— Хватит, а то я до туалета не добегу, — стонет Люся, сгибаясь от смеха пополам.
Истерический смех нападает на всю компанию, даже Даша смеётся. К Люсиной непосредственности я давно привык, она любит шокировать собеседников своими непринуждёнными манерами. Объявлять во всеуслышание, я хочу пописать, её коронный номер.
Три галеты с водопроводной водой под анекдоты Бори дожевываю с трудом. Запас вежливости у меня совсем небольшой. Поднимаюсь и иду мыть руки. В конце коридора небольшой туалет со старой сантехникой, рядом комната с душевой кабинкой. Нарочно тяну время, возвращаться к посиделкам уже не буду. Голоса в коридоре оповещают о том, что народ пошел искать комнаты для гнездования.
Интересно, где ляжет Дарья? А это меня волнует? Ориентируюсь на визгливый голос Люси, стараюсь выбрать комнату подальше от девицы подшофе, которая на ультразвуке что-то заясняет Бабкину. Вмешиваться в их разборки? Сворачиваю в первую свободную комнату с двумя кроватями. Займу её, здесь застеклённое окно. Забитые фанерой оконные проёмы вызывают неприятные воспоминания. Предпочитаю встречать рассвет и закат вместе с солнцем.
На кровати тонкий матрас, такая же тонкая подушка и старое шерстяное клетчатое одеяло. Кладу рюкзак на пол. На спинку кровати вешаю ветровку и разуваюсь. Как на этом можно спать? Даже в одежде страшно ложиться на продавленный матрас и накрываться одеялом, служившим ещё нашим бабушкам. Вытаскиваю из рюкзака футболку и накрываю ею подушку. Ложусь, закрываю глаза.
У меня отвратительное настроение, и это плохо. Я впустую фонтанирую эмоциями, трачу силу на злость и раздражение.
— Назар…
Тихий голос заставляет меня стремительно открыть глаза и сесть.
На пороге Даша. Подошла так бесшумно, что напугала меня. Напугала меня?
— Можно здесь с тобой ночевать? Мне одной как-то…
— Располагайся, я вроде не храплю.
Дарья проходит к кровати напротив, осматривает матрас и аккуратно садится на краешек железной сетки, ставит рядом свой рюкзак.
— Сестры здесь нет. Зря приехала.
Ожидаемо.
Дарья трогает подушку, взбивает её, разворачивает одеяло, смотрит на прореху.
— Это какой-то ужас.
Это только начало. Закрытая территория укреплённый периметр, вооружённая охрана и повсюду камеры. Просто так отсюда не выбраться. За чей счёт планируется веселье?
— Как можно спать в комнате без двери? Дома с открытой дверцей шкафа я заснуть не могу, а тут пустой корпус, чужие люди, шаги в коридоре, звуки…
Её контральто превращается в шепот, будто Дарья нечаянно рассказала о чем-то личном и сама не рада этому. Но голос, интонация! Гипноз в чистом виде.
Околдованный сиреной, пробормотав что-то невнятное, я покидаю комнату. Надо стряхнуть чары и крепко подумать. Дарья мне нравится, и я не сопротивляюсь этому. По тем же соображениям я не пресекаю выкрутасы Бабкина, не спорю с клиентами и ем ночью. Какой смысл был в моём «нет» два дня назад, если сейчас я рядом с ней. Получил то, что хотел. Мечты сбываются…, но в каком виде?
Спустя полчаса бродяжничества по корпусу, на втором этаже я нахожу обломанный щит из фанеры, поднимаю его, стряхиваю грязь, хорошенько постучав об пол, и тащу его к себе в пещеру, как истинный добытчик. Когда я появляюсь на пороге комнаты и приставляю щит к дверному проёму, Даша сидит в той же самой позе, в которой я оставил её, на краешке кровати.
— Теперь сможешь уснуть?
Она грустно улыбается. Мы обмениваемся взглядами. Непроизвольный вздох. И глаза у неё колдовские – серо-зелёные, как вода в реке. Зелёное на сером.
— Попробую.
За окном видны фонари, зажглось уличное освещение. Но в здании нет света, поэтому нам пора спать.
— Назар, Назар!
Шепот Даши будит меня. Она сидит на кровати, нервно вслушиваясь в звуки в коридоре.
— Там что-то случилось.
Тревожные голоса, перебиваемые женским нервным объяснениями, звук шагов и стук в фанерную дверь. Щит отодвигается, в проёме голова Бабкина.
