Выяснилось, что почтенный джентльмен корябает на салфетке одну-единственную фразу, смысл которой наводит на размышления о далеко не безоблачном состоянии его духа. "К чертям собачим! К чертям собачим! К чертям собачим!" - вот что выводит он с упрямым , постоянством.
Я запрашиваю в СБЦ образец почерка Изгоя и вскоре получаю ответ, что такового не имеется. Молодой человек с волевым взором питал отвращение к любому виду эпистолярного творчества. Можно допустить, что за многие годы, в течение которых он превращался в седовласого джентльмена, привычки могли измениться. Однако почему моему подопечному так не хочется, чтобы другие знали, как опостылела ему эта сытая, размеренная жизнь?
Пока я не могу ответить на этот вопрос. И не только на этот.
Иногда на лицо седовласого джентльмена, мирно попивающего традиционный кофе с молоком на солнечной террасе, набегает тень. Легкое, почти незаметное облачко, след мимолетного раздражения. Он невольно тянется рукой вниз, к ступне, но, словно опомнившись, быстро отдергивает ее. Только нога делает непроизвольное движение, характерное для тех, кому чересчур тесна обувь. Опять случайность, не заслуживающая внимания? Не исключено.
Юные жрицы древнейшей профессии, помогающие старику скрашивать некоторую монотонность его существования, поведали об еще одной странности их постоянного клиента. Оказывается, что даже в самые интимные минуты седовласый джентльмен не разоблачается до конца.
Все это вынудило меня прибегнуть к малопочтенному занятию, которому давно найдено подходящее название - рыться в чужом белье. Сделать это было не так просто. На вилле есть небольшое подвальное помещение, оборудованное как настоящая комната-сейф, то есть практически недоступное для обычных способов наблюдения. Но тут не хранятся ни деньги, ни драгоценности, ни документы, что не уступает в цене последним. Когда я обнаружил, что это, столь тщательно укрытое от постороннего взгляда место служит всего лишь для смены нательного белья, в моей измученной самыми невероятными предположениями душе вспыхивают первые лучики надежды.
Пришлось применить новейшую аппаратуру: мельчайшие, как споры грибов, приборы проникли в комнату-сейф, давая возможность лицезреть на небольшом экране не слишком-то зрелищную процедуру переодевания пожилого человека. Но для меня она увлекательнее любого видеобоевика. Первым делом старик сбрасывает обувь и замирает на несколько секунд в блаженном забытьи. Потом срывает с глаз темные контактные линзы, сопя, стягивает одежду. Нетерпеливыми движениями седовласый начинает снимать тончайшую, покрывающую руки от кончиков пальцев до локтей, прозрачную пленку. Пленку с отпечатками пальцев Изгоя - теперь я не сомневаюсь в этом. Энергично массирует кисти, наверное, они здорово чешутся под искусственной кожей, втирает в них какое-то снадобье. Он постанывает от боли, впрочем, не решаясь даже здесь издавать слишком громкие звуки. На мгновение мне становится жаль этого старого человека, обреченного до конца дней жить чужой жизнью. Наверное, это очень страшно - знать, что у тебя нет права на собственные желания и поступки, изо дня в день играть одну и ту же опостылевшую роль.
Сознание, что я, наконец, докопался до истины, вовсе не радует. Поскольку я еще не знаю ответа на главный вопрос: если передо мной двойник, то чем же все это время занимается Изгой?
- Как это могло произойти? - нахмурившись, спрашивает адмирал Градов у одного из своих заместителей.
- Видимо, Изгой добросовестно играл роль раскаявшегося злодея год или больше,- отвечает тот.- А когда убедился, что плотность опеки уже не та, ушел, оставив двойника. За время ссылки он мог продумать план побега до мельчайших деталей.
- И не только план побега,- мрачно уточняет адмирал.
- К несчастью,- соглашается собеседник.- Все данные о нем имеются в нашем компьютере, но, боюсь, смоделировать поведение старика не удастся. Изгой не настолько глуп, чтобы пользоваться прежними методами и связями. Если допустить, что старик имеет отношение к инциденту на Интере, а по всей вероятности это именно так, он ищет ходы пооригинальней.
- Наши действия?
- Серьезная зацепка пока одна - Интер. Полагаю, расследование необходимо продолжать вести по двум основным линиям. Первая: тщательная проверка всех, кто имел отношение к доставке грузов на полигон. Вторая: поиск источников производства запрещенных систем оружия. Пересечение этих линий даст нам Изгоя.
-- Разумеется,- подтверждает адмирал не без иронии, - Месяца этак через два.
