Марина Серова - Дело дрянь

Навряд ли я могла предложить ему другую подходящую плату — исключая разве что натурой, — но волшебные слова «милиция», «обыск» и «наличные» сделали свое дело: мужик удивленно моргнул, соображая, вляпался он или нет (тут же решил, что нет, а совсем наоборот), механически кивнул, глядя сквозь меня и припоминая, видимо, подробности вчерашнего своза женщины с квартиры.

— Я только это… — кашлянув, почти просительно отозвался он, — пообедаю пока, лады?..

— Обедайте. Квартира у вас какая?

— Сорок восьмая, третий этаж… Да я через полчаса у подъезда ждать буду…

— Ждите! — утвердила я и отправилась в квартиру искомой Дины.

Лифт оставлял желать лучшего, стойкий запах мочи и сожженные кнопки резко контрастировали с дворовой идиллией. Просто не знаю, как я дотерпела в этой вонючей коробке до нужного этажа! Представляю, что было бы, застрянь этот маленький электрический сортир между этажами, — наказание сразу за все грехи последних лет. Кстати, вот здесь бы респиратор вполне не помешал: ну чем вам не газовая атака?..

Восемьдесят шестая квартира оказалась заперта и на звонки, разумеется, не отвечала. Я пригляделась повнимательнее к замку. Этот даже по форме и устройству не английский, чего уж говорить о стране-производителе. Наверное, делали на заводе имени Третьего съезда КПСС. Такой запросто можно открыть шпилькой, если знаешь, как подступиться. Я знала. Промучившись всего две минуты, я вступила в Динину обитель.

Маленький коридорчик, крохотная кухонька, одна комната с минимумом мебели… Не похоже на уютное гнездышко, в котором собираются ютиться надолго. Однако вполне подойдет для месячного (или чуть более) проживания.

Итак, Дина иногородняя; скорее всего, приехала в Тарасов специально ради дела, охмурила недалекого Андрея, попала в «свои люди» среди тех, кто готовил выставку, улучила момент — и была такова. Вот актриса!

Я обшарила стенной шкаф на кухне, полки в ванной, ящики старого серванта, даже на антресоли заглянула — все бесполезно. Никаких следов, которые могли бы натолкнуть на след явно собравшей вещи и уехавшей в неизвестном направлении женщины. В квартире царили прибранность, пустота и тишина. Что ж, похоже, мы здесь не найдем абсолютно ничего интересного.

Я вышла, заперла дверь так же, как и открыла ее, и спустилась к подъезду.

Таксист уже ждал меня, немножко нервно докуривая, — а ведь прошло всего-то минут двадцать из отведенного ему получаса! Вот что значит сила закона…

— Итак, — сказала я, усаживаясь на заднее сиденье, откуда обзор был лучше, особенно на его толстоватое лицо со следами пробивающихся недобритых усиков. — Как вас зовут?

— Михаил, — ответил он, пытаясь быть дружелюбным и даже улыбчивым, отчего лицо его опасно искривилось. — Миша то есть.

— А меня Маша, — ответила я, — возьмите полтинник для начала, это как таксисту. Если информация, которой вы поделитесь, будет ценной и правдивой, получите еще. Давайте, поехали.

Мы пролетели весь маршрут почти молниеносно, несмотря на внушительное расстояние от дома до аэропорта. По дороге я еще раз услышала описание портрета Дины, дополненное отсутствием родинки («Точно, фальшивая, — усмехнулась я, — наверное, сняла, устала с ней мучиться»), а также узнала, что вчера по ходу дела была одна остановка — Дина вышла у главпочтамта, вошла туда и некоторое время не возвращалась, примерно минут двадцать. Таксист прилежно ждал.

Больше ничего интересного он рассказать мне не смог. Дина вышла у аэропорта и направилась, по его словам, прямо к кассам.

На вопрос, сколько он от нее получил, он, помявшись, ответил, что сотку. Я решила доплатить ему еще полтинник, чтобы не обижать прилежного мужика.

— Спасибо за сотрудничество, — сказала я, заплатив и уже собираясь вылезать.

— А теперь что, подход новый такой? — поинтересовался таксист, явно недоумевая по поводу полученных денег. — Бабки платят за информацию?

— Это распоряжение губернатора такое, — невинно ответила я.

— А что она сделала-то, женщина эта? — поинтересовался, явно пытаясь надыбать побольше сведений для вечернего разговора с дружками за кружкой пива.

— Вообще-то это секретно и разглашению не подлежит, — сделав страшные глаза, ответила я. — Но в интересах следствия ВАМ я отвечу: опасная рецидивистка Ядвига Хомутова украла личный ночной горшок губернатора области! — Не дожидаясь, пока он осознает и сподвигнется ответить, я захлопнула дверь и отвалила в сторону касс аэропорта.

