— Я думаю, нам стоит обратиться в милицию, — высказал предложение Белохвостов, лихорадочно распечатывая новую пачку сигарет. Он сорвал целлофан и бросил его в направлении стоящей неподалеку урны, но промахнулся. Нервы продюсера с каждой минутой все больше и больше сдавали. — Надо поставить их в известность о похищении моей дочери.
— Вы в своем уме, Николай Сергеевич? — достаточно грубо одернула его ассистентка. — Хотите поставить под угрозу жизнь Виктории?
— Не хочу.
— Тогда не надо никуда обращаться, — резонно заметила Светлана Владимировна. — Во всяком случае, пока. Стоит дождаться звонка похитителей и понять, чего они хотят.
— Я и так знаю, чего они хотят. — Николай Сергеевич отложил прикуренную сигарету в пепельницу и уронил голову на грудь. Пальцы быстро пробежались по темной шевелюре.
Я была полностью согласна со Светланой Владимировной в том плане, что привлекать к данному делу правоохранительные органы пока еще не время. Предпочтительнее было разобраться в ситуации самим, а не выводить похитителей из состояния равновесия. К тому же я допускала и еще один вариант произошедшего. Сегодняшняя история в ресторане могла и не иметь ничего общего с угрозами Белохвостову по телефону и давлением на него в связи с тем колоссальным проектом, о котором он сам упоминал при нашей первой беседе в моем гостиничном номере. То есть Вику никто не похищал, а она сама намеренно улизнула из-под моей опеки, желая провести время наедине с понравившемся ей парнем. Маловероятно, конечно, но и сбрасывать со счетов подобную альтернативу я тоже не имела права. Об этом я и заявила вслух уже в следующую секунду, чем, признаться, немного приободрила Белохвостова. Светлана Владимировна же отнеслась к выдвинутой мной новой версии весьма скептически.
— Если бы это было так, Женя, — нравоучительно и с весьма жесткими интонациями произнесла она, — то этот ресторанный донжуан не стал бы пользоваться поддельными визитками.
— Не скажите, — опровергла я ее аргумент. — Твердовский мог основываться на том, что практически все молоденькие девушки в глубине души мечтают о карьере актрисы. Режиссер — это своего рода наживка. Понимаете?
— Да, верно, — грустно изрек Белохвостов, вновь пристраивая сигарету между губ и смачно затягиваясь. — Вика как раз и относилась к этой категории.
— К какой категории? — не сразу врубилась я в ход его глубоких мыслей.
— Она хотела стать актрисой, — доверительно поведал мне Белохвостов. — А я, старый дурак…
Завершить обличительную речь в собственный адрес и тем самым, возможно, раскрыть мне глаза на какие-то подводные течения в отношениях с дочерью, Николай Сергеевич не успел. Перламутровая трубка радиотелефона, лежащая справа от киномагната на столешнице, издала призывную трель. Белохвостов машинально поднял ее и нажал кнопку соединения.
— Я слушаю, — понуро бросил он, но уже в следующее мгновение лицо Николая Сергеевича исказилось в болезненной гримасе. Он небрежно отбросил сигарету и стремительно поднялся на ноги. Руки его заходили ходуном. — Где моя дочь? — сорвавшимся на фальцет голосом спросил он. — Что с ней? Я хочу услышать ее.
Я, быстро сориентировавшись в ситуации, метнулась к стоящему у окна журнальному столику и нажала на телефонной базе кнопку громкой связи. В кабинет президента крупной кинокомпании тут же ворвался каркающий смех невидимого собеседника. Ко мне приблизилась и Светлана Владимировна. Мы кротко переглянулись.
— Успокойтесь, господин Белохвостов, — просипел простуженным голосом человек, отсмеявшись. — Не стоит так нервничать. Ваша дочь в надежном месте, и пока с ней ничего серьезного не случилось. Она жива и пребывает в полном здравии. Что касается ее дальнейшей судьбы, уважаемый Николай Сергеевич, то она целиком и полностью находится в ваших руках. Вы ведь будете послушным мальчиком, не так ли? — Мужчина снова засмеялся. — Или нам ее убить?
— Чего вы хотите? — как можно строже спросил Белохвостов, но его свирепость получилась уж слишком нарочитой. Наверняка собеседник почувствовал это.
— Вот это уже разговор делового человека, — с еще более язвительной иронией продолжил незнакомец. — Ничего такого сверхневозможного мы от вас не потребуем, господин Белохвостов. Условия проще пареной репы. Вам необходимо сделать для нас две вещи.
— Две? — машинально переспросил кинопродюсер.
