Ознакомительная версия.
– Может, его после смерти так разнесло, – неуверенно проговорила Эва. – Насколько я помню, Кеша не был любителем алкоголя. Травку покуривал. Иногда коку нюхал, а пил редко.
– Где ж он тебе в деревне коку найдет? – фыркнула Дуда. – Там только самогон.
– Кто его, а? – глядя на подругу широко открытыми глазами, спросила Эва.
– Не я, – по-своему расценила ее взгляд Дуда. – Клянусь тебе…
– Да, конечно, не ты…
– И, конечно, не я?! – воскликнул Пол.
– А вот это еще доказать надо, – процедила Дуда. – У тебя алиби есть?
– А у тебя?
– Мне оно ни к чему! Все знают, что я пацифистка!
– Я тоже пацифист. Я даже в армии не служил…
– Я в армии служил… ла, но людей я не убиваю. И животных тоже. Даже тараканов не травлю. Мирно с ними сосуществую!
– Это еще не доказывает твою невиновность, – не сдавался Пол, в ажиотаже не обратив внимания на странную оговорку. – Можно любить тараканов и людей, но ненавидеть одного конкретного человека.
– Ты хочешь сказать, что я ненавидела И-Кея?
– Вполне возможно…
– Да я плевать на него хотела!
– А я тем более! Я даже не был с ним знаком.
Повисла напряженная пауза, во время которой оппоненты сверлили друг друга хмурыми взглядами. Игра в гляделки закончилась после того, как Эва воскликнула:
– Я знала И-Кея и не сильно его любила, но я не убивала!
– Естественно, – поспешила успокоить ее Дуда.
– Естественно, – поддакнул Пол. – Кто угодно, только не вы…
– И не я, – напомнила Дуда.
– Хорошо, и не вы. Тогда кто? Кому понадобилось убивать спившегося зэка?
– Главное, ради чего? Я понимаю, когда мочат ради выгоды. С целью грабежа, например, или завладения наследством. Но с этого-то чего взять?
– Не все такие меркантильные, как ты, – устало проговорила Эва. – Очень часто убивают свидетелей, сообщников, давних недругов, шантажистов… А еще есть особая категория людей или нелюдей, которые режут, душат, топят первых подвернувшихся под руку…
– Ты сейчас о ком говоришь? – осторожно спросила Дуда.
– Ясно о ком, – проговорил Пол, многозначительно кивнув. – О маньяках!
Услышав это слово, Эдуарда испуганно выкрикнула: «Мама!» Она отличалась чрезмерной трусостью и богатым воображением – везде ей мерещились садисты, психи, а в каждой собаке, даже карманной, она видела бешеного волкодава. Крик получился чересчур громким, таким громким, что не проснуться, услышав его, было просто невозможно…
Но никто не проснулся! Только женщина с ближайшего кресла (судя по широкой спине, Матильда) перевернулась на другой бок, накрывшись с головой пледом.
– Не понял, – пробормотал Пол. – Не понял, почему никто не проснулся?
– Маньяк и их прирезал? – тихим голосом спросила Дуда. – В живых остались только мы?
– Что-то покойнички слишком громко храпят, – усмехнулся Пол. – Вы разве не слышите?
– Что-то слышу, – пролепетала Эдуарда.
– То есть все пассажиры, кроме нас, спят крепким сном.
– Я бы сказала, чересчур крепким, – поправила его Эва.
– Вы точно подметили… – Пол подошел к Матильде, склонился над ней, прислушался к дыханию, затем отдернул плед и пощекотал женщину за ухом. Та, вяло отмахнувшись, продолжала спать. – Все ясно! – воскликнул он, оставив фотографа в покое. – Их опоили снотворным.
– Их? – переспросила Эва. – А нас почему нет?
– Давайте рассуждать логически. Все спят, а мы нет. Значит, они выпили тот напиток, куда было добавлено снотворное, а мы нет… – Он сосредоточенно нахмурился. – Итак. Мы все сели в самолет. Заняли свои места. Взлетели. Затем стюардесса предложила напитки. Все они обычно стоят, – он указал рукой на столик, тот самый, где в графине с апельсиновым соком торчал нож для резки фруктов, – вот здесь. Соки, газировка, вода, вина… Я лично пил пепси. Баночное. Банку открыли при мне. Так и избежал снотворного… А что пили вы?
– Я минералку без газа, – припомнила Эва.
– А я водку, – сказала Дуда. – Летать боюсь, поэтому предпочла крепкий напиток.
– Остальные что пили, не заметили?
– Матильда – «Маргариту», это точно. Она всегда ее пьет. Ганди, как и я, водку. Только с соком. Его ассистентка Ларифан – мартини…
– Кто такой Ганди? – полюбопытствовала Эва.
– Клипмейкер наш. Вообще-то по паспорту он Генка Дорогин, но ему имя свое не нравится, вот он кликуху и придумал… Ганди-то намного лучше звучит!
