Дама сразу сбавила тон.
– И мы завсегда рады, – тут она решительно кивнула в сторону мгновенно заскучавшей Ольги. – Только без нее! Пусть идет свои мантры читать.
Ольга тут же исчезла, не произнеся ни слова, – в лучших традициях нечистого дома она попросту скользнула в сторону ближайшего выхода на лестницу, что связывала меж собой оба этажа, в одно мгновение растаяв в темноте, словно была не земной женщиной, а духом бесплотным.
Ну, а мне только и оставалось, что проследовать за огненноволосой фурией в ее апартаменты.
У фурии были апартаменты образцового содержания – ни пылинки, ни соринки, шик, блеск, красота; на диванчике – едва ли не сверкающий пушистый плед и идеальные подушечки, на которые, казалось, сроду никто в жизни не облокачивался, на новомодный плоский телевизор была накинута старомодная белоснежная накидка с вышивкой.
Пройдя вслед за хозяйкой, я пару минут пребывала в растерянности: куда же сесть, дабы ничего не помять? И тут хозяйка сама царским жестом указала мне на одно из кресел, что стояли ровнехонько друг против друга у окна:
– Садитесь. Чай будете?
Я воздержалась от чая, хозяйка милостиво кивнула и неторопливо уселась в кресло напротив меня. Как говорится, глаза в глаза. А глаза у Светланы Кооп были самые настоящие кошачьи – почти янтарного золотистого цвета, кажется, еще чуть-чуть – и из них брызнут огненные искры. Вот уж вам ведьма в чистом виде, которая и знать не хочет всю эту мутотень, предпочитая тратить свою немалую энергию на чистку полов и готовку здоровой пищи.
– Ну что, так и будем молчать? – гаркнула фурия.
Так мирно началась наша беседа.
Скажу, положа руку на сердце: беседа с этой здравой во всех отношениях женщиной дала мне самое реальное представление об этом странном (нечистом!) доме и о людях, его населяющих.
– Начнем с начала, – не дожидаясь моих вопросов, произнесла Светлана. – В этот дурдом – а иначе я этот дом не называю! – мы все заселились ровно полгода назад, в конце апреля. Только-только пожили-обжились – и пошло-поехало…
Она громко фыркнула, скрестила на груди руки, с удовольствием откинулась на спинку кресла.
– Во-первых, все наше семейство Кооп сделало для себя открытие: наш любезный братец женился на чокнутой. А как вы еще назовете девку, которая, вместо того чтобы холить-нежить муженька да стараться как можно быстрее забеременеть, только и читает какие-то дурные книжки, поет странные песенки – мантры! – а все остальное время лазает по подвалу, словно она не взрослая женщина, а подросток!
И фурия торжествующе, с вызовом взглянула на меня своими янтарными глазами: дескать, что – скажешь, я не права?!
– А как, по вашему мнению, могло случиться, что сначала в этом самом подвале кто-то «уронил» на голову Ольге кусок стены, и почти тут же – то ли она сама в себя стреляла, то ли кто-то шибко умный сумел все так представить?
Светлана недовольно засопела.
– А какое тут может быть мое мнение? Коню ясно: кирпич на голову ей свалился точно сам по себе. Что тут и говорить: нечего по подвалам таскаться, не ребенок! Что касается стрельбы, – тут она округлила глаза и с силой приложила ладонь к своей груди, – тут уж, извиняюсь: сама она в себя пальнула! А чего вы хотите, чего ждете от девки, у которой не все дома? И кому, по-вашему, надо ее грохать? У нас тут каждый сам по себе живет, и у каждого – вагон своих проблем. Вот Инна, к примеру, со своими дочками замаялась. Сначала целый сериал был с любовью до гроба у Галки: влюбился в нее какой-то наркоман из класса. Ладно, доперло до нее все-таки, что не чета он ей. Потом новые серии пошли – с выпускными экзаменами в школе да с платьями-шмотками к выпускному балу. Чуть не разорили девки мать! Потом начали было поступать туда да сюда, всюду документы раскидали, а в итоге никуда не прошли по конкурсу. Трагедия! Погоревали да угомонились…
Светлана сурово покачала головой.
– И так – у всех. Так что можете не сомневаться: делать нам нечего, как только таскаться по чужим спальням да палить в кого ни попадя! И вообще: у нас тут, кроме Ольги, любителей заумных книжек нет! А она сама, как только из больницы после первого ЧП выписалась, тут же заявила, что проходит какие-то там уроки.
Вновь – неодобрительное покачивание головой.
– Но уж если вы с Германом заодно, то одно могу сказать: лично я пушку в руках отродясь не держала и ни в кого не стреляла, так и зарубите себе на носу. К чему мне это? Меня и так все устраивает: сами видите – комната прекрасная, имеется моя личная ванна и еще спальня. Живи – не хочу! И, кстати сказать, свой долг перед братом я честно отрабатываю: кормлю весь дом.
