Крупье произносил свои традиционные фразы, колесо крутилось, шарик пощелкивал… Джон Ройл по-прежнему сидел за стойкой бара, уставясь на себя в зеркало. Бонни, похоже, увлеклась игрой; Тай спокойно делал ставки.
Квин уже решил, что можно расслабиться, когда Лью Баском неожиданно прошептал ему на ухо:
— Тишь да гладь. То ли еще будет.
Блеск в глазах Лью обещал резкий поворот в событиях.
Игра шла своим ходом. Бонни сдвинула стопку голубых фишек на номер девятнадцать. Тай поставил на тот же номер такую же стопку. Открылась дверь, и Алессандро ввел в зал очень известную киноактрису, которая совсем недавно вышла замуж за князя Юсова, из русской царской фамилии. Князь был с нею и при полном параде.
Естественно, что все в зале, включая крупье, повернули в их сторону головы. В этот момент Лью украдкой переставил фишки Бонни с девятнадцати на девятку. Боже мой, ужаснулся Квин, а что, если выпадет девятнадцать?!
— Девятнадцать, — громко объявил крупье.
Руки Бонни и Тая встретились на горке фишек. Бонни руку не убрала.
— Кто-нибудь объяснит этому джентльмену, что это мой выигрыш? — В голосе у нее звенел лед.
Но Тай прикрывал ее ладонь своей.
— Не в моих обычаях спорить с леди. Может, кто-нибудь вразумит ее?
— Джентльмен пытается схитрить, это мое.
— Леди напрасно старается — фишки поставил я.
— Батч, ты же смотрел, когда я ставила на девятнадцать.
— Я не следил за игрой. Послушай, дорогая…
— Крупье, разве вы не видели, как я закрыл девятнадцать?
Крупье явно смутился.
— Боюсь, что не видел…
— Это фишки Тая! — заявила одна из его девушек.
— Нет, это Бонни, — возразил русский режиссер. — Я видел, как она их ставила.
— Но я своими глазами видела, как на девятнадцать ставил Тай…
— Нет, Бонни.
За столом поднялся страшный шум. Тай и Бонни грозно уставились друг на друга. Вундеркинд разозлился. Прибежал Алессандро.
— Леди и джентльмены, прошу вас, тише! Вы мешаете другим. Что у вас произошло?
Тай и Бонни наперебой принялись объяснять.
— Неправда! — кричала Бонни. — И отпусти мою руку!
— Извини, но я не понимаю, с какой стати! Если бы на твоем месте был кто-то другой, я бы еще мог поверить на слово.
— Да как ты смеешь!
— Перестань прикидываться. Не надо играть на публику — ты не на съемках.
— Ах, это я играю на публику? — задохнулась Бонни. — Да это ты — фигляр, комедиант!
Тай захлопал в ладоши:
— Браво, сестренка! Вот это у тебя здорово получилось.
— Красавчик!
Тай воспринял это как оскорбление.
— За такое следует пощечиной наградить.
— Ну, вот ты сам и напросился! — И Бонни звонко шлепнула Ройла по лицу.
Тай побледнел. Бонни тяжело дышала. Жак Батчер Что-то шептал ей на ухо. Алессандро вполголоса урезонивал Тая.
— За это она ответит, — сказал Тай. — Если она полагает, что может безнаказанно меня топтать…
— Наглый молокосос! — взвизгнула Бонни. — Обвинить меня в мошенничестве…
— Прошу вас! — перекрыл их вопли Алессандро. — Я выплачу выигрыш вам обоим. А сейчас я попрошу вас, мисс Стюарт, и вас, мистер Ройл, либо успокоиться, либо уйти.
— Уйти? Из этого мерзкого места — с превеликим удовольствием! — И Бонни сбросила со своего плеча руку Жака Батчера и кинулась к двери. Тай оттолкнул Алессандро и рванулся за ней. Вундеркинд, естественно, следом. Троица исчезла под аккомпанемент крика и пересудов.
— Нет, игривый мой друг, так шутить было нельзя, — сказал Баскому Квин.
— Согласен, — со вздохом произнес Лью и повернулся к своей брюнетке: — Ну что, дорогуша, пойдем посмотрим, как у них там.
Он оттащил свою подругу от рулетки и повел к выходу.
Что-то заставило Квина оглянуться на Джона Ройла. Он так и сидел за стойкой — неподвижно и бесстрастно, словно не слышал скандала прямо за спиной. Однако в зеркале Эллери увидел на его лице кривую горькую усмешку.
БИТВА У РОЙЛА
Целых семь дней после того «тихого» вечера у Алессандро мистер Квин слышал свист пуль в устрашающей близости к своей голове; это было все равно что оказаться на нейтральной полосе меж двух воюющих армий. К исходу недели он не только собрал кучу материала, но и получил несколько уроков по выживанию в экстремальных условиях.
Он изучал в библиотеке студии газетные вырезки по старшему поколению враждующих сторон, когда его срочно вызвали к Жаку Батчеру.
