Президент осторожно спустился на землю. Стюарту исполнилось шестьдесят шесть, но выглядел он, по крайней мере, десятью годами старше: мучившие его недуги потушили блеск глаз, иссушили тело.
Аккредитованные при Белом доме журналисты почтительно окружили старца. Все лето между ними действовало джентльменское соглашение: газетчики не докучали президенту за то, что он каждый понедельник уделял им пять минут.
- Доброе утро, господин президент. Как погода в горах?
- Чудная. Солнце...
- Что вы думаете о происходящем в Чикаго, сэр?
- Похоже, намечается веселый спектакль, - с улыбкой ответил Стюарт. Во всяком случае, Белый дом и пальцем не шевельнет, чтобы повлиять на исход республиканского конвента.
- Однако два месяца назад сенатор Флоберг заявил о вашей симпатии к Манчестеру, и вы не опровергли его слов.
- Это так, - подтвердил президент, уже усталый, несмотря на ранний час. - Чарли Манчестер - член кабинета министров. Будь я делегатом, мой голос принадлежал бы ему, однако это вовсе не попытка диктовать съезду свою волю.
- Вы одобряете намерение Манчестера заморозить ракетные контракты, сэр?
- Честно говоря, я не совсем понимаю, о чем идет речь. Я ведь загорал на солнышке и с Чикаго не связывался. Надеюсь, Чарли скоро позвонит мне и объяснит, что у него на уме.
- Вас удивило его выступление?
- Да, такой концовки пресс-конференции я не ожидал.
- Благодарим вас, господин президент!
Очутившись в Овальном кабинете, Стюарт с облегчением опустился в кресло и пригласил секретаршу:
- Сьюзи, соедините меня с Грэмом и, пожалуйста, сварите кофе.
Грэм Реддиг, специальный советник Белого дома и личный представитель президента на съезде республиканской партии, был на другом конце провода через две минуты.
- В чем там у вас дело, Грэм? - спросил его президент.
- В двух словах, сэр: Манчестер устроил тут, в Чикаго, переполох. Люди Робертса распускают слух, будто Чарли вас надул. Естественно, всех интересует ваша реакция.
- Чарли уже давно планировал поднять эту проблему, - сказал президент. - Я недоволен лишь тем, что он не посоветовался со мной, не предупредил. Даже в субботу утром - ни слова. Мы обсуждали сельскохозяйственную программу, а об этом он вообще помалкивал.
- Ребята из "Юнифордж" начали обработку делегатов, - сообщил Реддиг. И профсоюзные функционеры Мэгуайра тоже.
- Мне казалось, что Гэс за Манчестера.
- Был - до вчерашнего дня. А теперь он и Дэвидсон не жалеют сил, чтобы протащить Робертса.
- Не нравится мне это, - со вздохом сказал президент. - И в особенности позиция профсоюза. Мне стоило огромных трудов заставить Мэгуайра отвернуться от демократов на прошлых выборах, а теперь Чарли ставит под угрозу все наше дело. Если его выдвинут кандидатом в президенты, в ноябре Мэгуайр покинет нас. Перебежит к демократам и глазом не моргнет.
- У вас будут какие-нибудь указания, сэр? - спросил Реддиг.
- Нет, просто держите меня в курсе. - Президент положил трубку.
Когда пять минут спустя секретарша принесла кофе, старик мирно дремал в своем кресле. Приоткрыв глаза, он вопросительно посмотрел на Сьюзи.
- Манчестер звонил?
Она покачала головой, и президент со вздохом потянулся к кипе бумаг на углу стола.
На двери, обитой листом дюрали, черной жирной краской было выведено:
"Вход воспрещен". Фасадом дом смотрел на Кларк-стрит и размещался между комиссионной лавкой и сомнительным кабаре под названием "Тропический остров".
Грейс Оркотт на цыпочках поднялась по шатким истертым ступеням, и в нос ей ударил дух кислого пива, смешанный с запахом дешевой дезинфекции. Грейс оглянулась на сопровождавших ее троих мужчин. Один из них нажал кнопку звонка, и запретная дверь тут же отворилась. За порогом стоял низкорослый мужчина с копной рыжих волос.
- Входите, входите, - пригласил он. - Вас четверо? Хорошо: все в сборе. Меня зовут Арт Сегунда, - представился рыжий, вводя гостей в удивительно чистый кабинет. - Я здешний руководитель и лучший друг Оскара. Сейчас покажу его.
- А кто он такой? - спросила Грейс Оркотт.
- Оскар - не кто, а что. Однако первым делом хочу вас предупредить: наша контора засекречена. Занимаемся мы тем же, чем испокон веку занимались все кандидаты, - слежкой за делегатами. Точнее, сбором сведений о них. Вся разница в том, что вместо картотеки у нас Оскар.
Роджер Аббот кивнул лысой головой и широким взмахом руки указал на собравшихся.
