Возмущаться и спорить было бессмысленно, и я утешилась тайным знанием, что следующее новогоднее представление в нашем ДК пройдет без моего непосредственного участия. Тайным для бедной Зинаиды Терентьевны, которая не догадывалась, какую свинью я собираюсь "подложить ей в третьем тысячелетии.
- Ладно, нашью еще блесток, чтобы прикрыть дырки, - буркнула я и поплелась на сцену, где меня поджидали Дед Мороз, Винни Пух и Буратино, нетерпеливо переступающие с ноги на ноги. Все трое имели не менее жалкий вид, чем я.
- Моль всю шкуру побила, - печально поведал мне Алкиным голосом куривший в кулисах Винни Пух.
- Да ну? - не поверила я. - Она же искусственная!
- Подумаешь, искусственная! - присвистнула Алка. - Моль сейчас такая, капроновые чулки жрет! Видишь, уши какие?
Присмотревшись к Алкиным, тьфу ты, медвежьим ушам, я и впрямь заметила довольно обширные прогалины, через которые бессовестно проглядывала "начинка" - белый синтепон.
- Да, впечатляет, - посочувствовала я Алке и посоветовала:
- Попробуй залатать.
- Еще чего! - фыркнула Алка. - Пусть все видят, что мой Винни Пух бомж.
- Хватит вам, свиристелки, давайте репетировать, а то мне сегодня внука из детсада забирать, - вмешался в нашу беседу Дед Мороз - пожилая библиотекарша Клара Семеновна. У Клары Семеновны зычный командирский голос и солидная комплекция, а потому в роли Деда Мороза она просто неотразима. Особенно если учесть то немаловажное обстоятельство, что наша самодеятельность испытывает хроническую нехватку мужчин.
- Да сколько можно репетировать одно и то же! - возмутилась Алка, жадно затянулась, как бывалый солдат перед атакой, и сунула окурок в банку из-под майонеза, стоящую на крышке старого расстроенного пианино. - С какого места начинаем?
Дед Мороз Клара Семеновна невозмутимо заглянула в потрепанный сценарий:
- Вот отсюда - "Елочка, зажгись!"
- Я так и знала, - хмыкнула Алка и пошкандыбала на сцену.
За нею проследовала безмолвная тень Буратино, роль которого досталась руководительнице кружка бисероплетения миниатюрной и моложавой Дине Макаровне. Мы с Кларой Семеновной остались за кулисами, поскольку по сценарию должны были появиться несколько позже, после знаменитого клича "Елочка, зажгись!". Однако до этого так и не дошло, и репетицию пришлось прервать в самом начале.
А произошло следующее. В строгом соответствии со сценарием Алка и руководительница кружка бисероплетения Дина Макаровна притворными детскими голосами задушевно вывели:
"Елочка, зажгись!", мы с Кларой Семеновной, громыхая валенками, выкатились на сцену, я открыла рот, чтобы проблеять: "Здравствуйте, дорогие ребята!" - и остолбенела. В двух шагах от сцены стоял майор Сомов и криво улыбался, склонив голову набок.
- Елочка, зажгись! - повторили Алка и Дина Макаровна расстроенным хором.
Я молчала, будто в рот воды набрала.
- Здравствуйте, дорогие ребята... - услужливо подсказала мне Клара Семеновна бодрым баском Деда Мороза.
- Здравствуйте, дорогие ребята, - сказала я тоскливо, глядя в безоблачно голубые глаза майора Сомова.
Он наградил нас вялыми рукоплесканиями, я уныло раскланялась и слезла со сцены.
***
- Прошу прощения за то, что сорвал ваше мероприятие, но я очень ограничен во времени. - В подтверждение своих слов Сомов посмотрел на часы, которые, насколько я в этом понимаю, были не из дешевых. Без сомнения, он приобрел их на свое скромное милицейское жалованье.
- Не стоит извиняться. - Я тяжело плюхнулась в ближайшее зрительское кресло в первом ряду.
Сомов последовал моему примеру и умостился по левую руку от меня.
- Вы еще не нашли Парамонова? Чтобы чем-то себя занять, я принялась рассматривать задник сцены, такой же старый и вылинявший, как и все в нашем дышащем на ладан ДК.
- Да нет пока. - Особенных угрызений совести по этому поводу майор не выказал. - Вся надежда на вас, глубокоуважаемая Галина Антоновна.
- На меня? - я даже поперхнулась. - А не много ли вы все от меня хотите? Как, впрочем, и все остальные.
- Все? - несмотря на обманчивую внешность доброго молодца, Сомов был довольно-таки въедливым типом. - Что вы хотите этим сказать?
Я усмехнулась:
- У вас слишком много конкурентов. Смотрите, как бы они вас не опередили.
- Галина Антоновна, выражайтесь пояснее, пожалуйста, - призвал меня к порядку голубоглазый майор. - Что вы имеете в виду?