— Да, две, — подтвердил мужчина. — Одна из них связана с тем кинопроектом, о котором мы с вами уже вели речь однажды по телефону, но к данному вопросу мы вернемся чуть позже. Для начала вам придется немного раскошелиться.
— Вы требуете выкуп?
— А вы полагаете, ваша дочь того не стоит, Николай Сергеевич? — расхохотался собеседник. — А вот у нас другое мнение на этот счет. Советую вам приготовить пять миллионов рублей, если желаете когда-либо еще иметь возможность лицезреть свое обожаемое чадо.
— Пять миллионов? — У Белохвостова захватило дух, и я заметила, как сильно его пальцы стиснули трубку радиотелефона. — Вы с ума сошли? Это баснословная сумма.
— А мы вас и не торопим, — невозмутимо парировал наглый похититель. — Я же не сказал, что деньги должны быть доставлены нам сию секунду. У вас, господин Белохвостов, есть в запасе сутки. Сутки на то, чтобы собрать пять «лимонов». Я позвоню вам завтра в это же время, и тогда мы сумеем договориться о встрече. Заодно обсудим и вопрос с проектом. Когда же все эти детали благополучно урегулируются, мы вернем вам дочурку. Конечно, чертовски жаль будет расставаться с такой аппетитной куколкой, но мы же все-таки джентльмены. Если дал слово, держи его.
Обладатель сиплого простуженного голоса был явно словоохотливым человеком и большим любителем поиграть на нервах собеседника. Он настолько откровенно изгалялся в эту секунду над бедным Николаем Сергеевичем, что мне стало немного не по себе. Но невзирая на это, я все же старательно прокручивала в голове варианты выхода из неприятной ситуации. Вариант с добровольным бегством Виктории теперь отпадал сам собой. Впрочем, на начальном этапе это и в самом деле могло выглядеть именно так, а потом положение вещей поменялось. Вышло, так сказать, из-под контроля Виктории Белохвостовой. К тому же голос явно не принадлежал известному мне Юрию, как и его другу Альберту. Это был кто-то третий. К тому же постоянное упоминание местоимения «мы» в полной мере отражало наличие целой группировки киднеперов. Мысленно я отметила для себя и еще одну особенность звонившего. У него то и дело в отдельно взятых словах проскальзывал украинский говор. Не бог весть какая зацепка, но все же это было лучше, чем ничего.
— Я могу услышать Вику? — прервал тираду незнакомца Белохвостов.
— В этом нет никакой необходимости, — последовал тактичный отказ похитителя. — Я же говорю вам, с ней все в порядке. Пока. Мы играем по правилам, Николай Сергеевич. Советуем и вам делать то же самое. — Мужчина хмыкнул в трубку и веско добавил: — Готовьте деньги. Услышимся завтра в это же время.
Связь прервалась, и теперь в помещении отчетливо звучали короткие гудки. Я отключила базу. Положил трубку и Белохвостов. Вновь опустился в свое крутящееся кресло. Брошенная в пепельницу сигарета истлела до основания.
— Пять миллионов, — нарушила установившееся в комнате молчание Светлана Владимировна. — Какая наглость!
— Я найду эти деньги к завтрашнему дню, — глухо откликнулся Николай Сергеевич.
— Разумное решение, — одобрила я. — Но не стоит упускать возможность использовать в нашу пользу отпущенные похитителями двадцать четыре часа. Попробуем обойтись малой кровью.
— Что вы задумали, Женя? — Белохвостов поднял на меня хмурый взор, но в глазах киномагната все же загорелась едва заметная искорка надежды.
— Скажите, Николай Сергеевич, звонки в вашу компанию где-нибудь записываются?
Я знала о том, что многие солидные люди сейчас использовали у себя аппаратуру, фиксирующую все телефонные звонки. Интуиция не подвела меня. Белохвостов в очередной раз вскочил на ноги и облизнул пересохшие губы. Его охватило самое настоящее волнение. Он был похож на гончую, почуявшую добычу.
— Да, вы правы, — радостно сообщил он. — У секретаря, у Леночки… Там стоит аппарат с пленкой.
— Могу я получить эту пленку?
— Разумеется. Почему нет?
Но тут в наш разговор весьма несвоевременно вмешалась Светлана Владимировна. Ей стал непонятен мой интерес к записывающему устройству, и она обеспокоенно поинтересовалась:
— Зачем вам эта пленка, Женя? Мы же договорились, никакого вмешательства властей. Это чревато…
— Не волнуйтесь, Светлана Владимировна, — успокоила я эту не в меру нудную женщину. — Я не собираюсь относить пленку в милицию. Хочу послушать на досуге еще раз, вдруг что и придет в голову.