- Быстрее,- возражает заместитель,- гораздо быстрее. С учетом того, что действовать приходится в условиях Территории,- около месяца.
- Все равно долго. Изгой не ждет, сложа руки, пока мы его схватим. Он может найти способ отправить нас, а вместе с нами и добрую половину человечества, к праотцам в более короткий срок.
- Что вы предлагаете?
- Перевести сотрудников СБЦ в Территории на чрезвычайный режим работы, дав им всю необходимую информацию. Пусть немедленно сообщают о любом мало-мальски значимом факте, который мог бы так или иначе иметь отношение к розыску. Изгой - преступник планетарного масштаба, он не в состоянии скрыть все следы.
Подключите к расследованию лучшие силы аналитических отделов и совет экспертов, И, разумеется, самым энергичным образом отрабатывайте линии, о которых мы говорили.
- Инспектора Градова отозвать с Территории?
Адмирал медлит с ответом:
- Не стоит. Он "распечатал" двойника и, следовательно, адаптировался в этом котле. Пусть и дальше, ведет свою партию соло. Держите и его в курсе основных данных расследования.
- Двойник?
- А на что он. нам? Пешек не посвящают в детали, а исчезновение двойника может всполошить Изгоя. Эго ни к чему. Действуйте- приказывает адмирал,- и не забывайте, что времени у нас крайне мало.
...Что ж, возможно, именно так и протекал этот воображаемый диалог, вероятность которого была подсказана полученным мною лаконичным приказом из трех фраз: "Продолжайте действовать самостоятельно. Двойника не трогать. Во что бы то ни стало установить местонахождение Изгоя".
Глава шестая. Катрин Бакст
Вполне естественный интерес, который Катрин Бакст проявила к визиту популярной обозревательницы, сменился подозрительной отчужденностью, едва в беседе прозвучало имя Макса Сторна.
- Не желаю ничего вспоминать,- нервно проговорила Катрин Бакст. - Мое прошлое и мои ошибки - это только мое прошлое и мои ошибки. Если вам так уж приспичило анатомировать чью-то жизнь, поищите объект, для которого это было бы не столь мучительно...
Голос ее слегка подрагивал, зрачки были расширены, бледные, казалось, бескровные кисти рук находились в постоянном лихорадочном движении. Элей Кроули была почти уверена, что перед ней наркоманка, недавно принявшая привычную дозу. Журналистка молчала, наблюдая как собеседница вертит в пальцах крохотную пушистую игрушку - забавную копию ленивца. Подобные маленькие мохнатые зверьки были повсюду в небольшой квартире Катрин Бакст; неподвижные и безмолвные, они притаились вверху, у плоских плафонов, сверкали прозрачными глазами со стен, из глубины необъятных мягких кресел.
- Извините,- сказала Кроули,- не думала, что причиню вам боль своим вопросом.
Быстрым движением Катрин Бакст выудила откуда-то облатку с ярко-красными таблетками "Алко", привычно бросила в рот несколько сплюснутых шариков. Затем пододвинула облатку к Элен:
- Хотите?
Помедлив, та взяла и положила под язык алую горошину, почти сразу ощутив, как дурманящее тепло мягкими толчками начинает растекаться по телу.
- Слава богу, вы не трезвенница, - заметила Катрин Бакст.- Терпеть не могу трезвенников.
Ее лицо порозовело, и голос уже не дрожал.
- Знаете, года два назад, я хорошо это запомнила, потому что именно тогда впервые получила от Сторна кучу денег, ко мне заявились два типа. Они показали жетоны с трехзначным индексом. Вам это что-то говорит?
- Тайная полиция? - спросила журналистка.
- Вот-вот. Шпики высшего класса, почти супермены. Битый час они втолковывали мне, чтобы я, не дай бог, не сболтнула ничего лишнего про Макса. И чтобы сразу их известила, если кто-то заинтересуется моим бывшим мужем. Может, мне так и поступить?
Ее неестественно блестевшие глаза впились в журналистку. Элен Кроули пожала плечами.
- Они были трезвенниками, эти типы, - выговорила с отвращением Катрин Бакст.- Безликими, как мыши, трезвенниками. Плевать я хотела на их советы. Надеюсь, в этой своей программе вы не собираетесь выставлять Макса Сторна ангелом без крыльев?
- Совсем напротив. Дело в том...
- Ладно, тогда я расскажу кое-что, - бесцеремонно перебила Катрин. Если у вас есть шанс как-то испортить ему жизнь, почему бы не попытаться. Ну, спрашивайте, так будет проще начать.
- За что вы ненавидите своего мужа, Катрин?
