Николай Чергинец - Рискованная игра

— Это сейчас модно, — вздохнул он. — кино, художественные галереи…

— И это есть! — усмехнулся спортивный болельщик и тут же серьезно и не без гордости заметил: — Одним словом, деньги делают на всем, на чем только могут! Кстати, руководство компании весьма лояльно относится к футбольному клубу «Спартак» и вкладывает немалые деньги в футбол!

Маланов прекрасно знал об увлечении своего соседа футболом и его фанатичной любви к московскому «Спартаку».

— Значит, ты попал туда, куда нужно, — сказал полковник.

— А как же, — ответил Голубев. — Собственно говоря, решающим фактором и стал «Спартак». Человек, который меня туда устроил, тоже большой поклонник футбола. Мы с ним не первый год знакомы!

Инструктор улыбнулся.

— Не имей сто рублей, — подметил он, — а имей сто друзей!

— Верно, Алексеевич, верно! — согласился спартаковец. — Нужно быть всегда поближе к народным массам.

Голубев говорил и одновременно открывал бутылку водки. Разлив по рюмкам водку, он подал знак глазами, чтобы Маланов взял свою порцию.

— А куда же институт перебазировался? — взяв граненую рюмку, поинтересовался отставной полковник.

— А им оставили прилегающее небольшое двухэтажное здание, — просветил инструктора дворник, — и даже я слышал, что заказали в конструкторском бюро какие‑то разработки.

Илья Маланов удивленно взглянул на всезнающего дворника.

— Ну, ты, Петрович, находка для шпиона! — уважительно покачал головой пенсионер. — И откуда ты все знаешь!?

— Свет не без добрых людей! — загадочно усмехнулся Голубев. — Да и я сам еще, слава богу, не слепой и не глухой!

— Вижу…

Полковник хотел было задать еще вопрос, но страждущая душа алкоголика уже не могла дольше терпеть.

— Ладно, Алексеевич, давай выпьем! — попросил хозяин гостя. — А то я сейчас захлебнусь собственной слюной. Да и тебе, как я вижу, тоже надобно…

Илья не стал больше терзать душу хроника и покорно поднял рюмку с водкой.

— Виноват.

— Ну, за все хорошее! — сказал короткий тост Иван Петрович и, не дожидаясь ответного слова собеседника, залпом осушил стограммовую емкость. Слегка крякнув от удовольствия, спартаковец шумно выдохнул из впалой груди: — Хороша чертовка! Думаю, приживется!

Маланов также не стал тянуть и медленно выпил. Закусив только капустой, Илья, в отличие от голодного хозяина, не стал есть, а закурил.

— Ты закусывай, Алексеевич, закусывай, — посоветовал Петрович соседу.

— Не хочется, — выпуская дым, отказался Маланов. — Лучше наливай!

Иван Голубев внимательно посмотрел на седовласого соседа и недовольно сморщился.

— Неприятности? — как бы между прочим поинтересовался Иван и налил в рюмки водки.

Сосед неопределенно пожал плечами.

— Все нормально, — солгал Маланов и, затушив сигарету, взял рюмку. — Ну, как ты говоришь, Петрович, за все хорошее!

— За это и не грех выпить! — поддержал собеседника хозяин.

Мужчины выпили, и разговор немного оживился.

— А хорошее время было, Алексеевич! — воскликнул Голубев.

— Ты о чем? — не понял отставной полковник.

Иван хитро подмигнул и закурил сигарету.

— Да я про то, как мы с тобой бандюганов тогда дернули, — выдохнул спартаковец.

Илья ничего не ответил. После сегодняшней встречи ему не очень‑то хотелось вспоминать о своих похождениях.

— Да, — видя, что собеседник не настроен на разговор, сокрушенно произнес напарник, — неплохие были времена… — Голубев потянулся. — Даже как‑то скучно стало в последнее время…

Однако Маланов курил и ничего не отвечал.

— У тебя, Илья, ничего на примете нет? — поинтересовался захмелевший Голубев.

Инструктор недовольно посмотрел на спартаковца.

— Типун тебе на язык, Петрович! Ты накаркаешь… — устало вздохнул седовласый полковник. — Я еще со старыми делами не могу расхлебаться, а ты… — Илья грустно усмехнулся: — Ты, видно, моей смерти желаешь?

Иван замахал руками.

— Бог с тобой, Алексеевич, — воскликнул он, — живи на здоровье! Просто… что это за жизнь — метлой махать? — попытался оправдаться дворник. — Никакой романтики!

Седовласый мужчина пристально взглянул на своего простодушного собеседника и почесал затылок.

