Кассирша удивленно подняла на меня глаза.
— Дело в том, — улыбнулась я ей, — что у меня есть старинная икона, и мне хотелось бы узнать, какого она века.
Кассирша продолжала пялиться на меня с тем же выражением лица.
— Кто-нибудь может проконсультировать меня в вашем музее? — теряя терпение, спросила я уже без улыбки.
Удивление на ее лице сменилось равнодушием, и, зевнув, она ткнула пальцем в стену за моей спиной. Обернувшись, я увидела несколько плакатиков и объявлений. В основном они сообщали о предстоящих в музее выставках и мероприятиях, но на одном из них я все-таки нашла необходимую мне информацию: «Консультации населения. Оценка произведений искусства. Вторник и пятница, с 13 до 17 часов». Видимо, кассирша имела в виду именно эту табличку.
Я посмотрела на часы и невольно вздохнула. Разумеется, я опоздала, а до вторника мне ждать не хотелось. В это время в вестибюле появились две симпатичные девочки, в которых я с первого взгляда угадала сотрудниц музея.
— Помогите мне, пожалуйста, — обратилась я к ним как можно вежливее. — Где мне найти специалиста по древнерусской живописи?
— Вам надо обратиться к Кучеру, — сказала одна из них и улыбнулась.
— Да, к Кучеру лучше всего, — подтвердила вторая. — Он сейчас выйдет, — и тоже улыбнулась.
Я не понимала причины их неожиданного веселья до тех пор, пока не увидела этого самого Кучера.
— А вот и он, — хором сказали девушки, когда тот появился в вестибюле. — Ефим Леонидович, это к вам, — сообщила ему одна из них, и девушки вышли из музея.
Ефим Леонидович был создан для того, чтобы вызывать у людей улыбку. Маленького роста, совершено круглый, с какими-то перьями вместо волос на голове и большим портфелем в руках, он казался дружеским шаржем на самого себя. Семеня короткими ножками, он подкатился ко мне и доброжелательно улыбнулся.
— Что-то поздновато вы появились, — сказал он, разглядывая меня в упор своими круглыми глазами. — Уже водку пора пить, а не делами заниматься. Пойдемте на улицу.
Он пропустил меня вперед, как мне показалось для того, чтобы взглянуть на мою задницу. Ему было около шестидесяти, но глаза блестели молодым задором.
— Меня тут ждут в одном месте, — заявил он, как только мы вышли из музея. — Вы не могли бы прийти завтра?
И я поняла, что его слова о водке не были пустым звуком. Скорее всего, он действительно собирался выпить, причем с большим удовольствием.
— А как мне вас найти? — спросила я.
— А вы позвоните мне с проходной, и я к вам выйду. Есть карандаш?
Он продиктовал мне номер телефона и распрощался до завтра.
И только когда его фигура смешалась с уличной толпой, я сообразила, что он назначил мне встречу, даже не поинтересовавшись причиной моего визита.
"Тойота» была на месте. А до конца рабочего дня было чуть больше получаса. Я могла бы поймать на улице такси и повторить вчерашний трюк.
Но тогда через несколько дней я рисковала бы перезнакомиться со всеми таксистами города.
Вспомнив о своем «персональном» водителе, я отыскала в сумке его листочек и набрала номер телефона.
— Я слушаю, — ответил мне Ваня сердитым голосом.
— Привет, мы с тобой сегодня гонялись за «Тойотой», — взяла я быка за рога. — Мне понравилось.
— Нужна машина? — моментально сообразил Иван.
— И как можно быстрее.
— Понял.
— На том же месте через двадцать минут.
— Лечу.
Мне повезло, что он оказался дома и, судя по голосу, отсыпался после смены. Во всяком случае, ему ничего не надо объяснять, и водитель он классный.
Его потрепанная «Волга» была на месте ровно через двадцать минут.
— У тебя как со временем? — спросила я.
— Хоть до утра, — зевнув, ответил он. — Я же на себя работаю, сам себе хозяин.
— Я тебя разбудила?
— Нам не привыкать, — поморщился он и включил первую скорость, так как в это время из офиса фирмы вышел Пауль и направился к своей машине.
"Ну до чего приятно иметь дело с сообразительными людьми», — подумала я и наклонила голову, потому что немец в этот момент взглянул в нашу сторону. А знакомиться нам пока было рановато.
Иван радовал меня всю дорогу. Мне вообще не приходилось ему ничего говорить, потому что он действовал так, как будто всю жизнь только тем и занимался, что преследовал иномарки.
