– Что вы можете сказать, Оксана Леонидовна?
Она немного помолчала.
– Вы знаете, мне нелегко признаться…
Ну, наконец-то!
– … в том, что Миша оставил меня ради Оли. Но я не желала ее смерти, поверьте! А что касается моего алиби, так у меня в тот день умер отец, я все время была в больнице, – закончила она почти шепотом.
Я записала номер больницы – потом проверю. Хотя что проверять, ведь Ольга была с мужчиной. Ладно, разберемся.
– А где и кем работает ваш бывший друг?
– Михаил? Он – хирург во Второй клинической больнице. Хирург-кардиолог, Аверин Михаил Константинович.
– Фотография его у вас, конечно, имеется?
Оксана молча вытащила из альбома снимок и также молча протянула его мне. Нет, что-то не похож он на фоторобот! Брови не те, волосы какие-то реденькие и прилизанные. Надо будет показать фото официантке Свете.
– После окончания расследования фотографию я вам верну.
– Послушайте, – обратилась ко мне Оксана, – ведь вы же не подозреваете Мишу?
Я уклонилась от ответа, мило улыбнувшись, что можно было понять как угодно. Подозревать всех – это первое правило любого начинающегося расследования. По мере прояснения различных обстоятельств и выяснения возможных мотивов ненужные фигуранты отпадают сами собой. Но проверять-то все равно приходится всех!
– Но Миша никак не мог… Это просто абсурд!
– Вы только что прослушали запись вашего с ним разговора. И, помнится, именно вы и предположили этот самый абсурд, – пожала я плечами.
– Да это я так… Ну, отчасти в сердцах, что ли. Чувства оставленной женщины во мне заговорили, понимаете? И еще Миша масла в огонь подлил, сказав, что я теперь должна быть довольна! Да чему тут радоваться-то? То, что он не вернется ко мне, это – факт. Возможно, он прав, в одну и ту же реку дважды не войти. На Олю я сначала сильно злилась, но потом поняла, что, по большому счету, она здесь ни при чем: не она увела Мишу. Наоборот, это была его инициатива! Он ухаживал за ней, красиво ухаживал, как когда-то за мной. И еще, мне стало известно, что незадолго до своей гибели Оля сказала ему, что встречаться больше нет смысла, потому что она не испытывает к нему тех чувств, на которые он рассчитывает… А на те мои слова не обращайте внимания, – сказала она, немного помолчав, – Миша не из тех, кто будет сводить счеты с любимым человеком. Уж я-то знаю!
«Проверим», – подумала я. Попрощавшись с Оксаной, я поехала домой.
По пути, как и намеревалась, заехала в супермаркет, затарилась и приехала в свою обитель, когда уже совсем стемнело. Только дома я почувствовала, как дико устала. Даже есть не хотелось, хотя последний раз я что-то перехватила на бегу еще днем. Ладно, сейчас под душ, потом сунуть в рот чего-нибудь пожевать и спать. Обо всем остальном я, как Скарлетт, подумаю завтра.
Утром мне опять пришлось уговаривать себя встать с постели. Казалось бы, пора уже и привыкнуть, все-таки я не в отпуске, когда можно позволить себе проваляться полдня. Одно радовало: за ночь я успела восстановить силы, а посему следовало приниматься за работу. Приняв душ, я направилась в кухню. Раскрыла упаковку тостов, несколько штук намазала абрикосовым джемом. Налила воду в джезву и поставила ее на огонь. Потом подумала, вынула из упаковки еще пару тостов, нарезала сыр и все это отправила в микроволновку. Вскоре я уже пила обжигающий напиток и поглощала один за другим бутерброды. Завтрак я завершила большим спелым бананом.
Ну-с, вперед! Несмотря на заверения Оксаны, что Михаил никак не мог бы лишить жизни любимую женщину, я должна была лично в этом убедиться. Поэтому, как я и решила еще вчера, пунктом первым в моей сегодняшней программе была встреча с официанткой Светой. Но она не состоялась: Света уже со вчерашнего дня была в отпуске и выехала из Тарасова. Поскольку не сработал план «А», автоматически вступил в действие план «Б»: я поехала во Вторую клиническую больницу, где работал кардиохирург Михаил Константинович.
Я подъехала к клинике, припарковалась и вошла на территорию. В кардиологию вело несколько дверей. За первой был небольшой коридор, размером с вагонный тамбур. Вторая дверь была с большим матовым стеклом. Я открыла застекленную дверь и оказалась в просторном светлом холле, в противоположных углах которого стояли столы, огороженные невысокими барьерами. Посередине находился низкий квадратный столик, на котором высилась декоративная ваза с искусственными цветами, а возле столика стояли два больших кресла. Все остальное место занимали стулья и банкетки, на которых сидели люди. Некоторым места не хватило. Я спросила у ближе всех оказавшейся ко мне женщины, на вид лет шестидесяти – шестидесяти пяти, что это за очередь.
– Это, дочка, запись на консультацию к хирургу.
