Я спустилась к Сильвии, все еще расстроенной произошедшим и общим убеждением, что кражу совершили ее служащие.
— Ее вполне мог совершить кто-то пришедший с улицы, — утешающе сказала я.
— Нет, — возразила Сильвия. — На территорию гостиницы ведут трое ворот. Незапертыми иногда остаются только одни, главные, и, когда они открыты, там постоянно стоит охранник. На ночь запираются даже они. Поэтому постояльцам при регистрации дают ключи от ворот, чтобы они могли входить в любое время. Кроме того, территория постоянно патрулируется с сумерек до рассвета на тот случай, если кто-то попытается перелезть через забор. Я спросила охранников. Все ворота заперты, с улицы никто не входил. Значит, ожерелье украл кто-то из находящихся в гостинице. Должна сказать, я нисколько не сомневаюсь в честности моих служащих. Остается только ее соседка по комнате, мадам Уиндермир.
— Я в этом не уверена, — сказала я.
— Раньше у нас никогда не было неприятностей. Это законопослушная страна. Кто еще мог совершить кражу?
Вопрос, в сущности, заключался в том, совершил ли ее кто-то из нашей группы, и, на мой взгляд, ответ был утвердительным. Кэтрин положила цепочку и серьги в сумочку еще во Франкфурте, так что служащие не могли этого видеть. Кое-кто из группы видел.
Я попыталась сообразить, кто слышал в аэропорту разговор о драгоценностях Кэтрин: Бетти и Джимми наверняка, Бен и Эд, Марлен и Честити. Эмиля тогда еще не было с нами, Кертиса, Азизы и Рика тоже.
Однако в самолете ожерелье было на шее у Кэтрин, поэтому все могли видеть его, когда мы строились на посадку. Ожерелье явно было очень хорошим. Это, прежде всего, и было проблемой. Оно прямо-таки кричало: «Украдите меня!» И Сьюзи затронула эту тему за коктейлями, поэтому я не могла исключить даже тех людей, которые присоединились к нам в баре.
Учитывая возможность того, что все они знали не только то, что у Кэтрин есть ожерелье, но и что она не положила его в сейф отеля, мне нужно было искать мотив и возможность, чтобы слегка сузить сферу поисков.
Мне все эти люди были незнакомы. Кое-кого я встречала в магазине до отправления в путь — Сьюзи, Кэтрин и Марлен, чтобы быть точной, — остальных нет. Однако если мотивом были деньги, то, по крайней мере, нескольких членов группы можно было исключить. Сьюзи, как будто, слегка беспокоилась о финансах, но была в этом далеко не одинока. Клиффорд Филдинг, магнат нашей группы, в деньгах не нуждался. «Его и Нору можно исключить из списка подозреваемых, — подумала я, — если только у них нет склонностей к клептомании, о которых мне неизвестно».
Кроме того, пришлось исключить и Эмиля. При всем своем обаянии Эмиль, дипломат нашей группы, был магнатом или, в крайнем случае, на пути к тому, чтобы стать им снова. Рик был почти магнатом, Кертис и Азиза тоже не нуждались в деньгах. Собственно говоря, меня несколько удивили люди, записавшиеся в этот тур. Разумеется, я ожидала любителей истории и археологии, и это была не поездка за покупками, но и не роскошный пикник, просто — как его описывал Клайв? — познавательный и очаровательный. Но мы каким-то образом привлекли нескольких настоящих богачей.
Итак, если мотив был пока что неясен, то кто имел возможность совершить кражу? Я прошлась по первому этажу и осмотрела верхний коридор. Благодаря тому, что здание представляло собой крытый портик, снизу были видны двери комнат большинства постояльцев. Все, кроме моей и Сьюзи с Кэтрин. Наши комнаты находились в маленьких коридорах в разных концах здания. Да, можно было увидеть, как кто-то проходит по большому коридору мимо комнат, но вор мог юркнуть в маленький коридор, а потом в их комнату.
Когда я стояла там, Сьюзи окликнула меня сверху, потом сбежала вприпрыжку поговорить.
— Кэтрин спит, — прошептала она, словно та могла слышать нас. — Я сидела там, раздумывала о том, кто из членов группы мог это сделать, — продолжала она, предложив мне жестом сиденье в гостиной. — Я знаю, что не я, и не думаю, что вы, потому что вы были здесь, когда мы с Кэтрин спустились к ужину, и потом никуда не уходили. Как думаете, кто?
— Понятия не имею, — призналась я.
