Я вышла в общий коридор и притворила за собой дверь кабинета Киреева. Тут же спохватилась и чуть приоткрыла ее. То, что я только что проделала, по идее не нужно совершенно. Но привычка — вторая натура. Пусть останется все так, как было до моего посещения.
«Зачем я здесь?» — в который раз за прошедшие часы задавала я себе этот вопрос и не знала ответа. И единственный человек, способный просветить меня на этот счет, — за только что прикрытой мною же самой дверью. Только до утра ответить на чей-либо вопрос он вряд ли сможет.
Одно не вызывало у меня сомнений — если и намечаются какие-то события, то они впереди!
Более не задерживаясь, я направилась к лестнице.
Антон Валентинович тихонько перебирал струны. Наконец, настроив гитару, негромко запел. Голос у него оказался приятный, и песня в его исполнении звучала очень красиво.
Огромный холл погрузился в полумрак, только огонь от горящих в камине поленьев освещал несколько его квадратных метров. Желто-красные языки пламени весело плясали, в глубине очага и в такт им причудливые тени молчаливыми фантомами крались по стенам, по тяжелой дубовой мебели.
Мы устроились все втроем на огромной шкуре белого медведя. Антон в непосредственной близости от меня. От него слегка пахло дорогим одеколоном. Неожиданно он наклонился ко мне и тихо спросил:
— Так ваше сердце свободно?
В ответ я одарила его загадочной улыбкой.
— Ох, борода многогрешная! — лукаво глядя на нас обоих, прокомментировала его слова Лада.
— Сестрица, с каких это пор ты интересуешься моей нравственностью? — в тон ей ответил Антон Валентинович. — К тому же отродясь бороды не носил. Правда, один раз, еще в студенческие годы, пришлось изображать Деда Мороза. Уморительный вышел случай!
Он отложил гитару в сторону, наполнил наши фужеры и принялся рассказывать байку из своей молодости.
Пока я слушала эту историю, неожиданно призналась себе, что Антон нравится мне все больше. Я уже, в общем-то, была не прочь познакомиться с ним, как говорится, поближе.
«Ну, дело за тобой, кавалер!» — мысленно включила я для него зеленый свет.
Антон, словно откликаясь на мой немой призыв, придвинулся поближе, и его рука оказалась на моей талии. Я, повинуясь проснувшемуся желанию, чуть откинулась назад и прижалась спиной к его груди.
— Ладно, молодежь. — Лада понимающе подмигнула нам обоим и поднялась на ноги. — Пойду спать. Банкет продолжим завтра.
Едва я осталась наедине с хозяином замка, то сразу же оказалась в его объятиях, и мы долго и страстно целовались.
Неожиданно идиллию нарушил яростный автомобильный гудок со стороны въездных ворот. Казалось, он длится целую вечность.
«Кого же могло ночью принести сюда?» — гадала я.
Моего кавалера тоже озадачил этот факт, но вопрос он озвучил:
— Кто это, черт побери? Может, Аня вернулась?
Во всяком случае, любовные утехи пришлось прервать, и мы выскочили на улицу.
«А все же Киреев оказался в чем-то прав! Хотя под предлогом работы пасть в объятия его друга я не согласилась бы никогда…» — смутила меня внезапная мысль. Настроение почему-то сразу испортилось, и вся любовная романтика моментально сошла на нет.
Сигнал больше не повторялся, и мы стояли около бассейна. Вслушивались в тишину. Потом болтали о чем-то отвлеченном. Антон по моей просьбе сходил за сигаретами. Закурили по одной.
— И зачем мы выскочили? — поморщился Антон. — Саша бы сам разобрался.
Откуда-то дунул легкий ветерок, и я зябко повела плечами.
— Пойдем назад? Или, может, лучше поднимемся на второй этаж? — обнимая меня сзади, предложил Антон. Рука его легла мне на грудь и, как бы невзначай, легонько сдавила. Дыхание мое участилось. Через несколько секунд наши губы опять встретились.
Его вопрос уже не нуждался в ответе. У меня все равно недостало бы сил сказать «нет», но все же…
— Давай немного воздухом подышим, — произнесла я неожиданно для себя самой. Все же надо мной довлело киреевское предложение. Чтобы прогнать дурные мысли окончательно и без лишних душевных мук упасть в объятия Антона, мне понадобилось несколько глотков прохладного ночного воздуха. Ну а затем уже…
Мы опять некоторое время целовались. На этот раз инициатором явилась я сама.
— Хорошо, я только куртку тебе принесу. А то прохладно, — сказал мой кавалер и с видимым сожалением выпустил из своих объятий. Затем оставил меня одну.
«Что ж, все оказалось не так уж и плохо!» — решила я и от нечего делать не спеша побрела вперед по дорожке.
