Ознакомительная версия.
– Да он просто м…к!
Она покраснела и зарылась лицом в подушку. Хотелось заткнуть уши.
Это был огромный материк, которого она не знала, ее страна. Оказывается, до сих пор Людочка Сальникова жила на острове. На сказочном острове счастья. Ей и в голову не приходило, что там живут только избранные, а все остальные живут по-другому. И теперь она слушала, как это бывает по-другому. В разных концах вагона (а слышимость в плацкарте была великолепная, и люди не сдерживались, к тому же многие приняли на грудь) говорили теперь об одном и том же: как тяжело живется и что надо сделать, чтобы не стало еще хуже. Этого хуже все отчаянно боялись, хотя, казалось бывшей Людочке, куда уж хуже?
Все эти люди жили в аду и изо всех сил цеплялись за этот ад, лишь бы только жить.
Какой-то дед, грозно стуча клюкой по полу и упорно называя олигархов аллигаторами, жаловался соседу по купе:
– Энти аллигаторы весь колхоз у нас развалили… Так их, мать твою…
– Во-во, – поддакивал сосед. – Их бы всех посадить на нашу зарплату.
– Я хари-то ихние все наперечет знаю. Как морда во весь экран – знамо: аллигатор. Отъелися на наши народные деньги.
– Правильно, папаша, говоришь. На консервы бы пустить все это крокодилье племя.
– Собаки сдохнут с этих консервов, – оглушительно сморкался дед в огромный клетчатый платок. – Всех их надо расстрелять.
– Во-во! Как в Китае, проворовался – к стенке!
«Папу бы сюда, – усмехалась Люся. – Вот где ему надо общаться со своими избирателями. Одна ночь в плацкартном вагоне – и можно посыпать голову пеплом. От стыда. Хотя нет. Все он прекрасно знает. Потому и летает в частном самолете, в крайнем случае, бизнес-классом. Иначе порвут на части. На мелкие клочки».
Мужик на нижней полке прямо под ней вслух читал журнал с красивыми картинками. Люся сквозь дрему слышала, как он комментирует прочитанное:
– Вот, Анька, слышь? На даче у известного певца собака съела птенца павлина. А? Называется «Происшествие на даче». Помнишь, прошлый год наш Тарзан соседского петуха придушил? Тоже было: происшествие! На всю улицу ор! Так оно понятно: без петуха куры нестись не будут. А без павлина что? Они будто бы и петь не могут.
– И нехай, – отмахнулась Анька. – Пущай развлекаются! Тебе жалко, что ли?
– Нет, за каким хреном им павлин?
– А за каким хреном тебе водка?
– Ну, ты сказала! От водки я, может, человеком себя чувствую!
– А они, може, ее только с павлином хлещут.
– Как это с павлином?
– Посмотрят, как он перед окошком разгуливает, хвост распушив – и хлоп стакан. Може, два.
– А без павлина?
– Без павлина, може, не лезет.
– Дура, – хрюкнул мужик.
– Алкаш, – беззлобно ответила Анька.
И ее муж в который уж раз стучал костяшкой указательного пальца в верхнюю полку:
– Соседка! Эй, соседка, водки хочешь?
– Нет, – отмахнулась Люся.
– Что, студенты нынче водку не пьют? Эх-ма, вырождается народ! Что с державой-то будет? Бери нас теперь голыми руками.
– Ты, Люся, не слушай его, – щелкала мужа в лоб вальяжная толстая Анька: – И-и-и, алкаш! Развезло тебя, дурачина! А нам бы с тобой, Люська, чайку.
Но она уже дремала, сытая, с разливающимся из желудка по всему телу теплом, и все мысли вертелись вокруг проклятого павлина. Ты подумай, засело в мозгу! В самом деле, что за беда: у кого-то на даче павлина съели?..
Из поезда Люся вышла, похожая на зачуханную провинциалку. Весь московский лоск с нее сошел, настроение было соответствующее. Она сама себя не узнавала. К ней тут же кинулся носильщик, но, увидев, что она без вещей, отстал. Грязная, уставшая, одуревшая от дороги, которой, казалось, не будет конца, Люся брела по перрону, думая лишь об одном: поскорей бы до дома добраться. До горячей ванны с ароматной пеной.
«Я так жить не хочу, – думала она, взяв первое попавшееся такси на вокзале. – Я не могу так. Не выдержу. Это не для меня. Все эти люди из моего вагона – инопланетяне! Или это я – инопланетянка? Поскорее домой и забыть обо всем!»
Про свою глупую шутку со смертью, про парикмахерскую, про поезд. Забыть и оказаться наконец в Тимкиных объятьях! Покаяться и вымолить прощение. И вернуться к своей обычной жизни. Только теперь она поняла, как прекрасна ее жизнь! Как замечательна!
