отведу тебя в прогулочный дворик. Там около сотни крепких парней, они тебе очень обрадуются. Я в этом не сомневаюсь. Понял? Даю пять секунд, решай, время пошло.
Инстинкт самосохранения взял верх. Вслед за вторым охранником Ричер с Беговичем двинулись через южное крыло. Двери всех камер были открыты. Изнутри не доносилось ни единого звука. Слышалось только поскрипывание трех пар обуви шагающих по бетонному полу. В самом конце в стене была дверь. Стальная. Покрашенная в серый цвет. Выглядела как новенькая. Так и блестела. Шагающий впереди достал идентификационную карту, приложил ее к вделанному в дверную коробку белому пластиковому квадратику. Щелкнул замок, охранник толкнул дверь, она открылась. За ней был крытый проход. Гораздо более узкий, чем те, с которыми успел ознакомиться Ричер. На земле никаких нанесенных краской линий. Вместо железной сетки стенки из сплошного гофрированного металла. Застоявшийся жаркий воздух. Ярдов тридцать проход шел прямо. Потом поворот на девяносто градусов влево. Потом снова прямо, еще ярдов сорок. В конце еще одна серая стальная дверь, за ней что-то вроде просторного гаража. С двух сторон от пола до потолка стеллажи. Заполненные принадлежностями для уборщиков, тюремной униформой и банками с сухими продуктами. Посередине автофургон. Темно-синего цвета и вычищенный до блеска, как и тот, что Ричер видел недавно возле отеля «Риверсайд лодж». Заехал в гараж задним ходом. Перед ним, по центру противоположной стены, подъемная дверь для автомобилей. В помещении пусто, других людей не видно. Ричер заглянул в окно кабины со стороны водителя. Ключ зажигания торчит на месте.
– Как открывается дверь? – спросил Ричер.
– На козырьке висит пульт. Нажмешь на кнопку – дверь пойдет вверх. Подъедешь к воротам внутренней ограды. Они откроются. Едешь дальше, к воротам внешней ограды. Ворота внутренней закроются сами. Три раза мигнешь фарами. И человек в будке вас выпустит.
– Мигать фарами? – переспросил Ричер. – Это точно?
– Такой сигнал.
Но глазки у типа странно бегали, и это от Ричера не утаилось. Он открыл заднюю дверцу фургона.
– Полезай, – велел он. – Поедешь с Беговичем. Когда выберемся, я тебя выпущу. Но сначала постучу тебе в стенку. Попробуешь открыть дверь, не дождавшись стука, Бегович прострелит тебе колено.
Тот испуганно помотал головой и сделал шаг назад.
– Погоди-погоди, – сказал он. – Фары включать не надо. Ничего делать не надо. Просто подъехать к внешним воротам. У охранника в будке приказ эту машину впускать и выпускать в любое время без предъявления документов и без досмотра. Не беспокойся. Пропустят, задерживать вас не станут.
«Задерживать». Ричер терпеть не мог этого слова. Особенно если кто-то употреблял его по отношению к нему.
Ричер передумал сажать охранника в машину вместе с Беговичем. Знал он Беговича плохо, неизвестно, чего от него можно ждать. Вдруг не устоит перед нажимом охранника. Вдруг занервничает или испугается – слишком велика опасность, что охранник попытается завладеть винтовкой. Или просто поднимет шум. И его услышит тот, кто дежурит в будке. И Бегович может получить шальную пулю. Или его нарочно пристрелят. Поэтому Ричер поступил иначе. Резким ударом он вырубил охранника, закатил его бесчувственное тело под нижнюю полку сбоку и завалил кучей оранжевых комбинезонов.
Двигатель фургона завелся сразу, с первого поворота ключа. Ворота склада открылись с первого нажатия на кнопку пульта. Ворота внутренней ограды отъехали, как только фургон к ним приблизился. И вернулись на место, как только фургон проехал. А потом больше ничего не случилось. Внешние ворота как стояли закрытыми, так и остались стоять. Замерли на месте. Даже не дернулись. Будто их намертво приварили к столбикам. Или вообще никаких ворот там не было, вместо них декоративная панель в ограде, и больше ничего. Причем в ограде, по которой пропущен ток. И слева. И справа. И теперь еще и спереди, и сзади. Вперед не проехать. Назад тоже. Можно, конечно, бросить машину, но дальше-то что делать? Куда деваться?
Внешние ворота все еще не проявляли признаков жизни.
Ричер посмотрел на будку привратника. Внутри ничего не было видно. Стекло отражало свет. Возможно, там вообще никого нет. Возможно, согласно правилам пожарной тревоги привратника сняли с поста и отправили помогать эвакуации где-нибудь в другой части тюремного комплекса. А возможно и то, что он остается на своем посту и просто ждет какого-то сигнала. Какого именно, Ричер понятия не имел. Он срочно должен что-то такое сделать, иначе страж поднимет тревогу. Подкрепление явится сзади, подумал Ричер. Через склад. Вооруженное до зубов. Он посмотрел в зеркало заднего вида. Поднимающаяся дверь склада пока закрыта. Надолго ли?
Внешние ворота все не двигались.
Нога Ричера была на тормозе. Он уже подумывал, не нажать ли на газ. Но нет, пытаться пробить эти ворота бессмысленно. Слишком крепкие. Нарочно так сконструированы, чтобы выдержать удар и куда более мощного автомобиля. Причем с разгона. А ему здесь даже разогнаться негде. Тут уж и думать нечего. Но все-таки можно что-то сделать. Допустим, металлическая часть машины войдет в контакт с сеткой ограды или рамой ворот. Затем надо открыть задние дверцы фургона. Грузовой отсек оборудован полками. Он видел это, когда устраивал там Беговича. Оторвать парочку полок. Перекинуть от задней части фургона до сетки внутренней ограды. Случится короткое замыкание. И пока ток снова не подан, можно успеть перебраться через ограду. Надо только найти что-нибудь, чем накрыть колючую проволоку.
Внешние ворота по-прежнему не двигались.
Ричер посмотрел себе под ноги. На полу лежали коврики. И у него под ногами, и рядом. Коврики резиновые. Довольно прочные и могут выдержать любой ток. Специально положены для того, чтобы защитить пол от промокших насквозь ботинок во время частых ливней в штате Миссисипи. И достаточно толстые, чтобы уберечь человека от опасности быть изрезанным острыми лезвиями проволоки до самых ребер. Возможно. Чтобы точно проверить это, есть только один способ. Ричер хотел было уже сдвинуть ногу. Но передумал. Еще на секунду задержал ее на педали тормоза.
И тут внешние ворота дернулись. Задрожали. И поехали в сторону.
Когда машина оказалась на достаточно безопасном расстоянии от тюрьмы, Бегович из грузового отсека фургона пересел в кабину рядом с Ричером, однако до самого дома Бруно Хикса они не перекинулись ни единым словом. Бегович вжался в кресло и всю дорогу просидел не шевелясь, одни только глаза непрерывно бегали то вправо, то влево. Ричер разговаривать тоже не хотел. Тем более ему, пока они не подъедут совсем близко, не хотелось сообщать Беговичу о том, что в доме его ждет мальчик. Ни к чему погружать Беговича в долгие размышления. Зачем лишний
