Не в силах подняться, я вцепилась ногтями в подоконник и с трудом втащила на него свое тело. Обессилев, я обвисла, тяжело дыша широко разинутым ртом.
Свежий воздух и ощущение опасности подействовали на меня благотворно. Уперевшись руками в подоконник, я утвердилась-таки на ногах и обернулась, глядя через плечо. Белая краска на двери темнела и вздувалась пузырями. Огненный гул быстро усиливался и оглушал, сливаясь с шумом в голове. Смертоносный, бушующий пламенем ад ломился ко мне в дверь, а за окном, в двух шагах, темнела спасительная пустота.
Повернувшись лицом в комнату, я села на подоконник и перекинула через него ноги. Вцепившись в распахнутую раму, я была не в силах заставить себя сдвинуться с места. До земли казалось очень далеко, а тело было ватным и по-прежнему неуклюжим. Мне стало страшно. Будто со стороны, я с удивлением услышала собственный стон. В этот момент сзади раздался громкий хлопок и спину обдало горячим воздухом. Сквозь гул пламени я отчетливо услышала звук рухнувшей двери. Жар стал нестерпимым. Как в кошмаре, чудовище из преисподней подползало ко мне сзади. Это был настоящий ад!
Отбросив всякие колебания, я полетела вниз.
Приземление оказалось не таким уж страшным. Происходившее сзади было неимоверно страшнее. Ноги все-таки кое-как спружинили, и, хоть тело мешковато повалилось на бок, они смягчили удар о землю. Голову я прикрыла руками, и, как оказалось, не зря — локоть больно ушибся о древесный корень, бугром выпирающий из почвы. Некоторое время я неподвижно лежала на земле, приходя в себя, но сознание было уже четким.
Окно надо мной светилось изнутри багровым светом. По потолку метались нехорошие сполохи. В комнате, где я только что была, вовсю разгорался огонь.
Нужно было уходить. Ползком, на четвереньках — как угодно, иначе я здесь сгорю.
Я сумела подняться на ноги, удивившись тому, что усилий для этого понадобилось не слишком много. Контузия от взрыва постепенно начала проходить. Хорошо было бы, если б того, кто бросил из прихожей факел, шибануло посильнее моего.
Качаясь, как пьяная, опираясь о стволы деревьев, я направилась в глубь парка. Возникла мысль о машине, но я не представляла, в какой стороне ее искать. Хотелось уйти подальше от пожара, чтобы почувствовать себя в безопасности.
Не могу представить, куда занесли бы меня ноги, не попадись на моем пути небольшой овражек, который я, конечно, не заметила и скатилась в него кубарем. Добавив себе синяков, я угодила прямо в лужу… Вот что, оказывается, было мне нужнее всего… Вода. Да еще проточная. На дне оврага бил небольшой ручеек, взявшийся здесь невесть откуда. Как это было здорово! Я встала коленями в воду и, подождав немного, чтобы уплыла муть, напилась из ручья и умылась, испытывая при этом ни с чем не сравнимое наслаждение.
Человеку всегда чего-то не хватает. Только я почувствовала, что возрождаюсь к жизни, пришла мысль о сигарете. А была бы у меня сигарета, наверняка захотелось бы чашечку кофе. Кстати, о кофе. В машине у меня остался термос.
Внезапно я ясно услышала вой сирены. Скорее всего сюда спешат пожарные и милиция. Но в данный момент я была не в настроении с кем-либо разговаривать. Особенно с теми, кто находится при исполнении служебных обязанностей. Мне бы сейчас со своими проблемами разобраться.
Я выкарабкалась из мокрой канавы наверх и огляделась — с одной стороны небо полыхало заревом огня, языками пламени щедро освещая все вокруг, с другой — сгустились синие сумерки. От этой иллюминации они казались еще более густыми.
Невдалеке от забора, по другую сторону дороги, я заметила свою машину. Преодолев после нескольких неудачных, но упорных попыток забор, разорвав при этом штанину своего далеко уже не белого спортивного костюма, я наконец-то почувствовала себя в некоторой безопасности. Чистая, только пыльная снаружи «девяточка» встретила меня пренебрежительной гримасой радиаторной решетки и безропотно раскрыла передо мной дверцы. Как же я была ей рада! Не включая фар, я тряслась по ухабам проселочной дороги, пока не выехала на шоссе, ведущее в аэропорт. Включив дальний свет и повернув в нужном направлении — к дальнему отсюда въезду в город, — я даже прослезилась от счастья. Да чего там, заревела, размазывая по лицу слезы и грязь. Я ни разу не оглянулась назад. Мне было абсолютно неинтересно, что там сейчас происходило.
