Оксанка приветливо кивнула ей. Вместе они вышли из комнаты. Подруга достала из груды других сумок свой ридикюль – не дешевый, как заметила Маринка, и вытащила из потайного карманчика нужный предмет гигиены. Марина взяла пакетик, поблагодарила. Кивнув ей в ответ, Оксанка небрежно бросила свою сумку на телефонный столик и вернулась в гостиную. Маринка сделала два шага в сторону ванной.
Оглядевшись, она убедилась, что вокруг не было любопытных глаз, и достала собственную сумку – совсем не такую дорогую, а очень даже дешевую и вдобавок старую. Поставила ее рядом с Оксанкиной, расстегнула, но сунула руку в сумку Оксанки.
Содрогаясь от ужаса быть застигнутой на месте преступления, она впервые в жизни шарила в чужих вещах, ощущая, как из-под мышек покатились юркие капельки пота.
С лестничной клетки донеслись мужские голоса – это возвращались покурившие парни. Теперь капелька пота поползла по виску Маринки. Ее пальцы судорожно искали маленькую плоскую книжицу…
Вот!
Маринка торопливо переложила паспорт Оксанки из ее новой лаковой сумки в серые рваные внутренности своей и заскочила в туалет.
После кражи паспорта Маринка ощутила, что ее сердце бьется слишком сильно. Хотелось бежать прочь, но именно этого делать было никак нельзя. Маринка вымыла руки, умылась и вышла из ванной в коридор, смешавшись с небольшой мужской компанией.
Еще долгих полчаса она сидела и кукольно улыбалась Андрею, окончательно опьяневшему и ударившемуся в воспоминания об их детской дружбе. По его версии, это была вовсе не дружба, а большое чувство, охватившее маленьких людей. В любой другой момент Маринка его бы одернула, но сейчас она была слишком напряжена.
Она дождалась того момента, когда Оксана и Мишка собрались уходить, но ушла не с ними, а после них, чтобы не привлекать к себе внимания.
Прошел месяц. Природа подобрела к гродинцам, подарив долгожданное весеннее тепло, а Маринка сменила старые зимние сапоги на не менее старые сапоги демисезонные. Ей не было от этого ни грустно, ни плохо, она чувствовала, что это не так уж важно, потому что, если ей нужно было понравиться парню, она нравилась в любых сапогах. Например, когда ей понадобилось, чтобы Игорь Потапов сплясал под ее дудку, она с легкостью этого добилась.
Маринкино высочайшее внимание Игорь обратил на себя еще в день Андрюшкиного рождения, сказав между делом, что знаком с Мишиной Подругой, дескать, вместе отрабатывали практику в колхозе. Он учился в политехническом институте, она – в педагогическом, а стройотряды как раз и формировались из студентов этих вузов. Маринка крайне заинтересовалась этим заявлением, но виду не подала, а постаралась понравиться Игорю. На прощание она оставила парню номер своего телефона.
Он позвонил уже на следующий день. Маринка не была расположена тратить на этого тщедушного паренька целый вечер, да и не смогла бы, учитывая бабулины приступы. Она решила поводить его за нос, а все общение свести к телефонному роману.
Поболтав несколько минут ни о чем, она спросила, чем интересным занимаются студенты в колхозе? Игорь рассмеялся:
– Ну… чем могут заниматься пьяные студенты на природе?
– Почему пьяные?
– А мы практику проходили на виноградниках, в станице Винной. Там вино в каждом дворе продается, стоит копейки. Мы пили его на завтрак, в обед и за ужином, просто не просыхали!
– И девочки?
– И девочки.
– И Оксана? Она ведь очень хорошая девушка!
– Хорошая, – подтвердил Игорь. – Самые хорошие девочки в колхозе так отрываются, что воспоминания на всю жизнь остаются. Слушай, тебе Оксана что – подруга? Почему мы о ней говорим? Давай с тобой встретимся?
«А то! – подумала Маринка. – Еще какая подруга!»
Они болтали по телефону и на следующий день, но оказалось, что об Оксанке Игорю рассказать особо и нечего. Он просто пытался добавить своему образу немного опытности, описывая колхозные приключения, вот и все. А Маринке и этого было достаточно!
Выбрав подходящее время, когда бабуля забылась послеобеденным сном, Маринка набрала номер телефона Андрея (сотовые в те времена имелись только у новых русских). Друг детства был дома, и Маринка, изобразив крайнее смущение, спросила у него совета, как быть? Она познакомилась с парнем, который рассказывает о девушке Миши разные гадости. С одной стороны, это Маринки не касается, а с другой – страшно обидно, что друг детства связался с девицей, слабой на передок (это выражение Маринка подцепила у одной из сестер вендиспансера).
