— Так вы думаете, что из-за конкуренции Катя Маркич могла желать Ане смерти? — уточнила я.
Тетя Маня покачала головой:
— Если бы то, что произошло, случилось три недели назад — то да, я бы так и подумала. Но не теперь.
— Что-то изменилось?
— Да. После того как к нам в начале сентября приехал московский клипмейкер. Так вроде бы его называли? Он заметил нашу красавицу Маркич — а она и в самом деле статная, эффектная девушка! — и пригласил ее сниматься в рекламе или в клипе какой-то там поп-группы, уж я не помню. Так это изменило всю ее жизнь: девчонка прямо расцвела, засветилась вся — будто с ее плеч груз тяжеленный спал. С тех пор и ссоры с Зориной прекратились. Зачем ей было конфликтовать из-за какой-то несчастной роли в захолустном драмтеатре, когда ее столица ждет?
— И что, она даже подписала контракт?
— И контракт, и еще какие-то деловые бумаги — все как полагается! — важно подтвердила моя собеседница.
Внешне я не подала виду, но услышанное крайне меня взволновало. Добродушная тетя Маня, сама того не подозревая, одним ударом разнесла в пух и прах мою первую версию. По ее словам выходило, что Катя Маркич наконец-то получила воздаяние за свои многолетние старания — судьба соблаговолила развести пути давнишних соперниц в разные стороны. Теперь, из далекой Москвы, Катю Анечка совершенно не волновала, и убивать ее сопернице было решительно незачем.
Итак, первая версия лопнула, как воздушный шарик. Да и не жаль, потому что существовала она лишь в моем бурном воображении и сложилась под влиянием беспочвенных подозрений Александра Викторовича, который, как выяснилось, заметно отстал от стремительно развивавшихся событий в жизни дочери. Правда, теперь я, совершенно того не ожидая, зашла в тупик…
— Но если она уедет в Москву, то кто же будет играть роль Сюзанны?
— В октябре больше не будут играть «Женитьбу Фигаро», а в ноябре спектакль отодвинут на самый конец месяца. Так говорил администратор. Но мне кажется, Катерина в столице своего не упустит, зацепится там за что-нибудь и останется навсегда. Ведь съемки в клипе — это стопроцентный шанс на успех! Этот-то сезон она доиграет. Гурский, наш главный режиссер, взял с нее обещание. А потом ищи ветра в поле! И правильно: нечего такой талантливой, молодой и красивой актрисе губить свою карьеру в провинциальном театре.
Ну что ж, с Маркич пока все понятно. Но тогда, быть может, у погибшей были другие недоброжелатели? Я задумалась… А оживившаяся болтушка тетя Маня, забыв о трагедии случившегося и нисколько не обращая на меня внимания, продолжала без умолку тараторить.
— А если бы ты знала, сколько женихов у нее сразу появилось! Выросли, как грибы под летним дождичком, как только прослышали об открывшейся перед ней перспек — тиве.
— Наверно, у них с Аней и насчет мужчин были столкновения? — предположила я. — Ведь обе были очень красивы…
— А вот и не угадала! — так и подпрыгнула на месте вахтерша. — Их интересовали разные мужчины, а те в свою очередь побаивались как одной, так и другой. Мужики, как я подметила, вообще боятся сильных и красивых женщин! Теперь-то, после предложения столичного гостя, для нашей Катерины и вовсе здесь не найдется достойного кандидата. В Москве себе спутника жизни искать будет.
— А у Ани был такой кандидат?
— Был, — кивнула женщина. — Только о нем никто не знал. То есть знали, конечно, все. Но притворялись, что их связь остается в тайне.
— Почему? — удивленно спросила я.
— А потому, дорогая ты моя, что он женатый! И работает в нашем театре. Долго они встречались. Вот уж не знаю, как его жена мирилась с этим?..
— Может, она и не догадывалась.
— Как же, не догадывалась! — хмыкнула тетя Маня. — В том-то и беда, что она тоже актриса нашего театра, и вся комедия разыгрывалась буквально перед ее носом! Вот Римме-то смерть Анечки очень была на руку…
— Римме? — переспросила я. В памяти отчетливо возник образ худой, замкнутой женщины с неизменной дымящейся сигаретой в руке. — Это случайно не о Лукьяновых идет речь?
Вахтерша подозрительно посмотрела на меня:
— А ты никак с ними знакома? Откуда знаешь?
Пришлось выкручиваться:
— Лиза как-то рассказывала мне об этой супружеской паре. Она говорила, что у них несколько странный брак — не Валентин, а Римма лидер, чуть ли не настоящий мужчина в семье…
— Так оно и есть, — кивнула женщина, успокоенная тем, что я владею информацией, не относящейся к делу, да еще и полученной от одной из актрис. — Женское сердце — загадка… Как Анна могла полюбить такого никчемного мужика — не понимаю. Это же тряпка самая настоящая! А поклонниц у него видимо-невидимо, только успевает отбиваться. Жалко мне Римму, жалко. Это от жизни с ним она превратилась в «железную леди».