– К какому хирургу? – решила уточнить я.
– А вот который по сердцу. На сердце он разные операции делает. Фамилия его… А… Аверин. Вот, вспомнила.
– Кто последний на запись?
– А иди вон в тот конец.
Я пошла в указанный мне дальний угол, где нужно было занимать очередь, но «последнего» я нашла далеко не сразу. Мне пришлось еще раз пересечь холл. Ориентируясь на наводки типа, «за мной занимали, но отошли», «держитесь пока за мной», я наконец-то отыскала крайнюю. Ей оказалась седовласая женщина.
– Скажите, – поинтересовалась я у нее, – неужели столько народу, и все к Аверину?
– Да, – ответила женщина. – Он – очень хороший специалист, поэтому попасть к нему нелегко. Я приехала сюда с Дачных, аж к шести утра, но не уверена, что попаду на консультацию раньше, чем через полмесяца.
«С ума сойти! – подумала я. – Интересно, а те, кто рассчитывает пробиться к Аверину в ближайшеее будущее, должны вообще занимать очередь с ночи?» Меня такой расклад, понятное дело, не устраивал. Ну, да ничего, придумаем что-нибудь. Очередь монотонно гудела. Периодически кто-то вставал со стула или с банкетки или просто отделялся от стены и пересаживался на стул, стоявший около столика с барьером, за которым регистраторша вела запись. Постепенно очередь начала рассасываться. Я села на освободившийся стул. Моими соседками оказались молодая девушка с распущенными черными волосами и челкой, закрывавшей пол-лица, и та самая женщина, за которой я заняла очередь. Невольно я прислушивалась к разговорам пациентов.
– А мне вот недавно внучка звонит из Краснодара. «Бабуля, – говорит, – мне собираются делать операцию, варикоз у меня». А ей всего двадцать три года! Вот так!
– Ах, ох, – заохали женщины, сидевшие рядом, – такая молодая, откуда же?
– Дык, откуда? – подала голос старушка в белом платочке, сжимавшая палку в морщинистых сухих ладонях. – А это… как ее… екология? Вот как начал работать поселок энтот… Плоскогорный, так тараканы-то все и перевелись! Подохли, значит. А люди, значит, живут и болячками-то маются. А ты говоришь – отколь!
Очередь заметно поредела. Дверь, ведущая в коридор, открылась, и в проеме показалась уборщица с ведром и шваброй. Она как-то неодобрительно взглянула на народ.
– Расселись тута… Мне убираться надо. – Женщина, ставя ведро, выронила швабру, и та упала, задев колено черноволосой девушки. Та ойкнула:
– Баушка, ну, что же ты по коленкам-то бьешь? Не казенные ведь!
Уборщица молча сняла тряпку со швабры, прополоскала ее в ведре, выжала воду и так же невозмутимо надела тряпку на швабру.
– Гляди, чаво… Коленки ейные задела, – наконец снизошла она до ответа.
Регистраторша оторвалась от журнала и с укором заметила:
– Баб Нина, ты чего такая сердитая с утра?
– Ништо, – поджав губы, ответила та. – Она, бесстыжая, вон их как заголила, коленки-то свои!
– Баб Нина, ну, что же теперь, тряпкой хлестать людей за это? И потом, мода сейчас такая.
– Мода у ей… – продолжала ворчать уборщица. – Одно бесстыдство! Вот мы, бывало…
Ну все, сейчас она начнет рассказывать, каким целомудренным и «правильным» было ее поколение, не то что «энти», теперешние. Я пересела на освободившийся стул, чтобы оказаться подальше от ворчливой бабки. Здесь у меня появилось новое окружение. Мужчина с начинающими седеть волосами рассказывал, как с ним случился инфаркт:
– Сижу я, значит, смотрю «Новости» по телевизору. Вдруг ка-ак схватит с левой стороны! Руки-ноги отнимаются, перед глазами все плывет… Кое-как дотянул до стола, нашел нитроглицерин. Посидел минут пятнадцать-двадцать, понемногу стало отпускать. Потом «Скорую» вызвал… А первый инфаркт я на ногах перетаскал. Прихожу к себе в поликлинику, говорю терапевту: «Дайте направление на электрокардиограмму, чувствую, с сердцем у меня что-то не то». А врач: «Да давай полное обследование сделаем, кровь сдашь на сахар, специалистов разных, эндокринолога пройдешь». На ЭКГ пошел записываться – там очередь на две недели вперед, вон сколько времени потерял. Стали наконец делать электрокардиограмму, а врач как закричит: «Да тут инфаркт!» И сразу все забегали, меня прямо из поликлиники в больницу и повезли, домой не отпустили. Ну, я же чувствовал, что что-то у меня не так с сердцем. Да… А выписали из больницы – опять в поликлинику, за лекарствами. Врач навыписывала целую кучу рецептов, каждый на несусветную сумму. Я ей говорю: «Откуда ж у меня такие деньги?» А она мне прямо так: «Захочешь жить – купишь!»
