Подготовка много времени не заняла, и вскоре я уже во всеоружии ждала в холле. Через минуту ко мне присоединилась и Аня. Длинная шуба (насколько я понимаю, шиншилла) сделала ее меньше ростом, зато шика прибавила.
— Валера зайдет, как только машина будет готова, — пояснила мне Аня.
И Валера зашел.
Этого я здесь еще не видела. Ну и кадр! Ростом под два метра, шея толщиной в мое бедро без всякого перехода плавно закругляется, заканчиваясь небольшой головой. Под короткой кожаной курткой бугрятся мощные плечи, а кисти рук, размером с малую пехотную лопатку, кажутся даже изящными по сравнению с огромной тушей.
Экземпляр, конечно, выдающийся, сортовой. Неудивительно, что Аня так меня уговаривала поехать с ней. В модном салоне такой кавалер должен смотреться слоном в посудной лавке.
Я представила себе этого Валеру переминающимся перед кабинетом педикюрши и невольно хмыкнула. Как я предполагала, помощи от этого бугая ждать не приходится.
Разве что машина застрянет. Но, боюсь, сегодня нам предстоит кое-что посерьезнее.
Погода сделала очередной кульбит. На улице нас встретили ясное небо и ощутимый морозец. Значит, на дорогах гололед. Это плохо.
Во дворе нас уже ждал вчерашний темно-синий «БМВ» с работающим двигателем. Я бросила взгляд на скаты. Покрышки шипованные. Ну-ну.
Мы с Аней уселись на заднее сиденье, неведомо откуда выскочивший парнишка (в гараже они, что ли, живут?) откатил нам ворота, и надежное убежище стало стремительно удаляться.
— Слушай, — тихонько спросила я у Ани, — а эти все качки где прячутся? Что-то я их в доме не видела.
— А они без Игоря и не заходят. У них своя половина, с отдельным входом.
— Ага…
Я покрутила головой, глядя сквозь тонированные стекла. Если нас и ведут, то очень осторожно. Впрочем, «хвоста» я и не ожидала увидеть. Интуиция подсказывает, что неприятности нам устроят более тонким образом. Знать бы еще каким.
За двадцать минут мощная машина довезла нас до центра.
Бугай за рулем, молчавший всю дорогу, технично припарковался прямо напротив старинного особняка с вывеской «Центральная городская женская консультация». Нужно отдать ему должное, водит он классно — расслабленно и в то же время сосредоточенно.
Теперь внимание, Женя! Неприятности начинаются.
От нашей машины до дверей консультации метров десять: полоса озеленения вдоль проезжей части и широкий тротуар. Этап первый — преодоление открытого пространства.
Я взяла командование на себя:
— Валерий, вы остаетесь в машине, мотор не глушить, обе правые дверцы оставить приоткрытыми.
Туша на переднем сиденье только молча повела плечом.
Видимо, Гарик успел оставить указания относительно моих полномочий. Очень хорошо.
Я повернулась к Ане:
— Я выхожу первая, о'кей?
— Да как хочешь.
Похоже, Аня до сих пор не относится всерьез к моей роли хранительницы ее тела. Это и к лучшему. Незачем ей лишний раз волноваться.
Глубоко вдохнув, я вынырнула из салона. Ничего не произошло.
Залитые по-весеннему ярким солнцем улицы кишат пешеходами, скачут по краю тротуара воробьи. В воздухе пахнет гарью, скорым теплом и опасностью.
Где же они?
Я сделала вид, что потягиваюсь после долгого сидения в машине, одновременно оглядывая окружающее пространство.
На первый взгляд ничто не выбивалось из общей картины. Все, кто спешил по своим делам, продолжают свой путь, машины движутся слитным потоком, стайка школьниц покупает мороженое на уличном лотке, показался приближающийся троллейбус.
Вполне безобидная картина.
И в то же время враг может оказаться в любом месте, даже рядом со мной. Например, в припаркованном напротив зеленом «Москвиче». За окном одного из зданий на противоположной стороне улицы. Да где угодно.
Я представила, как выгляжу в оптический прицел, и невольно поправила волосы.
Самое смешное, что то письмо могло оказаться чистым блефом. Или же поджидали Аню не здесь и не сейчас.
Поверить этому мог бы кто угодно, но только не я. Даже если бы мое шестое чувство не посылало сигнал тревоги, я все равно должна соблюсти все меры предосторожности.
Не люблю я эти визиты, о которых договариваются заранее. Слишком много возможностей для утечки, гораздо больше, чем можно отследить.
В результате у противника есть время подготовиться к нападению. Все, что ему остается, — просто спокойно дожидаться свою жертву на месте.
