примитивными ящичными камерами, часами и другими подобными предметами. Констанс помедлила и зашагала дальше, она искала заведение не столь низкого пошиба.
И нашла его в дюжине кварталов к югу, в лучшей части города около Геральд-сквер: дорогой ювелирный магазин, специализирующийся на бриллиантах. Движение по улицам и тротуарам было здесь намного плотнее. Констанс зашла в магазин и направилась к ближайшему прилавку.
Из-за стеклянной перегородки на нее смотрел продавец. Он был молод, в белой рубашке с нарукавниками выше локтей и кожаным козырьком над усыпанным веснушками лицом. Продавец оглядел Констанс с ног до головы, пытаясь по ее виду и необычному платью определить, к какой социально-классовой milieu [105] того времени она принадлежит.
– Могу я чем-то вам помочь, мисс? – спросил он с упором на последнее слово.
– Я хочу поговорить с управляющим, – ответила Констанс.
Он был немного обескуражен такой прямотой, но постарался скрыть это.
– Какое же у вас к нему дело?
– Предложение, которое может оказаться очень выгодным для него, но требует более высоких полномочий, чем ваши.
Еще более прямой ответ, выраженный так четко и властно, окончательно смутил продавца. Помедлив немного, он исчез в задней комнате. Через мгновение вместо него появился мужчина лет пятидесяти с белыми как снег волосами. Выражение лица у него было дружелюбное, но настороженное. Констанс представила себе, сколько мошенников и грабителей он повидал на своем веку. На шее у него висела ювелирная лупа.
– Чем могу быть вам полезен? – спросил он нейтральным, но более располагающим тоном.
Констанс опустила руку в карман блузы, ощутила успокаивающую тяжесть стилета и достала фетровый мешочек.
– Я заинтересована в продаже бриллианта.
– Очень хорошо, – сказал управляющий и поставил на прилавок бархатный поднос. – Давайте…
Он замолчал от неожиданности, когда Констанс вывернула мешочек, и на вельвет скатился бриллиант необычного алого цвета.
Управляющий подцепил бриллиант резиновыми щипчиками, осмотрел его через лупу и после долгого молчания положил обратно на бархат. В его взгляде мелькнуло подозрение.
– Откуда он у вас, юная леди?
– Это фамильная ценность, – ответила Констанс, надменным тоном провоцируя его на обвинение в воровстве.
Он промолчал, снова и снова переводя взгляд с Констанс на бриллиант и обратно.
Она с раздражением взяла алую драгоценность с подноса.
– Вы когда-нибудь видели камень такого цвета?
– Нет.
– Но хотя бы слышали о нем по роду своей деятельности?
– Красный бриллиант – редчайший случай.
– Если бы такой камень украли, это была бы громкая новость, не так ли? Бриллиант принадлежал моей семье не одно поколение. Но теперь я хотела бы его продать без огласки и анонимно. Так что вы скажете, сэр, сможем мы уладить это дело?
Противоречивые эмоции скользили по его лицу.
– Мэм, я…
– В дополнение к его уникальному цвету вы можете убедиться, что это не просто подлинный бриллиант, а камень необычайной чистоты, весом чуть больше трех с половиной каратов. Обратите также внимание на безупречную огранку.
Управляющий поднес лупу к глазу и снова с особой тщательностью осмотрел камень. Констанс отсчитывала минуты, пока он разглядывал каждую грань, взвешивал и даже окунал в масло. Наконец он опустил лупу.
– Пятьсот долларов, – объявил он.
Констанс пронзила его взглядом:
– Не рассчитывайте, что сможете меня обмануть только потому, что я женщина. Этот камень уникален… и стоит намного больше.
Управляющий задумался:
– Семьсот.
Констанс протянула руку, чтобы забрать камень.
– Восемьсот пятьдесят, – сказал он. – Я не могу дать больше, потому что… откровенно говоря, это все, что у меня есть под рукой. – Он помолчал и добавил – Поскольку вы желаете сохранить анонимность, должен заметить, что я принимаю на себя определенный риск.
Констанс обдумала, насколько велика эта сумма для тысяча восемьсот восьмидесятого года. Рабочие получали меньше двух долларов в день, а хороший дом стоил полторы тысячи. Хотя предложение все еще значительно уступало действительной стоимости бриллианта, этого будет достаточно… на первое время.
– Хорошо, – сказала она.
Управляющий вышел в заднюю комнату, а Констанс осталась ждать. Услышав, как там о чем-то шепчутся, она опустила руку в карман и сжала рукоять стилета, а потом проверила, свободен ли проход к двери. Однако через минуту управляющий вернулся. Не проронив ни слова, он положил на бархатный поднос пачку купюр, а потом высыпал туда же двадцатидолларовые золотые монеты из маленького мешочка. Пересчитав деньги, Констанс кивнула. Управляющий сложил купюры в конверт, а монеты – обратно в мешочек и передал ей. Она спрятала мешочек и конверт в карман, поблагодарила и вышла на улицу.
В квартале от ювелирного магазина Констанс нашла портного, помимо пошива на заказ торговавшего еще и prêt-à-porter [106]. Через час она вышла из ателье в сопровождении приказчика, который нес шляпную коробку и два больших пакета. Вместо пурпурного наряда на Констанс было элегантное платье с турнюром и оборками из сиренево-синего шелка, а также тугой итонский жакет [107]. Бодро шагая по тротуару, она теперь привлекала к себе скорее восхищенные, чем удивленные взгляды. Она остановилась, поджидая, когда приказчик поймает кеб.
Извозчик слез с сиденья, но Констанс сама открыла дверцу и, наступив на подножку высоким ботинком на пуговицах, ловко запрыгнула в кабину.
Удивленно приподняв брови, извозчик забрался обратно, а приказчик тем временем сложил в кабину пакеты и шляпную коробку.
– Куда едем, мэм? – спросил извозчик, натягивая поводья.
– Отель на Пятой авеню, – ответила Констанс и протянула ему долларовую купюру.
– Да, мэм, – ответил извозчик, убрал деньги в карман и без лишних слов стегнул лошадь.
А мгновение спустя экипаж уже затерялся в приливах и отливах полуденного уличного движения.
Инцидент с Дэном Купером (он же Д. Б. Купер), описанный в первых главах, – реальная история, представленная здесь лишь с небольшим приукрашиванием, необходимым по сюжету романа. На момент написания книги ни Дэн Купер, ни его останки не были обнаружены.
Авторы приносят извинения за неприятный характер и образ действий сенатора Дрейтона, который является вымышленным лицом. Ни один подобный персонаж в действительности никогда не позорил прекрасный и прославленный в веках штат Джорджия. Арманд Кобб также является плодом авторского воображения и не имеет никакого отношения ни к одному лицу, когда-либо работавшему в доме Оуэнса-Томаса.
И раз уж мы начали извиняться, тысяча извинений Саванне – по нашему убеждению, одному из самых привлекательных, гостеприимных, милых и бесконечно таинственных городов из всех, где нам довелось побывать, – за столь пристальное внимание к нему в нашем романе. Мы призываем всех читателей, интересующихся чарующими историческими местами, посетить Саванну, но уверены, что встреченные там москиты будут обычного размера.
