Я ответил, что мне нужно будет кое с кем встретиться, что было истинной правдой. Вообще-то, мне нужно было собрать вещички и ехать в аэропорт, прямо нынче вечером, и это тоже было истинной правдой. Она рассеянно кивнула, словно уже слыхала это и раньше, да и ожидала от меня именно такого ответа.
Чего я ей не сказал, так это того, что у меня был контракт на убийство, который следовало выполнить на следующее утро. Что я ей сказал, так это то, что прилечу завтра же обратно, после этой назначенной встречи, и приглашу ее куда-нибудь на ужин. Когда я ей это сказал, лицо у нее вспыхнуло, как-то осветилось, как у ребенка, получившего рождественский подарок, и она сильно хлопнула меня по плечу.
Тогда я сказал:
– Я позвоню вам завтра на работу где-то около полудня, и мы обговорим все детали.
Час спустя, переодевшись, я уже устраивался на переднем сидении машины. А еще десять минут спустя я уже спал без задних ног. Но перед тем, как заснуть, успел подумать, что Кэтлин Грэй, видимо, самое замечательное человеческое существо, которое мне когда-либо встречалось.
Моника Чайлдерс вовсе не собиралась умирать.
Был Валентинов день, только рассвело, и мы находились к северу от Джексонвилла, штат Флорида, на лесном курорте «Амелиа Айленд Плантейшн». Келли расположилась возле девятой лунки поля для гольфа, где главная дорога пересекается с проселочной.
Моника – не террорист и не представляет никакой угрозы для национальной безопасности, но я уже согласился ее убить, так что вот вам, приехали. Эти сторонние контракты означали денежки в мой карман. Хотя это весьма благородное занятие – притворяться, что моя основная работа заключается в том, чтобы по заданию правительства убивать подозреваемых в терроризме, оно платит мне не наличными, а тем, что предоставляет в мое распоряжение разнообразные ресурсы и возможности. Конечно, предполагается, что эти ресурсы будут использоваться исключительно для выслеживания или преследования террористов. Но Дарвин, выступающий в качестве моего связника с правительством, прекрасно знает, чем и как я зарабатываю себе на хлеб с маслом. Он редко жалуется, потому что убийства гражданских лиц в свободное от основной работы время держит меня в форме, заставляет быть сосредоточенным и внимательным. Ну, по крайней мере, он так полагает.
Дарвин оказывает мне огромную, ни с чем не сравнимую помощь и поддержку. Один его звонок – и передо мной распахиваются все двери, на юридические процедуры можно наплевать, а все «нет» магическим образом превращаются в «да». При том, что я всегда очень хорошо действую на месте преступления, изредка все же возникает элемент угрозы моей собственной жизни. В тех редких случаях, когда что-то идет не так, на Дарвина вполне можно положиться: он выручит, пришлет чистильщиков, чтобы увезти мертвое тело, убрать все улики с места преступления или прикрыть мой отход. Он даже имеет в своем распоряжении некий секретный отдел государственной службы, который обеспечивает мне и моей команде двойников. Конечно, эти двойники и понятия не имеют, что работают на нас, но они пребывают в полной безопасности, пока мы в них нуждаемся. Дарвин присматривает за этим. У него есть группа ребят, которая втайне их опекает и прикрывает. В первый год после того, как я ушел из ЦРУ, я и сам прикрывал и оберегал одного такого двойника. И, вероятно, снова займусь этим, если мне станет скучно, когда я выйду на пенсию. Нет, вы только послушайте! Выйду на пенсию! Смех один!
Около 70 процентов моих доходов поступает через Сала Бонаделло, криминального босса. Большую часть остального я получаю за то, что испытываю для армии новые образцы оружия. Но теперь в мою жизнь вошел этот Виктор-Инвалидное Кресло, пообещав кучу «контрактов на всю жизнь» – контрактов таких простых, которые легко выполнить, которые может заделать даже новичок. Моя типичная цель и жертва – это обычно птица высокого полета, такой заказ часто требует многодневного планирования и подготовки, что иной раз растягивается на несколько недель. По контрасту с этим те «уколы», что требовались Виктору, можно спланировать, подготовить и осуществить буквально за несколько часов. Тут только надо быть осторожным, чтобы не переусердствовать с обдумыванием и планированием.
Виктор сказал, что Моника не сделала ему ничего плохого, и захотел узнать, не создает ли это для меня каких-то проблем.
– Ну, она же наверняка что-то натворила, – ответил ему я, – иначе вы не стали бы на нее охотиться. Для меня этого вполне достаточно.
Что-то в моем ответе явно его зацепило, какую-то струну, и она отрезонировала двусмысленным требованием: «Объясните подробнее».