Ночь уже вступила в свои права, и безоблачное небо заполонили яркие звезды. Луна половинкой белого кругляша висела над Волгой. Неожиданно в мои грезы вторгся еле слышный разговор. Повинуясь внезапному импульсу и стараясь быть незаметной, я подобралась поближе.
— Ты меня за кого принимаешь? Быстро говори, куда дел? — услышала я приглушенный женский голос. — Она или он тебе больше пообещали? Говори, паскуда!
«Лада?» — удивилась я. Отчего-то мне показалось, что голос принадлежит не ей. Тогда кому? В настоящее время в поместье находятся всего две женщины. Если, конечно, не брать в расчет неоперившегося птенчика по имени Катя. Хотя кто знает? Может, она нам с Ладой фору даст? В принципе все, что должно вырасти, уже находится у нее на определенных для того природой местах. Но голос принадлежал явно не ей. Анна Андреевна давно уже в Тарасове. Скорее всего, зализывает душевные раны после стычки с благоверным.
— Ты не ори на меня, — речь сторожа была на удивление чиста, без всяких шмыганий и нелепых «это» во фразах. — Сейф пуст. Я не идиот, и с глазами у меня все в порядке. Так что извини!
Затаив дыхание, я слушала, боясь пропустить хоть слово. Но неожиданно наступила на что-то, и под ногою хрустнуло.
— Идет кто-то! — негромко произнесла женщина, и две еле различимые в ночном сумраке тени окончательно растворились где-то у домика сторожа.
«О чем они говорили? — подумала я. — И кто это, черт возьми?!»
У меня сразу же появилось ощущение, что я только что узнала нечто очень важное.
Важное для кого? Для меня? Отнюдь! Может, для господина Киреева оно и существенно. Но, как говорят японцы, для меня он уже потерял свое лицо. Моя единственная забота — в воскресенье в три сдать на руки ему целым и невредимым его отпрыска, сделать всем ручкой адью и свалить навсегда. И то, что Катя в настоящее время спит, меня очень даже радовало.
И тут я услышала хруст и негромкое чертыхание.
— Садовник, подлец! Веток нарезал и не убрал! И за что только деньги получает! — морщась от боли, посетовал Антон. — Завтра же позвоню и выскажу все, что о нем думаю!
Я усадила мужчину на газон и ощупала щиколотку. Вывих оказался не сильным, но о дальнейшей прогулке не могло уже идти и речи.
Мы вернулись в холл.
Первое, что бросилось в глаза, — фигурка женщины в одной ночной рубашке, спешащая нам навстречу. Лада. Она еще не успела открыть рта, как я поняла, что случилось нечто похуже вывиха у ее братца. Ладе осталось преодолеть последнюю пару метров, как тихий полумрак гостиной разрезал душераздирающий вопль. Источник кошмарного звука находился на втором этаже.
«Это Катя!» — сказала я себе и бросилась вверх по лестнице.
То, что я увидела по прибытии в кабинет, до сих пор периодически встает перед глазами.
Начну с того, что, как только я влетела на второй этаж, тут же обратила внимание, что дверь в кабинет господина Киреева открыта настежь. Помнится, когда я покидала его, то оставила створку чуть приоткрытой.
Я вошла внутрь, и… глаза полезли на лоб. Я даже попятилась и на несколько секунд оцепенела.
Скажу сразу, было от чего оцепенеть! Представьте себе картину: посреди комнаты лежит Андрей Викторович, невидящими глазами уставившись в потолок. Невидящими, потому что мертв. Мертв так, как может только быть мертв человек, которому в лоб вогнали пулю. Аккуратная круглая дырочка зияет почти посредине, и лишь небольшая капля крови виднеется на краю раны. Зато стена у сейфа вся в темно-красных крапинах. Стреляли почти в упор, и пуля на выходе основательно разворотила бедолаге затылок. Лужа крови вокруг головы расплылась почти правильным овальным пятном.
Справа от трупа — сейф. Открыт настежь, причем оба отделения сразу. Содержимое частью на месте, частью на полу, прямо перед ним. Тот, кто копался в нем, очень торопился.
Словом, есть о чем подумать! Но все это — еще полбеды! У дивана на корточках сидит Катя и безудержно рыдает. А в правой руке, которую она почему-то прижимает к голове, — пистолет. Скорее всего, тот самый, что я видела в сейфе. И тот самый, из которого застрелили господина Киреева. Это я поняла сразу.
— Катя! — услышала я за спиной изумленный голос.
И этот возглас сразу привел все вокруг в движение. Я вышла из оцепенения. В дверях стояла Лада. Как и я, она в шоке. Следом, с небольшим опозданием, за ее спиной появился Антон Валентинович.
