Единственное, что тогда зацепило, – это экскурсия в крепость султанов в Анталье. Вершина горы, опоясанная крепостными стенами в три ряда, глубочайшие пропасти, вертикально обрывающиеся в море. Эти каменные развалины олицетворяли собой мощь и силу…
Внизу, у подножья огромной горы, лежал в голубой дымке современный город. Казалось, что там течет совсем другая жизнь. До вершины холма доносился лишь отдаленный гул: урчали машины, шумели базары, фыркали многочисленные моторные катера и прогулочные яхты. Все это тонуло в одном шуме, который время от времени переходил в угрожающий звук водопада. Потом он опять отступал, терялся в монотонном голосе цивилизации. Старинная крепость стояла одна в своей величественной тишине и величаво возвышалась над суетой мира.
Здесь все опечатано временем. И вдруг они увидели в стене, над обрывом, уходящим в темно-синее море, железную беседку. Среди полуразрушенных христианских храмов, крепостных казарм и арсеналов объект смотрелся весело и воздушно.
– Беседка Клеопатры и Антония, – объявил гид, – здесь влюбленные скрывались от римских сенаторов. А там, из Египта, прибыли сто кораблей с песком, чтобы внизу крепости насыпать для них пляж, – при этом гид показал рукой на узкую полоску прибоя и белоснежную линию песка у подножья скалы.
– Она похожа на тонкую золотую цепочку, что на твоей шее, – сравнил Виктор эту картину.
– Сколько времени прошло, а волны не смыли песок любви, – прокомментировала в свою очередь Ирина.
– И не смоют, пока люди любят друг друга, – добавил Виктор, – и повторяют из года в год судьбу влюбленных.
– И нет здесь различия ни в цвете кожи, ни в языках, вероисповедании, профессиях, богатстве или нищете, – с улыбкой поддержал их разговор русскоговорящий гид.
Несколько отступив от толпы, Виктор шепотом обратился к Ирине:
– Именно женщине принадлежит инициатива в развитии святого чувства. Именно это доказывает история с Клеопатрой. И в наших отношениях без твоей взаимности ничего бы не вышло. Ты и есть моя Клеопатра.
Подумав, добавил:
– Нет, не Клеопатра, она любила еще и Цезаря.
– Дурачок мой, конечно, не Клеопатра. Люблю одного тебя и больше никого на этом белом свете, – в тон ему ответила женщина.
Они стояли в сторонке от туристов и поцеловались долгим поцелуем. Видимо, думали, что их никто не видит. А вся их группа с умилением смотрела на целующуюся русскую пару.
Кто-то очень громко продекламировал:
– «Любовь сжигает нежные сердца»[1].
Они не услышали слов и откровения Данте. У них все было по-другому и в то же время одинаково, как и у сотен тысяч мужчин и женщин до них и после.
Именно здесь, оставшись вдвоем, как на необитаемом острове, без друзей и подруг, лишенные привычного образа жизни, они отчетливо поняли необходимость быть вместе. Все, о чем они спорили и доказывали друг другу про свободу, любовь и свои ценности, вдруг отошло на задний план. Оно оказалось мелким, излишним и даже по-детски смешным.
– Мне кажется, что мы ведем себя как дети. Ты чуть меня постарше, где-то лет шестнадцать, – признался Виктор, – дуемся на разные глупости, беспричинно пускаем слезу, тут же радуемся. Впадаем в детство и неожиданно из него выходим, сталкиваясь со взрослой жизнью.
Женщина со смехом, но вполне серьезно ответила:
– Я так же думаю, Витя! Мы и мыслим одинаково. Вспомни, как в один и тот же миг вдруг начинаем мурлыкать слова одной и той же песни? Не смотря в бокалы, ты наполняешь их вином на удивление равномерно. А как к нам приходят одни и те же желания?
– Согласен, такие совпадения не случайны, – поддержал он.
Ирина как-то однажды сказала:
– И зачем спорить о фото в Интернете? О том, кто в семье главнее и важнее? Наконец, о сущности любви? Мы поняли, что не сможем жить друг без друга. Все вопросы уходят, растворяются в нашей с тобой любви.
В один из дней дождь зарядил до глубокого вечера. Они не выходили из комнаты до окончания ненастья. Разомлевшая от любовных ласк и выпитого вина, Ирина в шутку сравнила их состояние с состоянием шофера, прибывшего из суточного рейса.
