— Алло?
— Тань, он пришел.
— Кто? — не поняла Татьяна.
— Бейсболка. Изображает клиента… Что мне делать?
Отчаяние и страх переполняли ее. Вот сейчас он все поймет, обо всем догадается — и ищите ее, Ритку, в заброшенной шахте. Почему ее бренные останки должны были обнаружиться в заброшенной шахте, Ритка и сама толком не могла бы объяснить. Какая разница-то? Просто, возможно, именно сейчас истекают последние мгновения ее не очень-то задавшейся жизни, и Ритку это совершенно не радует, а даже наоборот.
— Тань, я боюсь, — пролепетала она, как будто Таня и так этого не поняла…
— Продержись немного. Мы сейчас приедем, — пообещала Таня.
Ритке стало легче дышать. У нее появилась надежда выбраться из этой чудовищной ситуации.
Наливая чай, она нервно закусила губу и подумала, что неплохо было бы добавить сюда стрихнина. Но это чудодейственное средство сразу от всех болезней она отмела, так как обнаружила у Татьяны отличное снотворное, способное свалить слона, страдающего вековой бессонницей, и уверенной рукой засыпала его в чай.
Потом перекрестилась и, попросив у господа прощения за безнравственный поступок, решительно шагнула в комнату с подносиком в руках…
* * *
Я застыла возле двери. Риткин звонок меня озадачил — как же они могли додуматься? Или этот придурок в бейсболке действительно хотел воспользоваться моими услугами? Зачем? Судя по Риткиному рассказу, именно он был активным участником убиения Арташеса Левоновича… А тут еще совсем некстати эта тетка с пистолетом… Мало того, что ее визит вообще не своевременен — вот-вот на пороге появится Мельников, так мне еще срочно нужно было бежать к Ритке, которая, судя по голосу, от страха заходится в предсмертной агонии!
Ждать мне надоело, и я решилась на контратаку. Сначала я прислушалась. Кто-то топтался возле двери. «Ничего, родная, — пообещала я толстой киллерше, — сейчас посмотрим, кто кого».
Резко распахнув дверь, я выставила прямо перед собой револьвер и остолбенела, почувствовав на себе недоумевающий взгляд Андрюшки Мельникова.
Он как раз занес руку, чтобы позвонить, да так и замер, бесконечно пораженный моим озверелым видом, вытаращив глаза и открыв рот.
— Уф, — выдохнула я и, ничего ему не объясняя, протиснулась между его длинной фигурой и дверью. Осмотревшись, я поняла, что поблизости никого нет. Как будто все только что происшедшее мне померещилось.
— Что это с тобой, Иванова? — обрел Мельников дар речи. — Играешь в «Молчание ягнят»?
— Ни во что я не играю, — попробовала обидеться я. — Сам бы тут посидел, поджидая Риткиных убийц, я бы на тебя посмотрела.
— Что у вас происходит? Почему ты здесь, хотя буквально десять минут назад была у себя? Ты наконец-то освоила телепортацию?
— Ты за пять секунд задал мне столько глупых вопросов, что у меня от них трещит голова, — проворчала я и плюхнулась в кресло, не выпуская из рук револьвера, направленного почему-то на Мельникова. Он осторожно покосился в сторону смертоносного оружия, но, сообразив, что это всего лишь моя «зажигалка», успокоился и уселся напротив.
— Что вы с Риткой затеяли?
— Ничего, — устало махнула я рукой. — Кстати, нам надо срочно ехать ко мне. Там один из Арташесовых убийц нанимает меня на работу…
Мельников посмотрел на меня безнадежно усталым взором и пробормотал:
— Нет, в ваших наворотах даже черт голову сломает… Татьяна! Ты объяснишь мне, во что вы тут вляпались?
— А я знаю? — искренне развела я руками. — Если бы мне было дано узнать это, может, стало бы легче.
Я встала.
— У нас времени нет, — пояснила я свое лихорадочное поведение. — Пошли. Объясню все по дороге…
* * *
Ритка терпеливо слушала своего гостя и ждала… Когда же это чертово снотворное начнет действовать? Может, она что-то перепутала? Засыпала ему, например, слабительное… Да нет. Этот порошок она знала неплохо — сама сколько раз им пользовалась. Ну, конечно, дозы брала поменьше…
Он блаженно растянулся в кресле и попивал себе чаек, окидывая Ритку похотливым взглядом, от которого у нее начиналась нервная дрожь. В конце-то концов, когда приедет Танька? Сидеть у нее в квартире с насильником и убийцей — не самое приятное развлечение…
Справедливости ради стоит отметить, что этот кретин торчит здесь по ее милости, а насчет того, что он насильник, Ритке только сейчас пришла мысль в голову — Арташеса Левоновича никто не насиловал.
