стене. Из всех лежавших на полу только Чекарь был жив, и, плеснув ему в лицо холодной воды, Васкес дождался, когда тот откроет глаза. Он развязал Чекаря и, подняв с пола, усадил в кресло.
– Я облажался, – еле слышно прошептал ему Чекарь. Руки у него были вырваны из суставов и требовали немедленной хирургической операции.
– Il faut que vous compreniez que vous ne pues pas nous tuer sin coséquences. Tous le monde nous aves vu avec votre compani [214], – проговорил барон де**** заплетающимся от страха языком.
– Ferme ta gueule [215], – прикрикнул на него испанец.
Барон де**** послушно замолчал. Он подошел к продолжавшей молиться супруге и, запахнув на ней плащ, отвел ее к стоявшему у противоположной стены дивану.
Видя критическое состояние единственного оставшегося в живых русского, Васкес не сомневался, насколько нужна ему немедленная медицинская помощь; и еще он знал, что окрестности замка были переполнены полицейскими. Казалось, их нагнали сюда со всей Франции. Стоявший всего в нескольких километрах отсюда сгоревший «Роллс-Ройс» стал меккой для любопытных зевак, стекавшихся к нему со всех сторон и старавшихся сфотографировать из-за спин полицейского оцепления «разборки русской мафии».
– Connaissez vous un toubib que pouisse aider à lui? [216] – спросил он после минутного раздумья, глядя на сидевших рядом аристократов.
– Monsieur, je suis un chirurgien, moi-même. Pas un tоubib. Ma femme a ete une infirmière. Il y a longtemps nous avons travaille ansamble en Africe, ou nous avons fait notre connaissances. Donc apre elle a devenu baronne de**** [217], – ответил ему с достоинством пожилой мужчина, наконец взявший себя в руки. Втроем они кое-как перетащили старавшегося не стонать от боли Чекаря на второй этаж, где в замке для весьма сомнительных целей была оборудована небольшая амбулатория.
Видимо, в свое время барон был отличным хирургом: несмотря на бессонную ночь и количество выпитого и выкуренного, руки его перестали дрожать, как только в них оказался скальпель. Через два часа все было закончено. Обколотый морфием, со следами аккуратных швов на обоих плечах, Чекарь спал, укрытый одеялом из верблюжьей шерсти. Барон и баронесса де**** спустились в гостиную, где с автоматом, лежавшим на коленях, их ожидал Аурелио Васкес. Им предстояла долгая беседа о том, как разделить то, что по капризам рока теперь принадлежало только им.
* * *
Часы, помнившие, наверное, еще времена Демидовых, пробили пять. Стоял конец декабря, и за окном уже давно было темно. Рома Чекарь остался один в кабинете управляющего одного из комбинатов, входящих в Северный холдинг. Чекарь была не кличка, а самая настоящая фамилия, и Рома очень бережно относился к правильно поставленному ударению. Правда, в последнее время ему приходилось все реже и реже кого-то поправлять. Мало кто из тех, с кем ему доводилось иметь дело, являлся на встречу неподготовленным к правильному произношению. Дверь приоткрылась, и заглянувшая в нее секретарь сказала ему, что тот, кого он ждал, прошел через пост охраны и сейчас, должно быть, направляется сюда.
– Проводи его сразу ко мне, – сказал он, выключая телевизор.
– Слушаюсь, – по-военному ответила она и поспешила скрыться за дверью.
– Лен! Подожди, – окликнул он ее, когда она уже почти закрыла за собой дверь. – Принеси бутылку холодной водки и рюмки, – сказал он.
После возвращения на Урал Чекарь не притрагивался ни к виски, ни к коньяку. Она вернулась, толкая перед собой маленький сервировочный столик. Бутылка водки, только что вынутая из морозильной камеры, была покрыта миллиметровым слоем льда.
Вместе с Леной в кабинет вошел Аурелио Васкес. Шея его была замотана толстым шарфом, а на голове красовалась шапка из волчьей шкуры.
– Как вы здесь живете? – промолвил он, стаскивая меховые варежки.
– Вопрос риторический, – ответил Чекарь, подходя к нему. Они обнялись и, похлопав друг друга по плечу, взяли по рюмке водки, уже налитой расторопной секретаршей.
– ¡Salud! [218] – сказал Васкес и выпил не чокаясь. Он все время путал, когда надо это делать, а когда нет.
– Ты нашел их адреса? – спросил его Чекарь, пододвигая к нему серебряную вазочку, до краев наполненную белужьей икрой. После того как около года тому назад Григорий Леонидович Зельдин повесился у себя в доме, даже не распорядившись по поводу своих похорон, все четверо его друзей исчезли, не оставив на почте адреса, куда им пересылать письма.
– Aquí tienes [219], – сказал Аурелио опьяневшим от водки голосом и протянул ему листок бумаги с адресами.
– Новая Зеландия? Как этот жирдяй туда добрался? – удивленно сказал Чекарь, глядя на новое место жительства Георгия Сунне.
– Понятия не имею. – Васкес налил себе еще водки. Выпив один и не замечая недоуменного взгляда Чекаря, он зачерпнул черную икру столовой ложкой, всем своим видом показывая, что он спешит.
– Здесь ничего нет по этому татарину, – сказал Рома, перекладывая в папке листы бумаги.
– Испарился. Зато у него в тайнике я нашел это, – Васкес достал из внутреннего кармана маленькую симку. – Посмотри на досуге. Станет понятно, как он обратал Додолева. В суде использовать нельзя, но имей в виду: твой главный и могущественный враг теперь у тебя в руках. Я могу рассчитывать на маленькую премию?
– Можешь, – сказал Чекарь. Повертев симку в руках, он положил ее на стол.
– Так теперь все это твое? – спросил Васкес, обведя взглядом кабинет.
– Почти, тридцать восемь процентов принадлежат Байзе, жене Магомед-Алиева. Я выплачиваю ей стабильные дивиденды, больше, чем на голосующие акции.
Она гостила недавно у нас с Наташей здесь, на Каме. Давай еще по одной? – сказал он, разливая водку.
– Нет, спасибо, я больше не могу. Кроме того, по дороге к тебе я познакомился с одной русской барышней, она просила меня научить ее ругаться по-испански. Поеду к ней. ¡Ella tiene uno culo como asi! [220] – Васкес пьяно захохотал, разведя руки в стороны.
– Тебе мало Юленьки? Ты же с ней крутился, после того как Вуколов умер от передоза, – удивленно спросил Чекарь. Ему хотелось еще выпить, и отказ Васкеса ему не понравился.
– Рerdona, amigo, pero no puedo más, lo siento [221], – Васкес встал и прямо в теплом кабинете начал натягивать на себя все свои меховые вещи.
Чекарь вышел на улицу вместе с ним. Северный ветер гнал сухую поземку, поднимая колкие снежинки до уровня глаз и заставляя щуриться. Рома засунул руки в карманы брюк. Дома его ждала Наташа и двое родившихся совсем недавно близняшек, Сергей и Магомед. «Придется пить, чокаясь с зеркалом, хотя нет, возьму в компанию пятого Арлекина – ему, наверное, тоже скучно одному так далеко от родной Малаги», – подумал он, садясь в машину.