— И вы думаете, что Лукьянова знала о том, что Зорина — любовница ее мужа?
— Как же не знала? Не слепая ведь. Но Римма — мудрая женщина, выдержка у нее превосходная. Вот она и делала вид, что все нормально.
— Но с Анной-то наверняка ругалась?
— Ни разу! Как будто не было никакой связи между ее мужем и Зориной, и все тут. Я и сама поражалась: хоть бы раз не сдержалась да высказала все этой зеленой девчонке! Ведь разрушать семью — последнее дело. Так нет… Только курить стала постоянно: одну за другой, одну за другой… Хорошо еще, что детей у них нет.
— А может, наоборот — дети как-то скрепляли бы семью и Лукьянов не стал бы посматривать налево? — возразила я.
— Может, — согласилась тетя Маня. — Но Валентин хоть и хороший, добрый и умный человек, но уж больно свободолюбивый! Он и на Римме-то женился потому, что она старше его лет на пять-шесть, и это давало ему право на относительную независимость. Она с самого начала знала, на что шла: мужниных связей на стороне ей было не избежать.
В этот момент хлопнула входная дверь и послышались чьи-то шаги. Из-за угла коридора показался высокий темноволосый мужчина в черном свитере с V-образным вы — резом. Одного взгляда на него хватило, чтобы раскрыть секрет его бешеной популярности у женщин: он был дьявольски красив. Но вместе с тем сразу чувствовалось: он совершенно самодостаточен и глубоко равнодушен ко всему окружающему, а в особенности к своей спутнице. Шагающая рядом маленькая женщина по сравнению с ним казалась совершенно невзрачной, чем-то напоминающей щуплую птичку.
Движения этой странной пары были немного нервными — судя по темпу ходьбы, они опаздывали. Я сразу узнала их — это были супруги Лукьяновы, чьи косточки только что перемывала моя собеседница.
— Здравствуйте, тетя Маня, — неожиданно низким, сильным, насыщенного тембра голосом, совершенно не соответствующим ее хрупкой внешности, произнесла женщина.
— Здрасте-здрасте! — расплылась в улыбке вахтерша. — На репетицию?
— Да, нужно прогнать некоторые сцены перед спектаклем, — ответила Римма, не останавливаясь.
Ее муж и вовсе не удостоил тетю Маню приветственным словом, ограничился лишь мимолетным кивком го — ловы.
— Вот они, — зашептала мне на ухо женщина, — Лукьяновы. Легки на помине…
После чего встала с кресла, подошла к своему рабочему месту и взглянула на часы, лежащие на столе.
— Батюшки! Уже пятый час! Сейчас все начнут собираться, так что ты не обессудь, Танюша! — обернулась она ко мне. — Что-то я с тобой разболталась не в меру. Но мне деньги не за разговоры платят. Сейчас и администратор должен подойти. Не дай бог заметит, что я тут лясы точу, вместо того чтобы внимательно следить за вахтой. У него и спросишь насчет работы.
— Спасибо, тетя Маня, что скрасили мое ожидание, — скромно улыбнулась я.
В действительности же моя благодарность этой словоохотливой женщине не имела границ! Из ее болтовни я узнала столько нового, что мои дальнейшие планы в корне поменялись, но это нисколько не пугало: в работе детектива импровизация, умение варьировать свои действия по ходу расследования, развивающегося, как правило, со стремительной скоростью, были неотъемлемыми компонентами.
Предсказание гадальных «косточек» не заставило себя ждать и реализовалось в полной мере. В связи с обещанными «открывшимися фактами» дело поворачивается следующим образом.
Поскольку Катя Маркич оказывается непричастной к убийству — вряд ли она стала бы убивать бывшую конкурентку только лишь из глупой мести за «дела давно минувших дней», ее фигура исчезает со скамьи обвиняемых, и на ее место тут же водворяется другая персона — молчаливая, замкнутая, осторожная, внутренне напряженная Римма Лукьянова. Эта женщина с ее холодной рассудочностью вполне могла решиться на убийство…
Мимо вахты с каждой минутой проходили все чаще и чаще люди — приближалось время спектакля. Марья Петровна устремила все внимание на входящих, напрочь по — забыв о девушке, рассеянно ожидающей администратора. Судя по многочисленным улыбкам и приветствиям, предъявляемым вахтерше вместо пропусков, я сделала вывод, что почти все сотрудники драмтеатра находятся с ней в хороших, если не сказать — в приятельских отношениях. Некоторые даже останавливались и наклонялись к окошечку, чтобы поделиться какой-то новостью: Марья Петровна была благодарным слушателем и умела искренне сопереживать или открыто, без тени зависти, радоваться чьему-то счастью.