— Назар, Марина исчезла. Нигде нет. Светка истерит, не знает, что делать.
Я оказываюсь в коридоре быстрей, чем сгорела бы спичка, в затылок испуганно дышит Дарья. Уже совсем рассвело, в коридор полосами пробивается свет. Бабкин ведёт нас в комнату подружек, там уже собрался военный совет. Мы с Дарьей последние, кто явился сюда. Света, заметив нас, видимо в который раз пересказывает утреннее событие.
— Я проснулась, Маринки нет. Думала в туалете, там тоже нет. Весь этаж обежала. Куда она делась?
Все взгляды устремляются на меня. Даже Борис – самоназначенный альфа нашей «стаи» выглядит растерянно. Альфа уже сказал своё слово, теперь моя очередь.
— Мы в игре. Вы забыли?
Минутную тишину взрывает пронзительный голос Люси.
— Надо идти искать Марину. Всем вместе.
Бабкин ухмыляется.
— Куда предлагаешь идти? Завод огромный, мы вчера и половину не прошли.
— Должны быть подсказки. В комнате было что-нибудь… необычное? — смотрю на Свету, которая растеряла весь свой надменный вид.
— Ничего…, — она рассеянно оглядывает комнату, — ничего такого. Вещей у нас нет.
— А это что? Он был здесь?
Бабкин поднимает с пола картонный тубус из-под скотча, вертит в руках, смотрит в него как в подзорную трубу.
— Не похоже, что он тут долго валялся. Почти новый.
Смотрю на картонную трубку в руках Бабкина. Он вертит её и так, и эдак. Даже сейчас дурачится.
— Ключевое слово – труба. Здесь есть труба, я видел.
— Назар, ты – гений!
Люся радостно хлопает в ладоши и подпрыгивает на месте. Детский сад – старшая группа.
— Ну да, мы же приехали…играть.
Боря всё-таки нашёл, что сказать. Спасибо, хоть не очередной анекдот.
Глава 5. Труба
Как только мы вышли из аллеи на центральную дорогу, бетонная труба замаячила над корпусами завода. Направились прямо к ней по асфальтированной дороге. Народ в приподнятом настроении обсуждал утреннюю находку, делился впечатлением. Все успокоились, посыпались предположения, как Марина смогла незаметно покинуть комнату. Её выманили или всё произошло случайно? Люся со Светой убежали вперёд, им не терпелось добраться первыми. Толкнул Бабкина в бок, чтобы он поспешил за своей торопыжкой. Большой цех, мимо которого мы проходим быстрым шагом, загораживает обзор.
Истеричный вопль Люси заставил всех ускориться, Бабкин оказался лидером на дистанции. Выбежав на открытую площадку перед трубой, я увидел то, отчего кровь застыла в жилах, как написали бы дети в сочинениях об ужасном ужасе. Задрав голову, Люся орала, как будто её режут. Где-то на середине трубы, на лестнице стояла Маринка. Её глаза завязаны тряпкой, рот заклеен скотчем.
К Люсиным воплям присоединилась Светка.
— Марина, мы здесь. Мы тебя спасём. Марина, держись!
Высота, на которой привязана девушка, вызывает головокружение даже от мысли, как она там вообще держится. Вера забормотала молитву, Дарья застыла. Мужчины угрюмо рассматривали прикреплённые к бетонной трубе скобы. Никто не бросился к ним, чтобы лезть наверх.
Света обернулась к нам, по щекам ручьём слезы.
— Пожалуйста, помогите…
Вера подошла к мужу, положила ладонь ему на плечо.
— Боря не полезет. Твоя подруга, ты и спасай…. Ну, сама понимаешь…
Олег сморщился, потёр переносицу, повернулся к Свете.
— Я не могу. Скобы из узкого прутка. У меня нога трясётся, когда наступаю. Я и двадцать метров не пролезу.
Люся неожиданно взорвалась криком.
— Бабкин, не смей даже думать! Ты на моем балконе на девятом этаже боишься к краю подходить. Ты сорвёшься, не сможешь. Света, милая…
Люся обернулась к зарёванной Светке.
— Иван высоты боится. Мамой клянусь!
Под испуганным и одновременно умоляющим взглядом Дарьи я молча подошёл к лестнице. Есть люди, которые с высотой на ты, я не вхожу в их число. Не Бабкин, конечно, но…. Какая высота трубы? Метров триста не больше. Встал на пруток, поднялся на несколько шагов вверх. Главное, не смотреть вниз. Как Маринка туда залезла? Это же невозможно…