— А чай у вас что, с ромашкой? — поинтересовался он.
Ритка кивнула.
— А я-то гляжу, вроде с горчинкой… Ромашковый чай — это хорошо. Я как раз давеча простудился, барышня…
И он почему-то захихикал, как будто в простуде этой был какой-то, лишь ему понятный намек на некие смешные обстоятельства.
Ритка испуганно уставилась на него, пытаясь взять себя в руки настолько, чтобы не дать ему заподозрить себя в знании того, где он мог простудиться.
— Когда же ваша хозяйка придет?
Ритка неопределенно передернула плечом. Она и сама хотела бы знать, когда придет Татьяна. Ждать ее становилось все более невыносимо.
— Что-то мне не по себе, — признался гость, — простуда, наверное, сказывается… Глаза тяжелые. Я голову положу, вы не опротестуете?
«Опротестовывать» ничего Ритка не собиралась, напротив, сердце ее екнуло от радости ожидания, что он наконец-то провалится в сон.
Он устроился поудобнее и все еще пытался сопротивляться сну, тараща глаза.
«Спи», — мысленно приказала ему Ритка. Сил уже нет терпеть это безобразие! Надо же быть таким борцом со здоровым образом жизни, составной частью которого, несомненно, являлся сон!
Он что-то бормотал, пугая Ритку крайней нечленораздельностью, хихикал, а потом вдруг оглушительно зарычал.
Ритка вздрогнула и выпрямилась — дикий ужас стоял в ее глазах. Но очень скоро она вздохнула с облегчением — это ужасное рычание оказалось всего лишь храпом. Ее гость спал с безмятежной улыбкой. Ритка подошла, наклонилась над ним и, убедившись в хорошем качестве сна, достала полотенца, коими крепко-накрепко связала ему руки и ноги.
В этот момент во входной двери зашевелился ключ, и перед Риткой нарисовались Мельников и Татьяна.
— Слава богу! — выдохнула Ритка.
* * *
Ну и картинка предстала моим очам! На кресле, свернувшись калачиком, с безмятежной и счастливой улыбкой храпел во всю мощь своих легких совершенно незнакомый мне мужик, «скованный» моими любимыми полотенцами, а на пороге торчала Ритка, восхищенно глядя на нас с Мельниковым, как будто мы ангелы, спустившиеся с небес.
Если я и могла до этого хоть что-нибудь понять, то теперь приходилось делать неимоверные усилия, дабы сохранить на своем лице подобие былого интеллекта. Мельников вот не смог, поскольку челюсть у него отвалилась, глаза стали похожи на два блюдца. Он периодически переводил взгляд с меня на Ритку, не минуя при этом фигуры безмятежно спящего и связанного мужика.
— Что тут у вас все-таки происходит? — уже отчаянно вопросил он. — Это кто?
— Убийца, — великолепно прояснила туманную ситуацию Ритка и сказала еще, что ей было так страшно с ним, а мы все не появлялись.
Мужика будить было рискованно — когда я дотронулась до него, он вытаращился на меня с такой злобой, что пришлось сразу вспомнить про то, что он убийца. Поэтому решила дать ему выспаться, чтобы снова не подвергать наши жизни опасности.
— Ладно, — сказала я, оставляя плечо убийцы в покое, — пошли на кухню. Объясним Мельникову, что у нас происходит. Может, пока мы разбираемся, и наш клиент очнется от Риткиных снадобий…
* * *
Мы расположились на кухне, заварив себе кофе, и повели былинный рассказ. Так как впечатления нас с Риткой переполняли, то получалось у нас это немного сбивчиво, к тому же говорили мы почти хором, поэтому Мельников все никак не мог понять нас до конца. Особенной абракадаброй ему показались мои непрошеные гости и звонки.
— Так, девочки, — наконец взмолился он, — если вы хотите, чтобы я хоть что-то понял, излагайте по порядку. А то у меня в голове творится какой-то Кафка, и я ничего не могу понять.
— Почему Кафка? — хором поинтересовались мы.
— Потому что я его понимаю так же плохо, как вас. Вроде пишет мужик с толком, а до меня суть не доходит… — пожаловался Мельников на великого австрийского писателя.
— До меня тоже, — вздохнула Ритка. Оба как-то поскучнели, и я заподозрила, что сейчас они начнут говорить о своем Кафке, начисто позабыв про то, что на моем кресле покоится почти безжизненное тело неведомого преступника.
— Ну уж нет! — закричала я. — Кафку обсудите потом, интеллектуалы хреновы! А сейчас будьте добры сосредоточиться на убийцах Арташеса Левоновича, потому как они явно вознамерились стать и нашими убийцами тоже! А я погибать еще не хочу — не такая уж старенькая!
