Ознакомительная версия.
— Хорошо, Федор Миронович.
— Помни, что у тебя есть надежная защита.
— Хорошо. Спасибо большое. До свидания.
— Держись, Мариночка! Держись!
Длинные гудки.
— Капитан Севастьянов слушает. А-а-ах!
— Простите?
— Зеваю я так. Семь часов утра!
— У меня пропали драгоценности.
— Кто говорит?
— Рина.
— А, Марина Сергеевна! Очень приятно.
— Ничего вам не приятно! Почему мне все врут?
— Послушайте, вы вообще-то спите? Раннее утро, а у вас голос бодрый, как будто всю ночь не ложились!
— Да. Не ложилась.
— Почему? Нервничаете, да?
— Не ваше дело. Если я нервничаю, то вовсе не потому, что вы подозреваете меня в убийстве. То есть из-за этого тоже нервничаю, но… Господи, да зачем я вам звоню!
— С вами все в порядке?
— Давно уже не в порядке. У меня пропали драгоценности.
— Какие драгоценности?
— Все. Они лежали в шкатулке.
— И что там лежало?
— Подарки дяди. Кольцо с изумрудом, жемчужное ожерелье, браслет, украшенный мелкими бриллиантами, платиновое колье с кулоном, в кулоне крупный бриллиант, вокруг сапфиры, потом еще одно кольцо…
— На сумму?
— Понятия не имею.
— И все дядины подарки?
— Да. И серьги. Вспомнила: там были еще серьги. Тоже бриллиантовые.
— Что, все пропало?
— Да. Шкатулка пуста.
— Заявление хотите сделать?
— Что?
— Заявление о краже драгоценностей?
— Не знаю.
— Тогда вам надо обратиться по месту жительства, в отделение милиции. Пусть ищут.
— Послушайте, мне нет дела до этих драгоценностей!
— Понятно: легко пришли, легко и ушли.
— Просто вы интересовались, могла ли у Марка в тот день быть с собой крупная сумма денег.
— Вы думаете, это муж взял драгоценности из шкатулки?
— Во всяком случае буквально накануне его гибели мы ходили на балет, и я брала из шкатулки колье. К моему вечернему платью с глубоким вырезом очень подходит это колье. Я прекрасно помню, как открыла шкатулку и… Все было на месте.
— Понятно. Значит, ваш муж вез драгоценности своей любовнице или продал их и вез деньги, а может, и вовсе улизнуть с ней собирался. С любовницей то есть. Но в ресторанчике изрядно выпил, проболтался шоферу, и тот…
— Его не нашли?
— Как вы сказали? Кольцо с изумрудом, колье с кулоном, в кулоне крупный бриллиант… А у вашего Анатолия в деревне дом-развалюха и никаких перспектив. Мы, конечно, объявим его во всесоюзный розыск, но…
— Теперь вы хотя бы понимаете, что я к смерти Марка не имею никакого отношения?
— Кто вам дал ценный совет?
— По поводу?
— Заявить о краже драгоценностей? Ваш адвокат? Цимлянский? Известная в городе личность! С таким адвокатом тюрьма не грозит, даже если десяток мужей угрохать!
— Это чушь полная! У меня действительно пропали драгоценности!
— Пока об этом, кроме вас, никто не знает.
— А вы?
— Я не уполномочен по телефону принимать заявление о краже. Это произошло не в нашем городе, не в нашем районе, и вообще… Семь часов утра, Марина Сергеевна! Не факт, что кража напрямую связана с убийством вашего мужа, а нам лишнее уголовное дело ни к чему. Тем более не факт, что драгоценности действительно пропали. Может, вы сами их переложили куда-то и забыли? А?
— Да как вы смеете! У меня отличная память!
— Но последнее время вам так досталось. И у абсолютно здорового человека может приключиться расстройство нервной системы, а вы, простите…
— Хорошо, я сейчас же пойду в милицию. В отделение по месту жительства.
— Желаю удачи.
Длинные гудки.
— Алло?
— Ника? Извини, что беспокою, но… Я в больнице. Здесь в холле стоит телефон, и я решила позвонить…
— В больнице?! Сердце?!
— Нет. Меня сбила машина.
— О господи! Ты жива?! Да что я такое говорю!
— Все в порядке. Меня только слегка зацепило и отбросило на обочину. Парочка ушибов и перелом ноги.
— Куда же тебя понесло, Рина?!
— В милицию.
— В милицию? Зачем?
— У меня пропали драгоценности. Он сказал, что я их сама у себя украла, чтобы подозревали Анатолия.
— Он?
— Капитан Севастьянов.
— Какая чушь!
— Будто бы это мне посоветовал Федор Миронович. Сказать, что драгоценности пропали.
— Федор Миронович?
— Он взялся меня защищать.
— Защищать?!
— Севастьянов говорит, что это я убила Марка.