— Быть может, все прояснится, если мы узнаем, кто покидал двор, — продолжала Сьюзи. — Я знаю, уходила Азиза, и вместе с ней Кертис. Бен тоже уходил, когда Честити облила его вином. Из тех, кто сидел за моим столом, только она никуда не уходила со двора, может быть, и ее мать, хотя даже она как-то пошла выпить ликера. Клифф и Эмиль куда-то уходили, но возвратились в разное время, значит, не постоянно были вместе, — сказала она и сделала очень краткую паузу, чтобы перевести дыхание. — Азиза уходила еще раз с Бетти, они пошли в сад посмотреть на городские огни. Рик уходил на какое-то время. Не следует говорить этого, но я была рада, что этот человек ушел на несколько минут. Он зануда. Не знаю, куда он ходил, и не спрашивала. Была уверена, что, если спрошу, он ответит, что звонил в Японию, узнавал, какой там курс акций, а я слышать этого не могу. Накажи меня Бог за мои слова, но это правда. Кажется, Рик говорил, что пошел за аспирином или чем-то еще и видел в коридоре Мухаммеда?
— Сперва он сказал, что пошел наверх позвонить в Монреаль, узнать о положении своего портфеля акций, и еще говорил, что ходил принять аспирин. Он уходил дважды?
Было несколько странно вести этот разговор с подозреваемой номер один, у Сьюзи были и мотив, и возможности, поскольку у нее имелся ключ — но если кто и замечал происходившее, то она, и, более того, была готова говорить об этом.
— Может быть, — ответила Сьюзи. — Не знаю. Но вы в самом деле считаете, что можно исключить Честити? Она вызвала суматоху, облив Бена вином и едва не сбила меня с ног своим стулом. Может, это была отвлекающая тактика, чтобы ее мать могла взбежать наверх и совершить кражу. Я пытаюсь припомнить, была ли Марлен в это время во дворе. Вы не помните?
— Нет, — ответила я. Если то была отвлекающая тактика, то подействовала на меня очень эффективно. Я была так заворожена узором винных пятен на свитере Бена, что ничего больше не видела. Честити ухитрилась основательно разукрасить беднягу. Он отнесся к этому очень добродушно. Разумеется, существовала возможность, что Бен воспользовался таким случаем, но ему пришлось бы действовать очень быстро, чтобы успеть переодеться, а потом совершить кражу в другой комнате.
— Почему-то я не думаю, что Честити действовала умышленно, — сказал я.
— Пожалуй, нет. Заметили вы, как Нора избежала столкновения с Честити в отличие от меня, медлительной и старой? У этой женщины превосходная реакция.
— Видимо, дело в том, что она бегает трусцой, — сказала я. Это был самый неотразимый довод, какой я слышала в последнее время, для возвращения к таким пробежкам: чтобы не лишаться сознания от удара рюкзаком Честити Шервуд. Несколько минут я даже носилась с мыслью пораньше встать завтра утром и пробежаться.
— Мне нужно поспать, — сказала я, отбросив эту мысль. — Этим вечером мы не решим ничего.
— Кажется, мы рассмотрели всех, за исключением Честити. Что нам делать? — спросила Сьюзи.
— Думаю, продолжать наш тур, но держать глаза и уши открытыми, — ответила я.
Так мы и поступили.
* * *
— Вот здесь все и начиналось, — сказал Брайерс. Мы стояли на вершине холма Бирса, вокруг нас был город Тунис, позади вода Тунисского залива, а за заливом холмы мыса Бон. — Это фундаменты одного из самых значительных городов древнего мира, великого города Карфагена. История его начинается с любовного мифа. Может быть, трагичного, но, тем не менее, любовного. Это миф о женщине по имени Элисса.
В то время, о котором я веду речь, в девятом веке до новой эры, на всем Средиземном море, — продолжал он, указав на него широким жестом обеих рук, — вплоть до Геркулесовых столпов и дальше, господствовала торговая нация, которую мы называем финикийцами. Сами они так себя не называли. Собственно говоря, мы не знаем их самоназвания, возможно, ханааниты.
Как бы то ни было, мы знаем, что эти люди контролировали почти всю средиземноморскую торговлю из города-государства Тира, располагавшегося на территории нынешнего Ливана. Они были замечательными моряками, овладели искусством астрономической навигации, хорошо знали течения и ветры Средиземного моря. Ни один другой народ того времени не мог сравниться с ними в мореплавании.
В то время Тиром правил царь по имени Маттан.[15] У него были дочь и сын, и он выразил свою волю совершенно ясно. По его смерти Тиром должны были править совместно они оба. Можно сказать, что Маттан был человеком, опередившим свое время. Однако когда он умер, народ захотел одного правителя.
— Можно догадаться, кого они выбрали? — спросила Марлен.
— Люди выбрали сына, — продолжал Брайерс.
— Неужели? — язвительно усмехнулась Марлен. — Я бы ни за что не догадалась.