– Марин, а твой знакомый про Оксанку не врет? – недоверчиво спросил Андрей. – Мне она показалась классной девчонкой.
– Да и мне тоже, – согласилась с другом Маринка. – Но я не думаю, что мой парень врет. Зачем ему? Ладно, пусть Мишка сам разбирается, не мое это дело!
На том они и порешили. Маринка знала, что зерно посеяно, надо просто ждать урожая. Выпадет случай, и Андрей, счастливый обладатель чужого секрета, не удержится от желания разболтать его.
А тут уже все и началось.
Однажды вечером, когда коридоры поликлинического отделения вендиспансера опустели, Маринка поднялась к кабинету тети Наташи. Постучалась в кабинет, заглянула.
– Здравствуйте…
– О, Мариночка, входи!
Борькина мама сидела за своим столом и что-то писала. Марина знала от медсестер, что все врачи по большей части пишут разные отчеты, бумажки всякие заполняют, а на больных у них уходит всего несколько часов в день. Компьютерами вендиспансер только собирались оснастить, что случилось через полгода после Маринкиной аферы. И это было еще одной большой удачей для Маринки. И большой бедой для бедной Оксаны Измайловой.
– Тетя Наташа, мне кажется, у меня какая-то ужасная болезнь! – призналась Маринка, едва прикрыв за собой дверь. – Вот, смотрите!
Она задрала рукав. На голубовато-белой коже цвела ядовито-алая сыпь. По правде говоря, эта сыпь появлялась на запястьях Маринки каждый раз, когда она стирала вещи в любом порошке. Она и сама знала, что это была обычная аллергия, но могла бы и не знать!
– Я тут заразилась чем-то? – На глазах Маринки выступили слезы. Она умела искусственно плакать, для этого ей стоило вспомнить маму с папой. – Вдруг это сифилис?..
Тетя Наташа чуть слышно фыркнула:
– Сифилис в других местах обычно обретается…
Она взяла Маринкину руку, осмотрела и поставила диагноз, стопроцентно совпадающий с уже известным:
– Аллергическая сыпь.
Полезла в стол, достала из ящика тюбик.
– Мажь утром и вечером, а полы тебе мыть придется в перчатках. Между прочим, это правильно – руки будут выглядеть лучше.
Она взяла рецептурный бланк и стала его заполнять.
– А еще вот это тебе невредно курсом пропить…
Присев на стул у стола тети Наташи, Маринка как бы нечаянно смахнула стопку медицинских карт, которые разлетелись по всему кабинету.
– Ой, какая я дура! – запричитала Марина и бросилась собирать карты с пола. Одну она придержала и положила сверху стопки.
– «Оксана Измайлова», – нарочито разборчиво и с красиво сыгранным удивлением прочитала Маринка. – Надо же…
– Это не моя пациентка, – отозвалась тетя Наташа, ставя печать на рецепт. – Карточку, наверное, случайно мне принесли. Забросишь ее в регистратуру, зайчик?
– Да, конечно. – Маринка все смотрела на карту, широко раскрыв глаза. – Это же девушка Мишки! Не может быть… Что она тут лечить может? Тетя Наташа, – Маринка как будто только что догадалась, – это значит, что и Мишка может подцепить что-то нехорошее?
– Девушка Мишки? – переспросила тетя Наташа, наконец-то начиная заглатывать приманку с крючком. – Миши Ложкина? А что тут?..
Она взяла карту, полистала ее, вчиталась в диагноз, просмотрела результаты анализов.
– Надо же… Я эту девочку не знаю, но…
– Что-то серьезное? Вы только ему ничего не говорите! – вдруг «спохватилась» Маринка. – Мало ли что, вдруг это ошибка? А Мишка очень такой щепетильный, он сильно расстроится.
– Да уж… – задумалась тетя Наташа. – А ты поняла, что тут написано?
– Нет. А что там?
– Да пустяки, несерьезно. – Тетя Наташа была взрослой женщиной, а врала, будто маленькая девочка, укравшая в магазине конфетку. – Давай мы с тобой ничего Мише говорить не будем, ладно? Не наше это дело, да и вообще, может, Миша в курсе!.. – Рассмеявшись еще более неестественно, тетя Наташа отвела глаза и сделала вид, будто поглощена заполнением важного графика.
Помявшись в нерешительности возле ее стола, Маринка взяла свой рецепт на антигистаминные препараты, карточку Оксаны и, поблагодарив доктора, ушла. Карта вскоре была сожжена возле мусорных баков. Вместе с украденным Маринкой паспортом Оксаны Измайловой.