Вам удавалось когда-нибудь засыпать часа на два в очень горячей ванне? Если — да, то с этим достижением я вас не поздравлю. По-моему, такое возможно или после принятия солидной дозы алкоголя, или после бурно проведенной ночи, или находясь в том состоянии, в котором я пребывала около двух с небольшим часов назад, опуская в воду свое бренное тело. Я чувствовала себя так, словно меня переехало дорожным катком. А проснувшись, поняла, что перед тем, как затолкать под каток, еще и палками били. Мышцы одеревенели и плохо повиновались, суставы гнулись с трудом, как у ревматика, и в довершение всего страшно болела голова. Настроение было неважным, и попытки приподнять его не пошли дальше мысли о том, что окончание моего первого «рабочего» дня оказалось чрезмерно насыщенным тяжелыми приключениями. Отказавшись от этих попыток, я с трудом вылезла из ванны, кое-как вытерлась и, облачившись в любимый махровый халат, отправилась на кухню.
Мысль о кофе оставила меня равнодушной, графинчик с коньяком вызвал омерзение, а содержимое холодильника вместо ожидаемого энтузиазма отозвалось тошнотой в пустом желудке.
Дело было плохо. Мое физическое и моральное состояние грозило выйти из-под контроля и уложить в постель с какой-нибудь хворью. Это было недопустимо. Требовались срочные меры, и я их предприняла — решила попросить помощи у человека, чья компетентность в области нормального функционирования тела и психики не вызывала у меня сомнений. Взглянув на часы, я пришла к выводу, что сделать это еще не поздно.
— Костя! — простонала я в телефонную трубку. — Приезжай, пожалуйста, мне плохо.
На другом конце провода без слов дали отбой, и я знала, что это не от обиды за довольно поздний звонок. Я была уверена, что сэнсэй примчится ко мне на помощь, и даже если он сейчас занят чем-нибудь важным, не задумываясь отложит все свои дела на потом.
А пока его еще нет, необходимо заняться чем-нибудь полезным если не для тела, то хотя бы для ума. Не охать же, лежа в постели!
Замшевый мешочек с гадальными костями дожидался меня на полке книжного шкафа. Это именно то, что могло бы отвлечь меня на время от неприятных ощущений.
Вспомнив прежнюю формулировку об излишней настойчивости, которая сродни слепому невежеству, я подумала, что именно от настойчивости я и пострадала больше всего. Тоже мне, полезла в облитый бензином дом! А чего я, собственно, добивалась? Что Кирилл Федорович Семиродов растает и выложит мне все начистоту? Или что мне удастся схватить поджигателя за руку на месте преступления? Многовато вопросов для одного гадального сеанса.
Я бросила кости наудачу, надеясь получить хотя бы один вразумительный ответ. И получила.
Покувыркавшись по полированной поверхности журнального столика, двенадцатигранники выдали мне следующую комбинацию:
6+13+32. Эзотерическая сумма выпавших цифр была равна шести. На шестом разделе я и открыла том расшифровок различных сочетаний.
«Не следует противиться происходящим вокруг вас переменам. Выбор судьбы безошибочен, а ваш выбор, если только вы не наделены способностью свыше, основан на иллюзиях. Предстоящие неожиданности примите как должное».
Сегодняшняя формулировка прозвучала как логическое продолжение вчерашней.
«Ладно! — вздохнула я смиренно. — Приму. Пусть только неожиданности начинаются не раньше завтрашнего утра. Если можно, конечно».
Это оказалось допустимым, потому что вскоре прозвенел звонок. Я открыла дверь и кисло улыбнулась долгожданному сэнсэю. Раньше, когда мы оставались с ним наедине, неожиданности могли исходить только от нас самих, а против этого ни я, ни он никогда не возражали.
Сейчас же Костя имел встревоженный вид, а от моей улыбки и вовсе нахмурился, настолько она ему не понравилась.
— Привет.
Он шагнул через порог и закрыл за собой дверь.
Я открыла было рот, собираясь пожаловаться на самочувствие, но он остановил меня. Коснувшись щеки легким поцелуем, он подтолкнул меня к комнате.
— Идем, Танечка, идем, — ласково сказал он. — В ногах правды нет. — И, усаживаясь на диван, поинтересовался: — Чем это тебя так?
— Понимаешь, вчера я попала в один дом. Там живут…
— Я же спросил чем, а не кто, — перебил он, рассматривая мою шею.
— Взрывной волной. Бензин взорвался.
— Давно?
Он был похож на врача, задающего вопросы о симптомах болезни.
— Этим вечером.