Что ни говори, а звучало все это вполне убедительно. Я перевела взгляд со столь колоритной сестрицы Германа на окно, за которым все так же уныло стучал по подоконнику серый дождь.
– А вы не могли бы как можно подробнее описать тот вечер: день рождения Ольги, когда Герман еще не вернулся с работы. Чем были заняты вы, кого и где встречали в тот день, кто что говорил, и все в том же роде.
Она вновь только звучно фыркнула.
– А что тут помнить-то? Я в тот день с утра пораньше тортом да прочими праздничными блюдами была занята, из кухни практически не вылезала. Не знаю, вы сами-то умеете готовить? Если да, то знаете: подготовка праздничного стола – дело хлопотное да муторное, особенно когда помощников нет. Вот и я с утра начала овощи варить да чистить, нарезать-шинковать. Первым делом, конечно, занялась салатиками. Все как положено, оформила – и в холодильник. Тут дело к девяти подошло, народ начал за чайком-бутербродиками подтягиваться. Первой Галка залетела, Инкина дочка, по-быстрому перекусила, чай выпила и смылась куда-то – на ней пальто было. Потом сама Инка зашла, навернула картофельное пюре с котлетой – все, что с вечера оставалось, умяла за милую душу. Мария взяла бутерброды и тут же смылась, сказала, что Гоша наверху кофе с круассанами пьет…
– А Ольга? Она заходила завтракать?
Светлана даже покраснела от своего промаха.
– Черт, совсем забыла сразу сказать: Ольга с ранья забегает, берет все косточки-отходы с кухни и несется в парк – угощать бездомных кошек да собак, это у нее с первого дня повелось. А что сама она ест – понятия не имею. Наверное, как все чокнутые, – духом святым живет. Единственно, что точно знаю, она – большая любительница чая. Вот за ним частенько забегает, литрами глушит. Так и в день ее рождения было: с утреца забежала, чай выдула, косточки собрала – и в парк, живье бездомное кормить.
– Хорошо. Что было дальше?
Она шумно вздохнула и оперлась подбородком о свою руку.
– Вроде больше никто не ходил. Герман свой утренний кофе с завтраком только ровно в девять в офисе пьет, это давно заведено. Ну, а я, после того как с салатами расправилась, отправилась на рынок за парным мясцом, чтобы отбивные соорудить…
Я вновь поспешила ненавязчиво ее перебить:
– А когда выходили из дома – никого не встретили?
Она тут же нахмурилась.
– Уж и не помню толком… Вроде никого… А, нет, Натка, вторая дочка Инны, она сверху, с лестницы на меня глянула и спросила, остались ли гренки на кухне. Я сказала, что пара штук в микроволновке лежит. Вот и все.
– И до самого вечера, когда вернулся Герман, вы ничего подозрительного не видели, не слышали?
В течение пары минут Светлана внимательно рассматривала меня, словно увидела впервые.
– А что тут видеть да слышать? Я, как пришла, сама первым делом чуток перекусила да за торт принялась. Тесто у меня с вечера подходило, отлично поднялось, вот я и начала коржи выпекать. Крем взбила, начинку подготовила… Ну, а сам торт – это для меня как для верующих служба в церкви, тут ко мне не заходи, не подходи, под руку ничего не говори! Тортом я пару часов занималась, и получился настоящий шедевр. Красотища – трехэтажный, красивый, а уж вкусный! Как все это безобразие со стрельбой обнаружилось, я, чтобы мой торт не пропал, лично всех обходила, угощала и сама аж три кусища съела.
Это был интересный момент.
– Погодите-ка! Стало быть, сразу после инцидента вы лично обошли всех своих родных? Расскажите поподробнее, кто как вас встречал.
Она только нервно передернула плечами.
– Все были на местах, только Гошки не было, а Машка, как всегда, понятия не имела, где сынок находится, но пару кусочков для него взяла.
– А как вас встречали? Какое было настроение?
Она громко фыркнула.
– Да хреновое! Или вы думаете, мы все тут же принялись шампанское пить с радости, что Ольга в себя пальнула?
Она еще раз выразительно фыркнула.
– Конечно, слез никто не лил, даже ее родные мать с отцом, хотя мать, как только я к ним в комнату вошла, тут же начала сухие глаза платочком тереть да всхлипывать. А все остальные были просто… Ну, как это сказать?
– Подавленные?
– Точно! Подавленные – будто подавились чем. Сидели, молчали, никто толком слова мне не сказал. Только Галка читала какую-то книжку, глазки на меня подняла, увидала тортик и этак удивленно: «А ужинать мы не будем?» Натка на нее этак эффектно головой покачала: «И тебе не стыдно?!» А Галка ей в ответ: «Стыдно – кому видно!» Вот и все. Чуть позже Галка спустилась на кухню и плотно поужинала. А уж после нее все поодиночке, втихаря забегали да перекусывали – все подъели, что на праздничный стол было заготовлено: и отбивные, и салаты…