- Вот. - Я не стала особенно распространяться, просто протянула ему карточку, оставленную гражданином с рыбьей фамилией. Сама не знаю, что меня надоумило захватить ее с собой.
Сомов взял карточку в руки и присвистнул:
- Смотри-ка, и этот старый интриган туда же! Вот уж у кого нюх... И чего он хотел?
- Он был не оригинален, желал узнать все о Парамонове.
Кто бы знал, как мне все это надоело!
- А вы?
- А что я? Сказала, что ничего не знаю о Парамонове уже десять лет, вот и все.
Я вздохнула и возвела очи горе, в результате чего в поле моего зрения попал пыльный, украшенный потрескавшейся лепниной потолок. И я привычно-лениво прикинула, как долго он еще продержится без капитального ремонта: год, два, десять? Хоть здание и построено добросовестными военкопленными немцами еще в конце сороковых, и у него есть свой предел прочности. В любом случае не хотела бы я оказаться под этой крышей в тот момент, когда ей надоест ждать ремонта.
- Значит, вас посетил Самуил Аркадьевич... - задумчиво произнес Сомов. - Занятно, занятно... Не поверю, чтобы он так просто от вас отстал, высказал он сомнение. Вполне обоснованное, кстати говоря.
- А что ему еще оставалось? - эмоции меня прямо захлестывали. - Я... Я его выставила за дверь! Я ведь имела на это право!.. И вообще... Я не обязана перед ним отчитываться в том.., ну, в моих отношениях с Парамоновым, хватит с меня уже... - Я хотела сказать, хватит с меня уже того, что от официального следствия мне не отвертеться, но благоразумно решила не нагнетать обстановку раньше времени. Впрочем, надолго меня не хватило. - И еще... И еще этот, как вы выразились, старый интриган, он пообещал, что покоя мне не будет, и уже вечером его предсказание сбылось. Ко мне явилась некая особа, отрекомендовалась бывшей возлюбленной Парамонова и потребовала, чтобы я ей отдала его черновики, давно мною выброшенные. В связи с этим, - голос мой неожиданно зазвенел, - я хочу сделать заявление. Официальное, - добавила я, а сама подумала ну и чушь я несу. - Я не видела Парамонова больше десяти лет, а потому мне, мне... - Я наткнулась взглядом на Сомова, который смотрел на меня с улыбкой, мерзкой, снисходительной улыбкой, и, потеряла мысль. - Ну.., ну... Не могу же я разорваться... Если.., если они все на меня набросятся, что же тогда будет? - К концу своей пламенной речи я окончательно смешалась.
Если мое "официальное заявление" и произвело на Сомова впечатление, то самое минимальное.
- Вы ее хорошо знаете? - спросил он невозмутимо.
- Кого ее?
- Ну, эту бывшую возлюбленную...
- Да откуда мне ее знать, когда я ее в первый раз видела! - выпалила я в сердцах.
- Фамилия? Вы знаете ее фамилию?
- А она мне не представилась. Я немножко растерялась, потому что только с его подсказки задумалась о совершенно очевидных вещах: моя вчерашняя визитерша осталась для меня невзрачной бабенкой в старомодных очках. И только. Но ведь как-то она назвалась...
- Кира? Ой, Вера! - Я так обрадовалась, что поспешила поделиться своим открытием с Сомовым:
- Вера, ее зовут Верой, точнее - Верой Игнатьевной.
- Это все? - обреченно уточнил Сомов. Его смазливая физиономия выражала глубочайшее разочарование.
- Все, - кивнула я. Может, кому-то это покажется странным, но Сомову я нисколько не сочувствовала.
Раздосадованный добрый молодец зажмурился и беззвучно шевельнул губами. Мне кажется, я даже разобрала, что он собирался сказать, но не сказал: одно частоупотребимое нелитературное словечко. Я отвернулась и, подперев рукой подбородок, задумчиво уставилась на опустевшую сцену.
- Расскажите-ка мне эту историю поподробнее, - спустя минуту выдавил он из себя.
Я демонстративно вздохнула и занудным тоном пономаря изложила обстоятельства вчерашнего происшествия. Сомову этого показалось мало, и он заставил меня во всех подробностях описать, как выглядела явившаяся ко мне накануне самозванка.
- Ничего особенного, - я презрительно скривилась. - Такая серенькая мышка в очочках, глазки в кучку, носик остренький, не представляю, что он мог в ней найти! - Я осеклась, потому что сказала лишнее.
Жаль, спохватилась я поздно, Сомов "оперативно" отреагировал на мою оплошность, обронив с фальшивым сочувствием:
- Я вас понимаю, Галина Антоновна, я вас очень хорошо понимаю, и все же...
Ох, лучше бы ему помолчать. Эта невинная на первый взгляд, к тому же недосказанная реплика подействовала на меня, как спичка, брошенная в бочку с авиационным керосином - я немедленно взорвалась:
