про меня молчи! Я у себя сидеть буду! – Бабка исчезла за дверью.
Лейтенант постоял посреди комнаты, выругался еще раз, глядя на неподвижно лежавшие, уже застывшие тела, пошел к телефону.
Опергруппа, которая прибыла через пятнадцать минут, застала в квартире невероятно мрачного лейтенанта, а на лестничной площадке – невероятно тупую старуху, которая знай себе всплескивала руками и причитала: «Горе-то какое, а?! Вот ведь горе какое?!» Старухе велели идти в свою квартиру и занялись осмотром места преступления. Один из осматривающих угловую комнату внимательнее вглядывался в лицо мертвого мужчины.
– Да это же… Ну-ка взгляни! – Он пригласил напарника посмотреть на труп. – Ну? Узнаешь? Он же в розыске!
– Точно, – узнал тот.
– С Зеленоградской? Вот повезло!
– Уж повезло так повезло… – проворчал первый. – Звони в управление, кто там этим делом занимается…
Старуха сидела у себя в комнате и давала показания зашедшему к ней следователю:
– Нет, ничего за ними не замечала… Квартира-то? А это мне дочка, покойница, оставила… Мы в одном доме жили, вот я и осталась – одинокая, да при двух квартирах. Вот одну и сдаю. Жильцы ничего были, хорошие… Ну, парень немножко беспутный. Но чтоб чего такого… Это там он, что ли, двух мужчин убил? Ни за что бы не поверила… А мать такая приличная, всегда в срок платила. Сколько платила? Да я с них всего сто восемьдесят долларов и брала… Это, по нынешним ценам, знаете, совсем даром! А? Что? Вот эта женщина, что ли? Помню, помню… Что, она тоже в розыске была? Скажите пожалуйста! Да, жила она у них, жила… Невеста ему была, мне мать его говорила. Говорила, что сынок ее страшно любит… Да. А давно – недавно, не знаю, знаю только, что он ее любил. А она его? Этого я знать не могу, она мне душу не открывала. Нет, мне она не нравилась. Стерва есть стерва. И, помяните мое слово, на Зеленоградской она его надоумила такое дело сделать! От мужа избавиться захотелось! А? Ладно, молчу. Где подписаться?
Следователь вздохнул. «История повторяется. Давыдова опять пропала, куда – неизвестно. Два трупа. Ни денег, ни драгоценностей. Что за роковая женщина! И где она теперь? Залегла где-то на дно. Выход только один – искать ее. Ее сестра утонула в пансионате, где она находилась, муж и любовник погибли, теперь погиб и этот красавец вместе с матерью… Уже пять трупов, и все в течение месяца! Чертово дело! И пока не найдем Давыдову, оно не тронется с места!»
Они не нашли ее – ни через неделю, как рассчитывал следователь, ни через месяц. Ирина Алексеевна регулярно звонила следователю, который становился все мрачнее и мрачнее, и пыталась что-то узнать о племяннице. Потом звонить перестала – уж слишком расстраивали ее односложные ответы.
– И хоть бы что-то определенное сказали! – жаловалась она закройщице, которая работала за соседним столом. – А то все время одно твердят: «Ищем. Пока ничего не известно».
– Ищут они, – проворчала ее соседка. – Ждите, Ирина Алексеевна, найдут они! Им до нас дела нет.
– Да ведь дело-то им надо закрыть!
– Ну, так найдут кого-нибудь подходящего и закроют. Попадется кто-нибудь под руку… У меня вот так же племянника чуть не посадили… Чтобы дело закрыть.
Ознакомительная версия.