Соседка, повстречавшаяся возле подъезда, оглядела ее подозрительно. Пробурчала что-то под нос, мол, ходят тут всякие бомжи, и брезгливо посторонилась. Люся чуть не рассмеялась: ее не узнали! Бывает же такое! Потом она увидела себя со стороны глазами соседки, одетой в шикарный полушубок из вязаной норки, и горько усмехнулась: да, дочь депутата Сальникова в таком виде признать трудно. Яркое мартовское солнце слепит глаза, пришлось надеть темные очки, дешевые, купленные в киоске на железнодорожном вокзале, потому что горнолыжные она потеряла, пока бежала от лавины. Прическа, как у уборщицы, под ногтями грязь, шея немытая. Какая она теперь Людочка Сальникова, по мужу Муратова? Неужели и Тимка ее не узнает?
Она долго давила на кнопку электрического звонка, пока не поняла, что муж еще не вернулся. Может, уже бросился вниз с десятого этажа? Или решил остаться в горах и оплакивать ее вечно? Сердце сжалось от тоски в крошечный комочек. Но сильнее всего оказалась все-таки усталость. Она даже ванну не в состоянии была набрать. Открыла дверь и, проковыляв по длинному коридору вместе с сумкой, прямо в ботинках, ввалилась в спальню.
«Полежу полчасика, приду в себя, приму ванну, и начну искать Тимку», – решила Люся, упав прямо в верхней одежде на чистое покрывало. И уже лежа, начала стаскивать с себя куртку. От переживаний ее трясло. Надо успокоиться.
«Полчаса, всего полчаса», – подумала она, засыпая…
Проснулась она, скорее почувствовав, чем услышав, как повернулся ключ в замочной скважине. Любимый муж вернулся! Единственный! Обожаемый! Неповторимый! Вернулся ее Бог, который и ей поможет вновь стать Богиней! Она замерла на мгновение, предвкушая страстные объятия, слезы, торопливые поцелуи… Какая глупая получилась шутка! Так захотелось заплакать и броситься ему шею! Слава богу, что он жив, ее Тимка!
– Заходи, – услышала вдруг она.
Ноги в момент одеревенели. Она уже вставала, но, услышав этот голос, замерла:
– Ой, темно!
– Не надо, не зажигай свет!
– Но почему?
– Тише. Потом.
И звуки, которые ни с чем нельзя спутать, торопливых страстных поцелуев. Она никак не могла понять: голос его, любимого мужа, но почему ее Тимка целует другую женщину?! А та еще смеет говорить:
– Наконец-то! Как я соскучилась! Я тебя так ждала!
– Я тоже скучал. Сильно, малыш. Безумно…
– Тогда идем в спальню?
Она сжалась в комок. Что сейчас будет! Надо устроить скандал, порвать их на клочки! Людочка так бы и поступила. Но Люся… С ней что-то случилось, она потеряла уверенность в себе. Предстать перед ними в таком виде, да еще устроить скандал? Немыслимо! Сначала в ванную, в пену…
Слава богу, помог Тимка:
– Нет, не здесь. Я не могу здесь, понимаешь?
– Понимаю.
– Тут везде ОНА. Ты получила мою телеграмму?
– Конечно. Господи, почему же так долго? Я думала, ты вернешься гораздо раньше.
– Марина, тело так и не нашли…
Конечно, Марина, кто же еще? У Людочки словно глаза открылись! Она вспомнила, как Тимка выхватил из рук у новенькой тяжелый поднос с фруктами. Это была отнюдь не доброта. Другое чувство. Так заботятся о любимой женщине. Когда же они успели? Пока жена лежала дома с простудой? Нет, раньше. Похоже, все началось с самого первого дня, с тех пор, как Тимка починил ее «мышь». Взаимная симпатия, которая переросла в настоящее чувство, в любовь.
– Ну и что, что ее не нашли?
– Мне надо было изображать убитого горем мужа. Я же не мог тебе в телеграмме написать, что убил ее.
– Убил?! Как так: убил?!
– Ты поймешь, я знаю. У меня не было выхода. Я мечтал об этом давно, с тех пор, как понял, что такое моя жена. Самовлюбленная эгоистка. Теперь ее больше нет, и я сам это устроил. Хочешь, расскажу о том, как я притворился, что подвернул ногу и специально послал ее одну к лавине? Повезло мне.
– Почему повезло?
– Я там вырос. Все лавины знаю наперечет. А тут самая лавиноопасная погода: накануне буран, потом солнце. Снег тяжелый, влажный. Когда я был маленьким, в этом месте погиб мой лучший друг. Самый коварный склон. Я его ненавижу, но на этот раз он мне помог.
– А если бы не получилось? Что бы ты делал?
– Не знаю. Я повез ее туда, чтобы убить. Обратно она бы все равно не вернулась. Я с ней больше не мог жить. Чудовище просто! Измучила меня своей любовью! Я ее ненавидел! Я пытался накануне с ней поговорить, понять, увидеть в ней человека, но… Не смог. А я был готов оставить ей все, хотя вложил в фирму душу. Меня бы устроил просто развод, я знал, что Сальников меня в порошок сотрет и при разводе я ничего не получу. Я был готов пожертвовать карьерой, всем, лишь бы быть с тобой. Но потом подумал: почему бы нет? Она это заслужила. Ее все ненавидели.
Ознакомительная версия.