Когда Раушенбах остановился, чтобы разодетая в пух и прах Софья Михайловна могла занять свое место на переднем сиденье, Иван проехал мимо него и только слегка снизил скорость. Уже через минуту Пауль догнал и перегнал нашу машину, и Иван снова пристроился у него на хвосте.
Я поняла, что «сладкая парочка», действительно, собралась посетить ресторан, как только увидела Софью, и в этот же миг у меня появилась неожиданная идея.
Как только мы остановились у ресторана и убедились, что он-то и был конечной целью нашей поездки, Иван посмотрел на меня вопросительно.
— А как насчет того, чтобы посетить сегодня кабак? — спросила я его. — Не возражаешь?
— Так я же за рулем, — не моргнув глазом, ответил Ваня.
— Так не обязательно же напиваться.
— А почему бы нет? — я его явно заинтересовала.
— Где тут можно купить приличный парик?
— Кому?
— Ну не тебе же, Вань, — улыбнулась я, представив его в парике.
Он снова смутился и проворчал что-то нечленораздельно.
— Не могу же я появиться там со своими волосами. Он меня сразу узнает.
— Ты думаешь, он в парике тебя не узнает? — ухмыльнулся он.
— Надеюсь.
— Ну, ты даешь…
В первом же магазине мне удалось отыскать то, что мне было нужно. Шикарный парик с натуральными светлыми волосами до плеч. Я тут же зашла в примерочную кабину соседнего отдела и надела его. Когда же я изменила цвет своих глаз на голубой, то и сама перестала узнавать себя в зеркале. Сейчас этим никого не удивишь, цветные контактные линзы продаются повсюду, но они от этого не стали менее эффективными.
Через минуту я стояла рядом с Иваном и разглядывала его в упор.
Иван не обращал на меня никакого внимания, скорее всего, принимая меня за пугану.
— Так ты говоришь, узнает, Вань? — спросила я его не без удовольствия и по его лицу поняла, что он переживает сильное потрясение.
— Ну ты даешь… — снова произнес он и всю дорогу до ресторана покачивал головой, тайком разглядывая меня в зеркале…
Ресторан был солидный, очень дорогой, и я пожалела, что не предложила своему кавалеру переодеться. Он и сам чувствовал себя неловко в своей джинсовой куртке в окружении черных костюмов и открытых платьев.
— Не бери в голову, — успокоила я его. — Важно не во что ты одет, а сколько платишь.
— Да мне-то по фигу, — сказал он и с независимым видом засунул руки в карманы.
— Вот и правильно, — поддакнула я и подмигнула ему своим голубым глазом.
Но метрдотель, видимо, имел свое представление о респектабельности и окинул Ивана скептическим взглядом. Я отвела его в сторону и прошептала на ухо:
— Не советую так смотреть на моего телохранителя. Он парень нервный, может не так понять.
Скептический взгляд как корова языком слизнула, и он проводил нас до самого столика, кивнув со значением официанту.
Со своего места я хорошо видела весь зал, в том числе и тот столик, за которым сидели Пауль с Софьей Михайловной. С ними был еще один человек, мужчина средних лет в очках с аккуратно подстриженной бородкой, скорее всего, соотечественник Раушенбаха. Весь стол у них был заставлен едой и напитками, а это значило, что они пришли сюда всерьез и надолго.
Поэтому и мы с Иваном не ограничились легкими закусками, а заказали все «по полной программе», тем более, что я к этому времени проголодалась. Правда, спиртного у нас на столе не было, кроме «чисто символической» бутылки сухого вина. Официант, которому метрдотель наверняка сообщил о «профессии» Ивана, не выразил по этому поводу ни малейшего удивления и был предельно вежлив и обходителен.
Интересующая меня компания тем временем предавалась всем радостям жизни, то есть пила и ела за милую душу и веселила друг друга забавными анекдотами. Я не могла со своего места слышать каждое их слово, но отдельные фразы доносились до нашего столика, и по ним я могла уловить смысл разговора.
Софья Михайловна расточала свои ослепительные улыбки обоим мужчинам и, казалось, не знала, кому из них отдать предпочтение.
Бородатый немец, скорее всего, был начальником Раушенбаха, но никак этого не проявлял и хохотал вместе со всеми от души.
Ресторан был небольшой. Во всем зале я насчитала полтора десятка столиков, половина из них пустовала, поэтому в воздухе не было того утомительного гомона, от которого к концу вечера обычно болит голова. И посетители ресторана вполне могли общаться вполголоса. Тем более что в зале не было ни оркестра, ни рок-группы с оглушительными колонками. Вместо них на небольшой эстраде стоял дорогой белый рояль, на котором музыкант негр импровизировал блюзы и спиричуэл.