— Ты?! Но ты же все время дома была!
— Заказала. Получается, что я его заказала.
— Кому?
— Я звонила в частное детективное агентство. Помнишь телефон, который ты мне дала? Я перевела им деньги.
— Ну и что? Перевела деньги, чтобы за Марком следили. Что тут такого?
— Понимаешь, я еще раз перевела им деньги. Довольно крупную сумму.
— Зачем, Рина?
— Я не могу тебе сказать.
— О господи!
— Но надеюсь, они понимают, что сбить себя машиной я не могла. Я пошла в милицию и не дошла. Она вылетела из-за угла, неожиданно. Машина. И мне показалось, что это он нарочно.
— Кто он?
— Водитель.
— О господи! Я сейчас же выезжаю. В какой ты больнице?
— В первой городской, в травматологии. Ты не беспокойся: ничего страшного. Я же говорю: несколько ушибов и перелом ноги.
— Открытый, закрытый?
— Закрытый.
— Ну, слава богу!
— Забери меня отсюда. Я хочу домой.
— Может, тебе лучше остаться в больнице?
— Нет!
— Почему?
— Здесь как в морге. Я все время вспоминаю дядю и… Марка. Я просто не могу в этих стенах! Здесь этим вонючим порошком пахнет!
— Хлоркой, что ли?
— Не знаю. Мерзко. Меня тошнит, Ника. Очень сильно тошнит.
— Может, у тебя сотрясение мозга? Что врач сказал?
— Про сотрясение ничего.
— Хорошо, я тебя заберу и отвезу домой. Но как же ты дома одна?
— Ничего, справлюсь. У меня закрытый перелом голени, гипс наложили, куплю костыли и буду потихоньку ходить по квартире. Продукты на дом заказывать. Через месяц все заживет. В крайнем случае ты врач, осмотришь меня. Если будут какие-нибудь осложнения.
— Да, конечно. Тебе бы антибиотики поколоть. Или попить.
— Мне выписали кучу таблеток. Я тебя жду, Ника. И… спасибо тебе огромное.
— Не за что.
— Так я тебя жду?
— Еду.
Звонок.
— Да?
— Марина Сергеевна? Это капитан Севастьянов опять беспокоит. Как вы себя чувствуете?
— Неплохо.
— Судя по голосу, этого не скажешь.
— Судя по сломанной ноге, тоже. Она опухла.
— Как-как?
— Голень опухла.
— Почему вы в больнице не остались?
— Не хочу.
— Мне что, ездить к вам на дом брать показания?
— Как угодно.
— Вообще-то ловкий ход со сломанной ногой, чтобы затянуть расследование. Тоже адвокат присоветовал?
— Как вы можете! Вам справку показать?!
— Ну извините. Хотя в наше время достать справку не проблема. Любую. Есть свидетели наезда?
— Было раннее утро.
— А за рулем машины случайно не Цимлянский сидел? А?
— Что вы хотите этим сказать?
— Парочка ушибов, закрытый перелом голени. Машина, говорят, неожиданно выскочила из-за угла…
— Кто говорит?
— Справочки-то наводим, Марина Сергеевна. Кстати, а что это была за машина?
— Я не разбираюсь в марках.
— Ну хотя бы наша или иностранная?
— Наша. Но я не уверена.
— Как же вы вообще живете на свете? И как собираетесь теперь жить? Продукты вам муж покупал, вещи дядя. В машинах вы не разбираетесь. А хоть в чем-нибудь разбираетесь?
— Не смейте меня оскорблять! Не смейте!
— «Жигули» или «Москвич»?
— Что?
— Это были «Жигули» или «Москвич»? А может быть, «Волга»?
— Белая.
— Что?
— Машина была белая. Но очень грязная.
— Большое вам спасибо!
— Мне не понятна ваша ирония.
— А мне непонятна ситуация. В результате такого наезда так легко отделаться трудно. Если бы вас действительно хотели убить, то убили бы. Дело не хитрое.
— Спасибо.
— Не стоит. Кстати, недалеко от вашего дома вчера нашли какую-то машину. Числится в угоне со вчерашнего же дня.
— Ну вот видите!
— Экспертизу надо проводить.
— Так проводите!
— И что это нам даст? Еще и дело о наезде придется открывать. Морока, одним словом. А вы толком ничего не помните. Вы думаете, мне легко?
— Я думаю, что о дальнейшем мне говорить вообще не имеет смысла.
— О дальнейшем?
— Мне показалось, что я узнала шофера.
— Вот как? Интересно, интересно.
— Мне не нравится ваш тон.
— Извините. Продолжайте, пожалуйста.
— По-моему, это был Анатолий.
— Кто-кто?
— Шофер моего мужа. Анатолий. У мужчины, сидящего за рулем, были темные волосы и усы.
Ознакомительная версия.