– Не отвлекайтесь, пожалуйста, – одернул разболтавшуюся Дуду Пол.
– Да, не буду, – закивала Эдуарда. – Только мне больше сказать нечего…
– Моя парикмахерша Натуся пила сок, – подхватила эстафету Эва. – Кажется, грейпфрутовый. Визажистка, она же гример Ника, – мартини со льдом. Как и Ладочка…
– А Ладочка у нас кто? – потребовал разъяснений Пол.
– Инструкторша по йоге.
– Вы и ее с собой взяли?
– Естественно! Я без нее никуда!
– Кто еще в вашем штате? Массажист, банщик, мойщик ног?
– Только стилист и костюмерша. Но что они пили, я не знаю…
Пол почесал затылок, затем нос, кадык, мускулистую грудь, обтянутую эластичной футболкой. По Эвиным наблюдениям, такая почесуха означала крайнюю степень мужской растерянности.
– Что-то не складывается? – на всякий случай спросила она.
– Да уж… Не складывается… – Он глубоко вздохнул. – Все пили разные напитки. Не мог же наш Сальери подсыпать свой яд в каждую емкость.
– Не надо ради красного словца искажать факты, – цыкнула на него Дуда. – Нам подсыпали не яд, а всего лишь снотворное.
– Которое вас почему-то не взяло! Че Гевара тоже водку пил. А спит, как сурок. Вы же по каким-то неизвестным причинам бодрствуете.
– Не Че Гевара, а Ганди. Это во-первых. А во-вторых, он пил отвертку. То есть водку с соком. Кажется, грейпфрутовым…
– И Натуся его пила, – ахнула Эва.
– Ника, Ладочка, Ларифан – мартини. А Матильда – «Маргариту», в состав которой оно тоже входит.
– То есть снотворное добавили лишь в два напитка – мартини и грейпфрутовый сок!
– Как минимум в три! Так как у нашей парикмахерши Натуси аллергия на цитрусовые и все продукты, изготовленные из них.
– Значит, снотворное подсыпали во все соки! Они же налиты в графины! А остальные напитки, пепси, например, или минералка, – в герметично закрытые емкости…
– А как быть с мартини? Оно в бутылке с закруткой…
– Наверняка бутылка была распечатана. Быть может, единственная…
– Не единственная. Мне водку первой наливали, и я точно помню – бутылка была неполной, значит, незапечатанной…
– Тогда я ни черта не понимаю! У него что, снотворное кончилось?
– Или он просто не успел подсыпать его во все бутылки, – ввернул фразу Пол. – Времени у него, как вы понимаете, было в обрез.
Дуда с Эвой согласно закивали, а Аполлон принялся разглагольствовать:
– Когда все уснули, даже те, кто не пил снотворного, злоумышленник встал со своего кресла, прошел по салону в хвост, якобы в туалет, а сам подошел к подносу, на котором лежали ножи, взял один и прирезал им И-Кея. После спокойно вернулся к своему месту. Сделал вид, что спит. – Пол вопросительно посмотрел сначала на Эву, затем на Дуду и спросил: – Вы случаем не видели, кто ходил по салону?
– Я нет, – без раздумий ответила Дуда. – Спала как бревно – меня водка всегда подкашивает.
– Я спала плохо, то и дело просыпалась, но тоже ничего не видела. Мое кресло в начале салона, второе в ряду. На первом никто не сидел. А что происходило за моей спиной, я не знаю.
– К сожалению, мне также нечего сказать, – вздохнул Пол. – Я долго не спал – играл в телефон, но в такие моменты я не воспринимаю окружающую действительность. У меня сейчас новая пулялка. Только вчера скачал… – Он смущенно улыбнулся. – Короче, я увлекся. Оторвался от дисплея, когда батарея села. Затем задремал и проснулся, услышав ваш разговор.
– Ну-с, подведем итоги, – деловито предложила Дуда. – У нас есть труп, есть пятнадцать человек подозреваемых, один из которых точно убийца, и ни одного свидетеля. Что будем делать?
– Будить подозреваемых, – внес предложение Пол. – Опрашивать… Быть может, хоть кто-то что-то слышал сквозь сон. Ведь не все выпили одинаковое количество снотворного: кто-то меньше, кто-то больше, значит, не все спят одинаково крепко.
– Не лучше ли сначала оповестить командира о случившемся? – спросила Эва.
– Успеем.
– Да, да, – закивала Дуда. – Незачем его нервировать перед посадкой. Мы ведь скоро приземлимся, да?
Пол глянул на циферблат огромных пластмассовых часов, обхватывающих его запястье.
– Летим больше двух с половиной часов. Наверняка вот-вот сядем.
– Тогда я начинаю побудку!
Сказав это, Дуда кинулась на середину салона, встала в позу Питера Пэна, набрала полные легкие воздуха и гаркнула:
Ознакомительная версия.