Вид у Вундеркинда был потрепанный, но победительный.
— Mirabelle dictu[1], но мы на подходе к вершине мира.
— Мир — это всегда хорошо, — ухмыльнулся Лью. — Дело известное.
— Они что, согласились? — недоверчиво спросил Эллери.
— Безоговорочно.
— Отказываюсь верить. Что ты использовал? Гипноз?
— Нет. Сыграл на тщеславии. Я знал, на что они клюнут.
— Блит, правда, устроила побоище, — вставил Лью.
— Тогда я сказал, что Джек ее не хочет и надеется на Корнелл. Пришлось ей прикусить язык и выдавить из себя «да».
— А как наш несравненный Джон Ройл?
Лью сдвинул брови:
— Это ведь туфта была насчет Корнелл… у меня такое ощущение, что он прямо жаждет сыграть с Блит в одном фильме.
— Он всю неделю ходил понурый, — задумчиво произнес Эллери.
— Так он пять дней в рот не брал! — ответил Лью.
— Такое любого весельчака доконает. Я скажу тебе, что на него наехало!
— Давайте не будем испытывать судьбу, — сказал суеверно Жак Батчер. — Самое главное, они наши.
— Ну, не представляю, Батч, чтобы у молодых ты выиграл этот тайм так гладко.
Продюсера передернуло.
— Ой, прошу тебя… Тай сдался только потому, что публика требует от него роли из реальной жизни: сейчас ведь волна биографий. Вот я ему и говорю: для поклонения лучше не придумаешь, чем Тай Ройл в роли Тая Ройла. Истинная жизнь! Знаете, что он мне ответил? «Хорошо, я покажу им истинную жизнь, когда сверну своими руками лилейно-белую шейку твоей невесты».
— Звучит паршиво, — признал Эллери.
— Хуже некуда, — поддакнул Лью.
А Батчер продолжал печально:
— Почему же некуда… Бонни поставила мне условие, что в сценарии обязательно будет хотя бы одна сцена, где она должна отхлестать и исцарапать Тая, в общем, отметелить его до бесчувствия.
— Кто ставить будет? — спросил Лью.
— Скорее всего, Корси. Парень с богатым опытом Бродвея. Вы же знаете, как он сделал в прошлом году «Дорогу славы». Публика рыдала!
— Мне кажется, — мечтательно закатил глаза Лью, — что получится очень смешно. Такому режиссеру, как Корси, трудно угодить: страшно придирчивый. Так что два-три дня Бонни для этой единственной сцены обеспечено. Он будет снимать дубль за дублем, пока Бонни не счистит с Тая фунт плоти.
Историческая церемония подписания «контракта века» была назначена на одиннадцатое число, то есть следующий понедельник. Приготовления были такие сложные и тщательные, что Эллери уж представил себе поле сражения — с самолетами, кружащими в небе, артиллерией на окрестных холмах и полевым лазаретом для оказания первой помощи неминуемым жертвам. Однако обошлось без драки и даже без скандала. Такого, судя по всему, Жак Батчер не ожидал. Исходя из простой целесообразности, артисты не раскрывали рта. Джон Ройл, одетый более строго, чем обычно, смотрел в окно, пока не подошла его очередь подписывать контракт. Поставив автограф, он улыбнулся в объективы и спокойно удалился. Блит полностью была поглощена изучением меха чернобурки, украшающей ее костюм. Правда, Бонни не отрывала взгляда от горла Тая, словно вынашивала планы удушения. Однако Тай проигнорировал этот вызов. Так что репортеры были несколько разочарованы.
— Черт возьми! — когда все ушли, в сердцах воскликнул Лью Баском. — Невозможно предугадать, когда они заведутся. Каких трудов стоит острый конфликт! Нет, Батч, мы упустили шикарный шанс!
— Мне нельзя было рисковать до тех пор, пока контракт не подписан, — невозмутимо ответил продюсер. — Вдруг бы кто-то из них сорвал все дело. С динамитом играть опасно.
— Ну а теперь-то можно? — спросил Сэм Викс.
— Да, Сэм, можно.
Эллери так и не узнал в точности, как случилось, что в тот же понедельник вечером Бонни и Тай вновь столкнулись в клубе «Клевер», но сильно подозревал, что это подстроили Лью с Сэмом. Стычку спровоцировал уже находившийся там Лью, который предложил им заключить мир «ради дорогой старушки «Магны». Бонни, явившаяся в сопровождении богатого аргентинца, сразу вспыхнула, Тай, естественно, тоже. Аргентинца оскорбила заносчивость Тая, а Тай вспылил по поводу замечания аргентинца. Дальше пошло-поехало. Аргентинец дал Таю по носу, Тай швырнул обидчика через голову бармена прямо в зеркало за стойкой. Бонни вызвала полицию и потребовала арестовать Ройла за попытку убийства. На следующее утро, освободившись из-под ареста с помощью отца, Тай поклялся отомстить. При этой сцене присутствовало больше половины газетчиков Голливуда.
