Ознакомительная версия.
– Лишним не будет… – Маша откусила кусок пирожного и стала похожа на запасливого щекастого бурундука.
– Дуреха, – глядя на нее, Надя улыбнулась. – Ничему-то тебя жизнь не учит. Все время ходишь по лезвию ножа.
Маша засунула в рот остатки пирожного:
– Думаешь, я не хочу такого мужа, как твой? Хочу. Но таких уже разобрали. В чем же моя вина?
. – Кто пойдет со мной на квартиру к Реутову? – спросила Лера.
– Прости, сегодня я не могу, – Надя виновато поежилась. – Работа.
– А у меня свидание с Кравченко. Не приду – машину не купит, – сказала Маша.
Ева развела руками:
– Остаюсь только я.
– Значит, пойдем с тобой.
* * *
В тишине приемной отчетливо прозвучал стук каблуков. Лера подняла голову и увидела жену Шостока.
– Здравствуйте.
– И все? – Леночка наморщила лобик – Я что, фуфло дешевое с улицы? Спроси хотя бы, не нужно ли мне чего.
– Не нужно ли вам чего? – спросила Лера.
– Виктор Иванович сказал, что совещание по Кузьмичеву начнется через десять минут.
– Мне он сказал – в три.
– В три мы поедем… – Леночка улыбнулась. – Впрочем, тебя не касается, куда мы поедем. Твое дело позвать адвокатов. – Она положила на стол пакет и поставила пластмассовую бутылку, похожую на те, что используют для воды спортсмены. – Приготовь и принеси мне на совещание.
Лера взяла пакет:
– Что это?
– Коктейль, заменитель еды. На упаковке – инструкция. Шевелись!
Леночка зашла в кабинет, через несколько минут туда проследовали юристы, среди которых был и Гриньков.
Лера взяла пакет и прочитала инструкцию. Порошок следовало разбавить, но при этом категорически запрещалось использовать горячую воду. Однако не упоминалось о том, что будет, если пренебречь этим запретом.
Отложив пакет, Лера задумалась. Как ни старайся, работа по исправлению собственных недостатков постоянно дает сбои. Всем известно – не бывает душевной гармонии без примирения с собой и с людьми. Но если с собой Лера мирилась легко, то на таких, как Леночка, она обычно «срезалась». Моральный недуг, которым страдала Леночка, требовал излечения, и Лера знала нужный рецепт. Она включила чайник и всыпала порошок в пластмассовую бутылку. Залив его горячей водой, закрутила горлышко крышкой.
Из двери кабинета высунулась Леночка:
– Я же просила – живей!
– Иду-иду, – отозвалась Лера. Она как следует встряхнула бутылку и сказала вполголоса: – Принимать с раскаянием и надеждой на полное исцеление…
В кабинете Шостока сидели одни мужчины, исключение составляла только его жена.
Шеф распределял поручения:
– Слипченко, займешься списком недвижимости, срочно выводим активы, Егоров – поработай с соседями Кузьмичевой. Нужны письменные доказательства, что дамочка плохо влияла на детей. Все, что угодно: пела матерные частушки, бегала голышом по двору, водила домой любовников. – Он задумался. – Кстати, это неплохая идея. Гриньков, организуй пару парней. Ей все равно детей не видать, а наше дело – защищать интересы клиента.
– Даже если клиент м…? – грустно спросил Гриньков, но тут же осекся: – Извиняюсь, это я так.
– Даже если клиент сволочь несимпатичная, – серьезно ответил Шосток. – Вы мне эти чистоплюйские штучки бросьте. Я вам не за то деньги плачу. Порядочные они сильно…
Леночка сидела рядом с мужем, листала толстый журнал и, к слову сказать, выглядела довольно привлекательно: нежно-розовый костюм с белыми рюшами гармонировал с бледным, почти бескровным лицом.
– Принесла? – Заметив Леру, она протянула руку. – Дай сюда.
Отдав бутылку, Казанцева отошла в сторону.
– Мне нужно не меньше трех дней, – сказал Слипченко.
Лера наблюдала за тем, как Леночка выкатилась в кресле из-за стола и закинула ногу на ногу. Сапожки на ней были того же цвета, что и костюм, – нежно-розовые.
– У нас нет трех дней, – возразил Шосток. – Все надо сделать к среде.
Леночка потянула запорный штырь, и Лера отступила еще дальше.
Штырь с треском выскочил, одновременно с этим с бутылки снесло крышку. Вспенившаяся жидкость вырвалась наружу, заливая лицо, костюм и сапожки Леночки. Изрядная часть жижи оказалась на лицах и пиджаках адвокатов. Вскочив с кресла, Леночка широко разинула рот и завизжала. Теперь она походила на большую коричневую обезьяну.
Шосток протянул ей свой носовой платок. Гриньков стер со щеки каплю, попробовал на язык:
– Шоколадный…
Покидая кабинет, Лера была уверена в том, что отныне ей здесь не работать, однако ни о чем не жалела.