- Все останется между нами, Арт, - пообещал он. - Давай показывай, что у тебя там.
Сегунда провел гостей в соседнюю комнату, где стояла машина, возле которой суетился молодой человек в футболке.
- Знакомьтесь, это мистер Уаймер, выпускник Калифорнийского технологического и мой студент. А вот Оскар! Мистер Уаймер помогает мне общаться с ним. Оскар - лучший в мире портативный компьютер, хранящий в своей памяти нужную нам информацию и выдающий ее в режиме семьдесят строк печатного текста в минуту.
- Очень интересно, - проговорил один из гостей. - Только зачем он нужен тут, на съезде?
- Зачем? А вот зачем. Какие сведения содержатся в обычной картотеке? Что собой представляет эта картотека? Коробку из-под башмаков, набитую бумажками. А на бумажках написано, как зовут делегатов, где они работают, кому симпатизируют, больше ничего. Оскар же знает о каждом выборщике буквально все: адрес, вероисповедание, семейное положение, работу, банковский счет, лучших друзей, вкусы и симпатии, взгляды на жизнь, мнение о кандидатах... Вот, например, в пятницу мистер Аббот просил выяснить, сколько делегатов имеют доход менее десяти тысяч в год. Мы ответили ему мгновенно: триста семьдесят шесть человек. Обычный показатель для республиканского съезда. Зачем, кстати, вам были нужны эти сведения?
- Для выработки налоговой программы, - быстро ответил Аббот.
- Могли бы обойтись и без машины, - произнес кто-то из гостей.
- Допускаю, - согласился Сегунда. - Но вот вчера нам подкинули задачку потруднее: сколько делегатов представляют районы, где размещены заводы "Юнифордж" и другие ракетостроительные предприятия? Через час ответ был готов.
- А где вы взяли исходные данные? - спросил кто-то.
- Ума не приложу. Наверное, фирма предоставила. Карл Флейшер прислал их с одним из своих парней. Интересно другое: как только мы выдали имена всех делегатов из этих районов, Карл запросил на них дополнительные сведения - место работы, счет в банке, друзья и так далее. Видимо, это нужно, чтобы подъехать к делегатам, но сие меня уже не касается. Я всего лишь смотритель при Оскаре.
Грейс Оркотт сделала шаг вперед и внимательно оглядела компьютер.
- Покажите его в деле, - попросила она. - Но только вопросы должны быть такими, чтобы я могла проверить ответы.
- Пожалуйста, - согласился Сегунда. - Ваше имя?
- Грейс Оркотт, из Техаса.
- Стойте, стойте! - вмешался Аббот. - Арт, оставь эту затею. Часть сведений, хранящихся в памяти машины, имеет конфиденциальный характер и не подлежит использованию...
- Ничего страшного, - возразил Сегунда, которому не терпелось похвастаться способностями своего электронного питомца. - Мы просто затребуем распечатку, а читать не будем. Подарим миссис Оркотт на память.
Через несколько секунд послышалось стрекотание печатающего устройства, и Сегунда вручил Грейс.карточку. Та пробежала ее глазами и запихнула в сумочку.
- Все точно, - сказала она. - И досконально.
Роджер Аббот предложил расходиться поодиночке, чтобы не привлекать внимания. Вернувшись в отель, Грейс уселась в баре и стала поджидать дочь. Она рассеянно вытащила из сумки листок и поднесла его к глазам. На карточке было напечатано:
"Оркотт, Грейс: Лаймен-бульвар, 8365, Даллас. Замужем.
Годовой доход - 38.000 долларов, сбережения - 15.000 долларов, займы 4.300 долларов.
Муж - генеральный подрядчик.
Дети:
1. Кэтрин, род. 29 февр. 1948.
2. Джордж - младший, род. 4 мая 1950, ум. 8 мая 1950".
- Не нравится мне это, - пробормотала потрясенная Грейс. - Ох, как не нравится. Надо будет поговорить с Флейшером. При первой же возможности. Тут пахнет гнусностью...
Оби О'Коннел и Карл Флейшер нетерпеливо и бесцельно болтались в фойе отеля "Моррисон". Оба ждали конца закрытого заседания делегации Уилкокса и встретились близ фонтанчика с питьевой водой. Когда стало известно, что Пенсильвания намерена выдвинуть в кандидаты своего губернатора и держать голоса до последнего момента, Флейшер проглотил одну из своих известных всем газетчикам пилюль, оглядел сквозь не менее знаменитые дымчатые очки пухлое потное лицо О'Коннела и с улыбкой сказал:
- Не везет нам, Оби. Ну да всех к себе не перетянешь, верно?
О'Коннел ответил лишь равнодушным взглядом, мысленно послав по адресу губернатора Пенсильвании крепкое словцо.
- Мы ничего не потеряли, - неуверенно проговорил он. - В четверг Пенсильвания будет с нами: ты отлично знаешь этих самоуверенных парней, убежденных, что именно они выводят в короли простых смертных.