Мужик стоял минуты полторы, прежде чем тронул машину с места.

Расставшись с ним навсегда, я бодрым шагом направилась к кассам, возле которых одиноко стояли трое-четверо пассажиров, которых не пугали нынешние цены на услуги родного «Аэрофлота». Здесь же, неподалеку, притулилось пятеро женщин с детьми в ярких южных нарядах, полускрытых тулупами и шалями; очевидно, родная милиция за определенную мзду берегла и их, бедных.

Дети кричали, шумели, а сами женщины о чем-то спорили на своем языке, ничуть не обращая внимания на чумазых чад, цеплявшихся за их юбки. Лететь, конечно, эта компания никуда не собиралась, несмотря на кучу сумок и баулов, — просто им нужна была крыша над головой, причем, очень желательно, бесплатная.

Мне удалось миновать мелюзгу, подлетевшую ко мне с протянутыми ладошками. Не обращая внимания на их пронзительные выкрики, напомнившие мне вопли голодного Заморыша, и бубнение самого старшего: «Тетэнька, дай дэнежку, ну дай! Тетэнька, а?» — я твердым шагом прошествовала к кассам. Детишки отстали, убедившись, что их игнорируют, и отправились третировать других несчастных посетителей аэропорта. Часть их высыпала на улицу ловить случайных прохожих.

Из пяти касс работали только две. Я подошла к первой, однако разговор с кассиршей ничего не дал: она только что вернулась с больничного, все последние дни работала ее сменщица. У второго окошечка пришлось подождать: шло оформление каких-то документов.

Наконец невысокий лысоватый мужчина в военной форме спрятал свое офицерское удостоверение и только что купленный билет во внутренний карман шинели, подхватил чемодан, тем самым предоставив сидевшую за окошечком даму средних лет в мое распоряжение.

— Простите, — я достала и развернула свою лицензию частного сыщика, — я разыскиваю одну женщину, бравшую билет только вчера, в первой половине дня, примерно около двенадцати. Вы не могли бы мне помочь?

С интересом изучив мой документ и подивившись его содержанию («А я думала, что частные сыщики бывают только в детективах!..»), женщина мило кивнула, соглашаясь на сотрудничество.

— Я, вообще-то, как раз эти сутки дежурила: хочу взять побольше отгулов на праздники. А что, эта женщина, ну, которую вы ищете, она кого-то убила или ограбила?

— Да нет. Просто исчезла из дома и не оставила мужу ни копейки, и даже, как ни странно, своего нового адреса, — с милой улыбкой соврала я. — А мне нужно ее срочно найти. Вы точно сможете вспомнить ее по описанию?

— Думаю, да. Билеты сейчас берут немногие, в основном «новые русские», женщин почти нет… — не задумываясь, ответила она, а потом добавила: — А как она выглядела?

Я, сознавая, что сказать-то женщина может что угодно, особенно если перед этим предоставить ей нужную информацию, решила сначала проверить, говорит ли она правду.

— Жгучая брюнетка, коротко стриженная, невысокого роста. Вот такого… — и показала себе по плечо.

— Да нет, — подумав, ответила она, — вчера только четверо женщин было, две с мужчинами и две одиночки.

— Про одиночек поточнее, пожалуйста, — попросила я, нащупывая в сумочке фоторобот.

— Ну, обе они точно не подходят.

— А вы все равно опишите. На всякий случай.

Кассирша пожала плечами — мол, вам виднее — и ответила, возводя глаза к потолку, видимо, пытаясь припомнить поподробнее:

— Одна такая грузная, деловая леди или что-то такое. А вторая — просто блондинка с шалавьей внешностью. Не то в парике, не то крашеная, уж я-то в таких мымрах разбираюсь! Явилась вчера, кстати, действительно в обед, около двенадцати, мы еще как раз «Санта-Барбару» кончили смотреть… — Она вопросительно глянула на меня (мол, что, не подходит?) — и спросила: — Может, это она была, только переодетая? Чтобы никто не узнал?

Так как данный портрет по описанию подходил к Дине практически идеально, как хорошая кроссовка к ноге, я сделала вид, что с такой идеей вполне соглашаюсь и что в ней есть свой резон, а потому вытащила фоторобот и положила его перед женщиной.

Та всматривалась несколько секунд, затем хмыкнула и уверенно заявила:

— Точно она. Ну как вылитая!

— Большое спасибо! А вы не скажете, на какой рейс она взяла билет?

— Ой, точно не помню… — удрученно ответила она (видимо, ей понравилось помогать частным сыщикам в расследовании), но вдруг добавила, вспомнив: — Знаю только, что билет был не последний и ждать ей до самолета было довольно долго. Вы мне фамилию назовите, я по регистрации посмотрю.