Я и объяснил:
– Мы – те, кто убивает людей, чтобы заработать себе на жизнь, – избегаем личных суждений относительно наших жертв. В случае с Моникой, я отнюдь не ее адвокат. И не ее судья. И не компания присяжных. Мне платят вовсе не за то, чтобы я устанавливал ее невиновность. Мне платят за то, что я вершу справедливость. Кто бы мне это ни заказывал – вы, Сал, Департамент безопасности или Капитан Кенгуру[7] – все, что мне необходимо знать, это то, что кто-то где-то и почему-то счел Монику Чайлдерс виновной в чем-то и приговорил ее к смерти. Моя же работа заключается в том, чтобы привести этот приговор в исполнение.
Виктор сообщил мне, где найти Монику и каким образом он хотел бы, чтобы она умерла. Он сказал, что она бегает каждое утро и будет бегать, даже находясь в отпуске, на отдыхе на курорте «Амелия Айленд Плантейшн». Так что Келли ждала Монику у девятой лунки, наряженная в обтягивающий спортивный костюмчик фирмы «Найк» последней модели. Дополняли этот ее ансамбль обычные спортивные туфли и специальные часы для таких бегунов – чистый хайтек. Когда она услышала топот Моники, то тоже начала бежать, так подгадывая свое сближение с нею, чтобы достичь перекрестка через несколько секунд после того, как Моника его минует. Обе эти дамы заметили друг друга и кивнули в знак приветствия. Келли свернула за поворот, прибавила скорости и побежала нога в ногу с Моникой.
– Не возражаете, если я побегу рядом? – спросила Келли.
Моника недовольно сжала губы.
– Вы же видите, что я бегу не слишком быстро.
– Да уж, вы не спешите, – сказала Келли. – Чтобы вас нагнать, можно бежать прямо как вареная сова, что я и проделала!
Моника наморщила нос.
– Вареная сова? Надеюсь, такого никогда не случалось, чтобы вдохновить вас на подобное выражение!
Келли захихикала.
– Ох, Боже ты мой, я тоже на это надеюсь!
Моника невольно улыбнулась.
– Для меня, – заявила Келли, – это вполне хороший темп. Плюс к тому, я терпеть не могу бегать в одиночку, особенно в незнакомом месте.
Этого было достаточно, чтобы между ними образовалась некая связь, как обычно бывает у бегунов. Ничего удивительного: встретились две очень симпатичные, модно одетые леди, разделяющее страсть к спортивным занятиям. Я представил себе, как он живенько бегут по лесной дорожке, и каденция их шагов добавляет человеческий контрапункт к утренним звукам, к пению птичек и жужжанию насекомых, населяющих этот остров.
Моника бросила завистливый взгляд на свою товарку по бегу.
– Какие у вас красивые ноги!
Келли, застигнутая врасплох, ответила:
– Как это мило с вашей стороны!
Моника сверкнула дружелюбной улыбкой и продолжила:
– Вы ведь модель, не так ли? Я почти ненавижу таких! – И, смеясь, добавила: – Вы на этом курорте отдыхаете?
– Мы – мой муж и я – вчера вечером приехали, – ответила Келли.
– Вы всегда так рано бегаете?
– Не всегда. Но скоро приедут родственники мужа, вот мне и захотелось немного побегать, прежде чем они тут появятся.
– О Боже! – сказала Моника. – Ох уж эти мне мужнины родственнички!
– Вот именно! – сказала Келли. – Кстати, меня зовут Келли Карпентер.
– Очень рада, Келли. А я – Моника Чайлдерс.
Они выбежали с территории парка и свернули влево, на шоссе А1А. Посмотрев вперед, Моника сказала:
– Давайте туда не побежим, там этот вэн стоит. Он нам совершенно ни к чему.
Келли согласно кивнула.
Они уже собрались направиться в противоположную сторону, когда Келли воскликнула:
– О Боже! Да это ж мои родственнички!
Моника замедлила бег.
– Что же, тогда до завтра.
– Пойдемте со мной! – вдруг выпалила Келли, сверкая глазами. – Я вас познакомлю. Это всего секунду займет, и вы сразу снова отправитесь бегать.
Как мы планировали, Келли тут же побежала вперед, не дав Монике времени ответить. Моника едва была с нею знакома, так что, несомненно, не стала бы ее останавливать, когда та рванула к своим родственникам. Но она вряд ли захотела бы показаться грубой и невежливой, и мы решили, что она непременно последует за Келли к вэну.
Так она и поступила.
Когда они приблизились, я сдвинул в сторону дверцу вэна и вышел наружу, широко улыбаясь. Одет я был в то, что, по моему мнению, смотрелось обычным нарядом для курортного побережья – белая рубашка с открытым воротом, светло-коричневые льняные слаксы и итальянские мокасины в тон. Когда я нынче утром подхватил Келли, она стала тыкать в меня пальцем и целую минуту смеялась. Даже сейчас я видел, как она ухмыляется, глядя на мое одеяние.
