Чарлз подошел к фонарю и посмотрел на часы. Было уже больше шести, и туман с каждой минутой становился все гуще. Он перешел через улицу и снова принялся расхаживать туда-сюда.
Маргарет вышла в четверть седьмого. Он был всего в двух шагах от нее и все-таки чуть не упустил. Скользнула тень в тумане — и исчезла.
Внутреннее состояние Чарлза странным образом менялось: сначала возникла твердая уверенность, что это Маргарет. А затем он ощутил, что она близко, совсем рядом с ним. Она шла впереди, но ему казалось, что если бы он держал ее в объятиях, как это бывало прежде, она не могла бы быть ближе, чем сейчас. Если бы он мог заглянуть ей в лицо, то разглядел бы даже ее мысли! Пришлось признаться себе в том, что все, что Чарлз видел раньше, было миражом, — реальная Маргарет не поделилась бы с ним ни единой мыслью.
До сих пор он считал, что встретиться с ней будет интересно, и только. Ему не приходило в голову, что он разозлится. Но не прошел и десяти ярдов, как почувствовал, что зол как никогда в жизни, — зол, что Маргарет сама зарабатывает на жизнь, зол, что она впуталась в какой-то нелепый и преступный заговор, но больше всего зол на то, что она заставила его разозлиться. К злости примешивалось любопытство: что стоит за всем этим? Что это все означает? В нем пробудился дух исследователя, и этот исследователь подавал сигнал тревоги. Он обязан был раскопать это дело до самого дна.
Видимо, незаметно для себя он ускорил шаг, потому что, когда они проходили под фонарем, он оказался к ней ближе, чем собирался держаться. Фонарь висел над ними как светлое облако.
— Здравствуй, Маргарет, — сказал он легко и приветливо.
Для Маргарет этот голос донесся из тумана — и из прошлого. Она слышала шаги — и вдруг Чарлз Морей окликает ее по имени! Чарлз. Она обернулась — в ореоле света она казалась похожей на привидение. Быстрое движение принадлежало Маргарет, все остальное было размытым пятном.
— Чарлз!
Невероятно знакомый голос! Может, это его собственный голос говорит с ним? Он был потрясен — злость закипала в нем.
— Чарлз, как ты смеешь меня пугать!
— Я тебя испугал? — Он говорил просто и ласково.
У Маргарет перехватило дыхание.
— Я думала, меня кто-то преследует. Это так страшно, когда за тобой кто-то идет в тумане.
— Я ждал тебя и чуть не упустил. Этот осел Арчи забыл твой адрес, вот мне и пришлось ловить тебя здесь.
Они пошли рядом. Свет фонаря становился все слабее.
— Зачем тебе ловить меня? — спросила Маргарет.
Он пожал плечами.
— Я уезжал. Возможно, ты этого не заметила. Человек возвращается, встречается с друзьями…
— С друзьями? Разве мы друзья? Вот уж не думала, что ты когда-нибудь захочешь меня увидеть.
Это была прежняя Маргарет — до ужаса бестактная. От такого открытия Чарлз чуть не подскочил — ему хотелось ударить ее, сделать как можно больнее. Но он сдержался и продолжил, демонстрируя равнодушие:
— Почему бы мне не захотеть тебя увидеть? Все-таки мы десять лет дружили, не думая ни о какой помолвке. Или не десять? Да, мы десять лет были друзьями, потом в течение шести месяцев были помолвлены, а потом — перестали быть помолвлены. Выходит, помолвка — это небольшой эпизод, и его можно забыть. Согласна?
Какой женщине понравится, когда ее считают эпизодом? Чарлзу было приятно это сознавать. Он сознавал также, что проткнул-таки ее защитную броню.
— Как мы можем быть друзьями? Как ты можешь желать дружить со мной? — гневно возразила Маргарет.
Чарлз засмеялся.
— Девочка моя, почему бы нет? Будем современны. Знаешь, такие вещи недолго продолжаются. Ты ожидала, что я через четыре года стану разыгрывать трагедию? Тогда я, естественно, был раздражен, но человек не может жить в раздражении целых четыре года. — Он помолчал, потом нанес следующий удар — и удар сокрушительный. — Я не без удовольствия ждал встречи с тобой… но я, конечно, считал, что ты замужем.
— Замужем?! Я?!
— А как же, — сказал Чарлз. — Не думаю, что ты отвергла меня ради того, чтобы просто позабавиться. Разумеется, у тебя кто-то был.
Маргарет повернулась к нему и вскинула голову.
— Ты говоришь это только для того, чтобы уколоть? Или веришь в это?
Чарлз опять засмеялся.
— И того и другого понемножку. Но какое это имеет значение?
Она издала какой-то звук — не то вздох, не то рыдание. В действительности же она была просто сильно рассержена, а потому прерывисто дышала.