– Целый день в дороге. Устал без остановок? – со смехом сказала Ирина, поднимая бокал вина за своего мужчину. – Я где-то прочитала, что один король занимался любовью с молодой женой по пятнадцать раз в день. Ты сегодня обогнал этого короля, – уже серьезно заметила она.
– Таким успехом опасно гордиться. Дело в том, что тот король в результате занятий любовью забросил государственные дела и потерял королевство. Я не могу потерять работу и тебя. Но на отдыхе нам позволено все. Хотя и следует быть осмотрительным.
Он хотел тем самым напомнить о том, что расслабляться никогда до конца нельзя. Опасности любят счастливых, так как те забывают об осторожности.
Именно здесь они начали впервые строить планы на будущее.
Виктор отчетливо понимал, что без создания материального благополучия сложно выстроить дальнейшую жизнь. Это при условии, если жить реальным, а не гражданским браком. Понятно, что брак сам по себе и не нужен, если женщина ставит целью в отношениях с мужчиной материальные ценности. Тогда она просто ищет спонсора.
Виктор знал, что ничто так не мешает в жизни и в то же время не возвышает человека, как владение имуществом. Поэтому он не стал проявлять недоверие к своей женщине, а предложил оформить будущую квартиру на ее имя. При этом он хотел жить по следующим принципам: во-первых, любая вера, в том числе и в человека, помогает преодолеть любые препятствия. Во-вторых, корыстолюбие, зависть, ложь, подлость, измена – вот они, спутники собственности, и этих спутников следовало старательно избегать. В-третьих, не богатством славен человек, а хорошими делами.
Известные с древности мудрые правила. Они отмечены в Библии и Коране, в моральном кодексе строителя коммунизма и ооновских резолюциях. Политические и религиозные деятели неустанно напоминают о них, но люди с таким же постоянством нарушают эти заповеди.
По поводу владения имуществом они быстро пришли к согласию. Собственность должна принадлежать им обоим. Деньги на ее покупку появятся, если найдется высокооплачиваемая работа. На заработанные средства можно купить квартиру. Вот тогда-то и оформится их брак. На все про все они отводили один год.
Однако события начали развиваться куда стремительнее, чем предусматривалось ранее.
Сразу же по приезде с курорта Виктору сделали предложение на полгода выехать в Хабаровск. Предлагалось поработать там на стройке мастером участка. Предложение подходило по всем параметрам: военная специальность – инженер-строитель, предложенной зарплаты хватило бы на покупку квартиры. Посоветовавшись с Ириной, он дал согласие.
Новая работа оказалась интересной. С восьми утра и до восьми вечера Виктор пропадал на стройке. Дело было знакомое и вместе с тем творческое. Объект, который они возводили практически с нуля, надо было аккуратно вписать в непростые местные условия. С первых же дней Виктор столкнулся с проблемой общения с рабочими. Как правило, это были выходцы из республик Средней Азии и китайцы. С таджиками и узбеками отношения складывались достаточно ровно. Но от них было невозможно добиться выполнения работ, связанных с техникой. Китайцы держались особняком. Складывалось впечатление, что именно они хозяева на этой стройке. Китайцы знали все детали строительных работ. Четко выполняли техническое задание. Умело управлялись со строительной техникой.
С их прорабом у Виктора сложились деловые отношения сразу же, с первых дней. Тот хорошо знал русский язык и умел организовать работу своих земляков. Прораб и предложил Виктору разместиться в китайской гостинице. Цены там были намного ниже общегородских. А условия проживания ничем не отличались от других гостиниц.
Все номера были заполнены выходцами из Китая. Каждое утро по десять больших автобусов развозили рабочих от ворот гостиницы на разные стройки Хабаровска. Казалось, китайцы были везде, даже за прилавками рынков, хотя им и запрещалось лично продавать товар. Деньги передавались в руки россиянки, которая сразу же относила их хозяину товара. Удивительно, но везде на рынках, как и в Центральной России, русские женщины работали на лиц иной национальности. При этом очень часто имели от них детей.
Единственный недостаток своего временного жилища Виктор видел в том, что засыпать после сумасшедшего дня было очень трудно. Слышимость в гостинице была стопроцентной. Словно живешь за картонной стенкой. Больше всего раздражали стоны и охи женщин. И такое происходило каждый вечер. Индустрия проституции работала на полных оборотах. Доступность женщин и легкость, с которой они продавали свои тела, навевали грустные мысли. Вспомнилось когда-то прочитанное признание Ги де Мопассана: «Каждая победа над женщиной еще раз доказывает нам, что в объятиях у нас все они одинаковы»[2].
