Ноа - Марк Леви

А еще через несколько мгновений ей пришла обычная эсэмэска с числом:

Хитроумная выдумка Вити заставила ее улыбнуться. Теперь она знала, как попасть на похороны Дарьи без визы.

На пути в Лондон, перечитывая в самолете заключения адвоката, Дженис подумала о борьбе, которую вела уже много лет, и о том, чего это ей стоило. Витя был не единственным членом «Группы», кто помогал ей в расследовании, но всякий раз, когда она совершала какое-то открытие благодаря своим хакерским способностям, ей как журналистке приходилось искать подтверждение у официальных источников, а когда это не удавалось, она вынуждена была скрепя сердце отказываться от возможности сказать правду, чтобы не поставить под угрозу существование «Группы».

Дом Дженис

Утро понедельника, особняк, Киев и Лондон

Первые лучи рассвета окрасили охрой побелевшую крышу особняка и покрытую инеем траву в саду. Вскоре их прогнали тучи, предвещающие снегопад. Илга, гувернантка, раздула угли в камине гостиной и подбросила поленьев. Дождавшись, когда в очаге запляшут первые языки пламени, она с удовлетворенным видом вернулась на кухню, открыла шкафчики и составила список покупок на сегодня. Витя и Алик, скорее всего, всю ночь просидели перед экранами в донжоне. Она заглянет туда попозже, чтобы прибраться и выгнать их подышать свежим воздухом.

Витя сидел за компьютерным столом. Алик, устроившись напротив, молча смотрел на брата. Вот уже минут пять его близнец хранил молчание.

– Что? – наконец спросил Витя.

– Ты знаешь, какой опасности она себя подвергает, нелегально въезжая в страну, которой управляет диктатор? Я что, один переживаю за Дженис?

– Не в этом ли вся хитрость нашего плана?

– «Нашего» плана? Не помню, чтобы кто-то из нас его составлял.

– Мы его одобрили, это то же самое.

– Когда мы присоединились к «Группе», нам обещали, что мы сможем сохранить независимость. И в итоге повинуемся приказам, ничего не решаем, только исполняем. Ты считаешь, что мы сильнее, чем мы есть на самом деле, а я не готов постоянно биться над безнадежными заданиями.

– В последний раз ты неплохо выкрутился, – откликнулся Витя, отъезжая от стола.

– Но какой ценой! Ты, насколько мне известно, не оказывался на борту развалюхи, которую пилотирует восьмидесятилетний старикан.

– Он доставил вас до места назначения, невзирая на непростые условия. По-моему, твое высказывание неуместно и звучит несправедливо по отношению к нему, – заметил Витя, нахально улыбаясь.

– Давай-ка проясним один момент: если все пойдет не по плану, я в Минск за Дженис не поеду.

– Никто тебя и не просил, и к тому же о провале не может быть и речи.

Алик крутанулся на компьютерном кресле, отворачиваясь от брата, и уставился на большой экран на стене, показывавший вид на колесо обозрения над Темзой.

Когда брат так себя вел, Витя, даже не глядя на него, понимал, что тот бесится. Если болтливый Алик играл в молчанку, это не значило, что он над чем-то размышляет, а было проявлением дурного характера. Минут через пять он встанет и со вздохом выйдет, если никто не обратит должного внимания на его состояние. Давным-давно, когда родители были живы, эти перепады настроения вызывали у мамы улыбку, а отца выводили из себя. Витя же не обращал на них внимания. Сейчас его мысли витали далеко отсюда: ему внезапно вспомнилось лицо Корделии. Он не знал, влюблен ли он в нее, и побаивался об этом думать; ясно одно: с тех пор как она вернулась в Лондон, он часто о ней вспоминал. Даже когда следовало сосредоточиться на чем-то важном, как теперь.

Поди пойми, что творится в голове у мужчины, отказывающегося признать, что он без ума от женщины.

Витя глянул на часы в нижнем углу экрана. Пара минут, не больше, – и Алик выскочит за дверь.

И действительно, Алик встал и направился к выходу. Но уже на пороге обернулся:

– Пожалуйста, спустись с небес на землю, нам надо поговорить.

– Для того, кто стоит на двух ногах и обращается к человеку, вынужденному жить сидя, ты не слишком-то деликатен.

– Только не начинай опять, избавь меня от этой песни, Витя.

– Когда мы договорим, ты сбежишь вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, пойдешь поразмяться или покурить в саду. А если захочешь, сядешь в машину и поедешь в город пропустить стаканчик или закадрить девчонку, вот так запросто. А у меня все время одно и то же.

– Ты правда считаешь, что несчастный случай приковал к инвалидному креслу только тебя?

– Это был не несчастный случай! – возмутился Витя.

– Кто таскал тебя в сад на собственном горбу? Кто отвлекал от боли, когда Илга уставала или была занята? Кто сидел с тобой всю ночь напролет, потому что не мог заснуть из-за чувства вины?

– Какой еще вины?

Алик вздернул плечи и замолчал.

– Какой еще вины? – повторил Витя.

– Когда вы с родителями поехали на рынок, я должен был сидеть на твоем месте, ты же всегда предпочитал сидеть за мамой. Если бы я не надулся и не остался дома, пули достались бы мне. Тебе нужна правда? Я не хочу умереть, никогда не хотел, но иногда жить мне тоже не хотелось.

На несколько секунд между ними повисло молчание.

– Ты что-то хотел у меня спросить? – заговорил Витя.

– Зачем ты это делаешь, зачем так отчаянно хватаешься за безнадежные дела? Вытащить оппозиционера из белорусской тюрьмы? Ну правда, Витя, ты думаешь, мир от этого изменится? И вообще каким боком это нас касается?

– У нас дома, каждый раз, когда я проезжаю мимо зеркала, я вижу себя таким, какой я есть, но, когда я сижу за компом, когда мы грабим тех, кто из алчности погубил десятки тысяч человек, когда раздаем награбленное их жертвам, я знаю, каким хочу быть. А когда мы боремся за свободу других, я сам чувствую себя свободным.

Алик смерил брата долгим взглядом, и тот невольно улыбнулся.

– Ты ненормальный, но мне тебя не переделать. Пойду и правда немного разомнусь, а потом буду помогать тебе.

Оставшись в одиночестве, Витя вытащил очки виртуальной реальности и подключился к игровой платформе. Может показаться странным, но это своего рода форум, на котором все еще можно общаться, сохраняя анонимность. Слишком большое количество серверов, игроков и персонажей, чтобы правительства могли отделить зерна от плевел.

Корделия боролась за победу в третьем сете. Она готовилась отбить мяч резким ударом слева и