— Романтика — это хорошо, — слегка усмехнувшись уголками губ, заметил немало повидавший на своем веку отставник, — но спокойствие — надежнее и для здоровья полезнее!

Захмелевший хозяин понимающе замотал кудлатой головой.

— Оно‑то так, — вздохнул Голубев, — да жизнь проходит…

— Вот пусть и течет в спокойном русле, — ответил полковник, — и не стоит ее укорачивать.

Одинокий хозяин квартиры не стал ни возражать, ни спорить… Собеседники прекратили разговор на щекотливую тему и, перекинувшись еще несколькими фразами, решили допить остатки водки. Однако не успел Голубев наполнить посуду сорокоградусной жидкостью, как в кармане куртки Маланова раздались позывные сотового телефона.

— Это кому не спится в такое время? — съязвил Голубев.

— Сейчас узнаем, — произнес седовласый мужчина, который и сам толком не мог предположить, кому он понадобился в столь поздний час.

Илья достал из куртки мобильный телефон и, нажав на кнопку приема, поднес аппарат к уху.

— Слушаю, — сухо произнес Маланов.

В телефоне сначала послышался небольшой треск с помехами, а затем взволнованный мужской голос.

— Алле… Маланов?

— Он самый, — ответил Илья и в свою очередь поинтересовался у звонившего человека: — А это кто?

На связи раздался вздох облегчения и радостный возглас.

— Да это я, Ильюша, — представился мужчина, — Веня Соколов! Не узнал, что ли?

Маланов удивленно вытаращил глаза и, на мгновение взглянув на застывшего в ожидании Голубева, поднялся в возбуждении с табуретки и радостно воскликнул:

— Венька?!

— Я, Алексеевич, — подтвердил Соколов.

Илья явно повеселел: Вениамин Соколов был его давнишним приятелем и так же, как Маланов, библиофилом. Он содержал небольшую, но очень ценную коллекцию раритетных книг. Правда, они давно уже не виделись и в последнее время только изредка перезванивались.

— Рад тебя слышать, — признался седовласый пенсионер. — Где пропал?

— Да дел хватает, — уклончиво ответил приятель и на секунду замолчал.

Инструктор усмехнулся.

— Понятно, — произнес Маланов, — дел на сто миллионов.

— На сто не на сто, — обреченно вздохнул собеседник, — а на пару потянет.

Илье не понравилась смена его настроения, и он почувствовал, что у Соколова что‑то случилось. Впрочем, это инструктор понял сразу, удивившись столь позднему звонку Вениамина, который был весьма щепетильным в вопросах этики.

— Чего замолчал, Веня, случилось что? — расхаживая по комнате, прямо спросил Маланов у притихшего приятеля.

Соколов шумно вздохнул.

— Есть маленько, — признался Вениамин.

Илья достал из пачки сигарету и закурил на ходу.

— Тогда выкладывай, — приказным тоном произнес пенсионер, — не томи!

Соколов, прежде чем сообщить о своих проблемах, слегка откашлялся и, глубоко вздохнув, робко произнес:

— Ильюша, в двух словах не скажешь… Да и не телефонный это разговор!

Илья Маланов недовольно сморщился и опустился на табурет.

— И что ты предлагаешь? — спросил он.

— Давай встретимся, — предложил Соколов.

Седовласый пенсионер машинально взглянул на будильник, стоявший на холодильнике, — был первый час ночи.

— Сейчас? — в ужасе спросил Маланов.

Вениамин замялся и виновато произнес:

— Нет, уже поздно… А вот завтра, но только с утречка…

— Что, дело серьезное? — насторожился отставной полковник.

Вениамин Соколов протяжно вздохнул.

— Хуже, Илья, — откровенно признался библиофил, — в такой переплет попал, что не знаю, радоваться или сразу катафалк заказывать.

Седовласый инструктор задумчиво потер открытый высокий лоб. Маланов лихорадочно соображал, что могло случиться и когда он сможет встретиться со своим приятелем, у которого, по‑видимому, были огромные неприятности, раз он позвонил ночью. Конечно, можно было рискнуть и подвыпившим сесть за руль, но больше всего Илью волновало не это, а то состояние угнетенности, в котором он сейчас пребывал. Тем не менее он переборол себя, настраиваясь на скорую встречу с товарищем, и спросил у Соколова:

— Ты сейчас дома, в городе?

Ответ был отрицательным.

— В том‑то и дело, что нет! — произнес Вениамин. — Я сейчас у себя на даче в Востриково.

— Востриково? — переспросил инструктор, стараясь припомнить местонахождение дачи.

— Да, — сказал приятель, — это в киевском направлении.

Бывалый водитель тотчас вспомнил станцию Востриково, где он когда‑то встречал первомайские праздники у одного из сослуживцев.