— Послушай, — сказал Чарлз, — если хочешь, я выложу на стол свои карты, почти все. Я предлагаю стереть тот эпизод и восстановить статус-кво. Если ты на это не пойдешь, я, естественно, должен буду прийти к заключению, что ты остерегаешься встреч со мной, что они тебя смущают и причиняют боль.
Да, вот теперь уж Маргарет точно разозлилась!
— Дорогой мой Чарлз, тебе не приходит в голову, что мне с тобой просто скучно?
— Нет. Мы с тобой могли по-дружески ругаться, могли бешено ненавидеть друг друга, но скучно нам никогда не было. Когда я могу прийти повидаться с тобой?
— Ты не можешь ни прийти, ни повидаться.
— Слишком болезненно? Слишком тебя смущаю?
Ответа не последовало. Ему показалось, он слышит, как восстановилось ее дыхание.
— Предлагаю вернуться к временам, которые были до того эпизода. Тебе, кажется, было лет десять, когда вы переехали на Джордж-стрит? Помнится, тогда ты не выбирала выражений. Может, и сейчас не стоит утруждать себя, подыскивая слова? Почему бы тебе не стать прежней и говорить все, что хочешь сказать?
Маргарет ничего не сказала. Она шла не поворачивая головы. Чарлз шел рядом. Жаль, что такой туман! Он хотел бы видеть ее лицо. Он дал ей возможность собраться с мыслями, потом заговорил снова:
— Никак не подберешь достаточно плохих слов, достойных меня?
И вновь он не услышал ответа.
— Так когда я могу тебя навестить?
Молчание — туман — темный скользкий перекресток — Бэзил-стрит. Они перешли через улицу и прошли сквозь следующее туманное пятно света.
— Раньше у тебя не было привычки дуться, — как бы размышляя, заметил Чарлз.
Маргарет резко обернулась. Теперь она стана похожа на злую школьницу.
— Как ты смеешь?!
Чарлз был чрезвычайно доволен.
«Туше!» — мысленно поздравил он себя, а вслух сказал:
— Извини, я совсем растерял хорошие манеры. Видишь ли, четыре года я был лишен благотворного влияния женщин. Так когда я могу тебя навестить?
Они подошли к тротуару Найтбриджа, и он невольно остановился на темном краю. Было совсем темно, огни фар машин, медленно ползущих мимо, были еле различимы; шум дорожного движения сливался в один отупляющий монотонный звук. Казалось, он надвигается со всех сторон.
Чарлз остановился, и Маргарет Лангтон, воспользовавшись этим, пошла вперед. Когда он оглянулся, пытаясь найти ее, она уже скрылась в шаркающем, шепчущем, свистящем мраке. Чарлз ринулся за ней. Кто-то выругался, хриплый голос прокричал: «Куда лезешь?» Прямо над правым ухом раздался гудок, в плечо больно ударило боковое зеркало машины.
Он добрался до островка безопасности посреди дороги и вздохнул с облегчением. Островок был забит людьми. Мощный фонарь позволял разглядеть лицо ближайшего соседа. Чарлз вызвал раздражение всех, кто столпился на этом островке, потому что пристраивался к каждому поочередно. Кому-то он наступил на ногу, кто-то ткнул его в бок тяжелым зонтом, и все спрашивали, соображает ли он, что делает. Поскольку он не мог объяснить, что ищет Маргарет, он беспрерывно извинялся.
Маргарет на островке не было. Чарлз наконец успокоился, уткнувшись в чью-то широкую синюю спину. Прямо перед ним стоял крепко скроенный мужчина. На нем было грубошерстное пальто, скорее даже тужурка, шея была обмотана длинным шарфом цвета хаки — из тех, в которые кутались тетки в военное время. Эта мысль мелькнула в голове Чарлза и резанула так, что он чуть не вскрикнул. Такое же сравнение ему приходило на ум совсем недавно, несколько дней назад, — оно относилось к точно такому шарфу! Он уже видел раньше эту синюю шерстяную спину и этот шарф! Он смотрел на них через дырку в мамином шкафу и видел это грузное плечо и эту бычью голову, когда они вылезли на свет божий в качестве Номера Сорок. Глухой швейцар, открывающий дверь посетителям Серой Маски!
В надежде увидеть лицо этого человека Чарлз толкнул его и автоматически произнес:
— Прошу прощения.
В тот же миг мужчина подхлестнул его интерес: чуть повернув голову, он сказал:
— Ничего страшного.
Чарлз увидел бритое квадратное обветренное лицо. Человек тут же отвернулся и вышел с островка на дорогу. Чарлз — за ним.
Номер Сорок — Чарлз хорошо помнил это — глух как пень. Этот же человек не был глухим, он услышал, что Чарлз сказал: «Прошу прощения», потому что тут же ответил: «Ничего страшного». Он мог бы обернуться потому, что его толкнули, но никто не говорит «ничего страшного», когда его толкают в спину. Нет, он слышал. Значит, он не Сороковой, потому что Сороковой глух как пень. Серая Маска сказал, что Сороковой — глухой.