Те, кто послал письмо с угрозами, могут в данный момент находиться в окружающей толпе. Киллер может быть и тем мужчиной, покупающим сигареты в ларьке через дорогу, и бомжем на том углу, да кем угодно. Даже этой рослой теткой с неестественно черными волосами, которая сейчас поднимается на невысокое крыльцо консультации.
Я бросила взгляд на нашу машину.
Задержавшаяся на минутку Аня уже приоткрывала дверцу. Поехали!
С максимально беззаботным видом я сделала шаг к автомобилю и помогла Ане выбраться. Придерживая одной рукой дверцу, я осторожно прикрыла ее, не захлопывая — в случае опасности на счету будет каждая секунда.
Держась справа и чуть позади своей подопечной, я довела ее до высокой дубовой двери с блестящей табличкой и поднялась под руку с ней на крыльцо.
Здесь я придержала ее за локоть, открыла дверь и заглянула в тесный тамбур. Все чисто.
Теперь вестибюль.
— Аня, дай-ка я первая пройду. Гляну, как там.
— Да ты по-настоящему, что ли, меня охраняешь?
— Ну а как ты думала? Я мигом.
Теперь уже Аня придержала мне тугую пружинящую дверь.
Гулкий мраморный вестибюль был ярко освещен и пуст. Только под лестницей слева, сбоку от узкого прохода к окошку регистратуры, стояла пустая детская коляска.
Счет пошел на доли секунды. Аня уже входила вслед за мной. Я метнулась назад и буквально вытолкала ее на улицу. Пока она снаружи, никакая опасность ей не грозит. Снайпера на улице нет.
— Я забыла сумочку в машине. Ты не принесешь?
Просьба такого рода, обращенная к беременной женщине, звучит, согласитесь, несколько странно. Но когда нужно, я умею быть убедительной.
Не говоря ни слова, Аня направилась к автомобилю.
Эта коляска сказала мне намного больше, чем все таинственные письма, вместе взятые. Итак, сезон охоты открыт.
То, что какая-то мамаша не стала таскать ее за собой по всем этим лестницам, вполне правдоподобно. Но вот то, что в наше тяжелое время она оставила в ней что-то без присмотра, — это, извините, нонсенс.
«Мышонок Тарасик продал свой матрасик», — откуда эта строчка?
Под легким матрасиком «лежачей» коляски явственно бугрится какой-то сверток.
Я метнулась к ней и осторожно приподняла подстилку. Вот черт! В цветастом пластиковом пакете оказалась связка динамитных шашек, аккуратно перевязанная изолентой. Тонкий проводок антенны радиовзрывателя протянут вдоль внутренней стенки коляски. Да этого же хватит, чтобы разнести по кирпичику все здание!
Аня уже входила, когда я отсоединила взрыватель от приемника сигнала. Вовремя — одновременно с хлопком двери маленькая коробочка у меня в руках тихонько щелкнула.
Уф! Промедли я какие-то доли секунды, и безобидный щелчок прозвучал бы оглушительным взрывом. Только вряд ли мы бы его услышали.
Я не стала выбегать на улицу.
Сейчас тот, кто нажал кнопку, уже понял, что бомба не сработала, и улепетывает во все лопатки. Итак, первый ход сделан. Если до последнего момента и оставалась еще мизерная возможность того, что письмо отправил какой-то шутник, то теперь я держала в руках неопровержимое доказательство — кто-то имеет причину желать смерти жене Гарика.
— Ты чего там делаешь? — поинтересовалась за моей спиной Аня.
— Да так, решила посмотреть. У тебя такая же будет? — Продолжая стоять спиной, я быстро засунула динамит обратно и поправила матрасик. Вот шуму-то будет, когда обезвреженную бомбу обнаружат!
Аня придирчиво оглядела коляску и скептически протянула, покачивая головой:
— Да нет… Вряд ли Игорь станет такую покупать. А ты знаешь, твоей сумочки в машине нет.
— Ну конечно, нет. Вот она, у меня на плече. Извини, просто забыла.
Аня с сомнением посмотрела на меня и поджала губы. Это ничего. Пусть она лучше обидится, чем окажется под десятью тоннами кирпичей.
Визит к медицинскому светилу и правда оказался недолгим. Через каких-то сорок минут амбал-водитель уже вез нас к салону красоты.
О результатах обследования я спрашивать не стала. Конечно, роль подружки мне удалась, даже сама Аня неожиданно тепло ко мне относится. С ней я, впрочем, и не играла.
Но отпущенный мне лимит нетактичности я уже перекрыла с лихвой. Да и так все видно — ее лицо просто светится умиротворением и каким-то внутренним, очень глубоким спокойствием.