«На войне как на войне», – сказала она себе.
Вечером Лера и Ева поехали на Трехгорный Вал. Машину оставили у «Макдоналдса», дальше метров сто пятьдесят шли пешком. Стоило им свернуть за угол, как они увидели четырехэтажный кирпичный дом, похожий на заброшенный фабричный корпус. Он стоял в темноте без единого огонька в окнах. От соседних жилых домов его отделял решетчатый забор.
Лера сдвинула заграждение и протиснулась в узкую щель, следом пролезла Ева. Во дворе они увидели автокран, за которым тенью притаился бульдозер.
Ева сказала:
– Кажется, здесь ремонт…
– Сносят, – уточнила Лера, указав на огромный пролом в стене.
– Жаль. Хорошенький домик. Кирпичи над окнами – веером.
– Раньше эти дома назывались Прохоровскими спальнями. По названию фабрики, Прохоровской Трехгорной мануфактуры. Здесь жили рабочие. Сто лет назад на Пресне было много заводов.
– А теперь одни офисы.
– Может, это и правильно, все-таки центр города.
Подняв голову, Ева оглядела черные окна:
– Не получилось ничего разузнать.
– Кто сказал, что не получилось? – возразила Лера.
– Так ведь нет никого.
Лера дернула дверь, та была заперта, зато справа от нее зиял пролом, через который можно было зайти в дом. Она шагнула туда.
– Давай за мной… – велела она Еве.
Подобрав полы пальто, та полезла следом. В темноте вспыхнуло табло телефона, света хватило, чтобы разглядеть, где начинается лестничный марш.
Под ноги то и дело попадали камни, скрипело стекло, хрустел строительный мусор. Сквозь разбитые окна в дом проникал ветер.
Взойдя на второй этаж, они увидели, что входные двери квартир лежат на полу. Посветив, Лера нашла створку под номером шесть и, переступив через нее, направилась в ближайшее помещение:
– Здесь.
– Квартира номер шесть… – Ева обошла дверь с другой стороны. – А может, и девять…
– Девятая – на третьем, – уверенно сказала Лера. – На каждом этаже по три квартиры. Идем…
– Я боюсь…
– Тогда жди меня здесь.
– Нет! Я с тобой.
Они оказались в начале широкого коридора, конец которого уходил в глубину квартиры. В коридоре было не меньше десятка проемов, двери криво болтались на полуоторванных петлях. Со стен рваными клоками свисали обои.
– Как в фильме ужасов, – прошептала Ева. Она легонько подпрыгнула. – Как думаешь, мы не провалимся?
– Не провалимся, – успокоила ее Лера. – Дом крепкий. Ты же видела – пробовали ломать, да с первого раза не получилось.
Она заглянула в комнату. Посреди ее на полу валялся сломанный чемодан, рядом – его крышка. В углу лежал матрас в желтых разводах – жалкая подстилка бомжа, страдавшего энурезом.
– Ну, все? – спросила Ева, ей хотелось скорее уйти.
Лера оглянулась:
– Чего ты боишься, глупая? Мы в центре Москвы.
– В центре… Придушат по-тихому, никто и не заметит. Лера-а-а-а, а вдруг нас убью-ю-ю-ют?
– Убьются, – деловито пообещала Лера. Оглядев комнату, она подошла к стене. – Смотри!
В свете телефонного табло стали видны забрызганные жиром обои. На темно-зеленом фоне золотом блестели черточки наподобие «елочки».
– И как только люди здесь жили… – начала Ева.
– Неужели не видишь? Смотри, – повторила Лера глухим голосом.
Порывшись в сумке, она приложила к стене клочок обоев, тот, что выпал из рук Риты.
– Они… – ахнула Ева.
Поддев ногтем отслоившийся край, Лера оторвала от стены приличный кусок обоев. В тишине прозвучал резкий звук.
– Зачем? Мне и так страшно… – всхлипнула Ева, но тут же сменила тон: – А на обороте – газета.
– «Известия», – Лера подняла глаза, как будто прислушиваясь.
– Тихо…
Из глубины коридора донеслись шаги.
– Там кто-то есть… – прошептала Ева.
Лера спрятала телефон. В кромешной тьме они испуганно прильнули друг к другу. Шаги приближались, в дверном проеме заплясало желтоватое пятно от фонарика. В ту же секунду свет фар от проезжающей машины обозначил расплывшуюся старушечью фигуру. Яркая полоса мгновенно «просканировала» комнату и так же быстро исчезла. Звук мотора затих в соседнем дворе.
– Ки-и-ися…
Лере потребовалось значительное усилие, чтобы оторвать от себя Еву.
– Ки-и-ися, ки-и-ися, ки-и-ися-я-я… – старуха остановилась и направила на них свет фонаря.
– Ой… – тихо сказала Ева.
Ознакомительная версия.
