— Семёрка БМВ с «синяком». Таких не очень-то много по Москве бегает.
— С каким синяком? — переспросил Дмитрий.
— С мигалкой синей на крыше, — пожал плечами официант Миша. — И номер классный — 666. такой нельзя не запомнить.
— А кто там её встречал, вы не заметили?
— Заметил, — кивнул парень. — Встречал шофёр и обещал мигом к Андреевскому монастырю доставить. Ещё сказал, что их там прям на пристани ждут. Так что поезжайте туда, если надо. Не думаю, чтобы на речной пристани возле Андреевского монастыря невозможно было человека найти.
— Что, пристань такая большая? — уточнил Дима.
— Ничуть, — мотнул головой официант. — Просто Андреевский монастырь совсем недавно отдали старообрядцам, они сейчас вовсю его восстанавливают и пристань свою отстроили. Я сам ещё там не был, но уже слышал сплетню, что наконец-то в столице появится хозяин, если взялись за восстановление монастырей. Впрочем, русский мужик постоянно барина ждёт — «…вот приедет барин, барин нас рассудит…», а чтоб самому поработать, это ни-ни. Пусть другие спину гнут. Пусть даже барин сам и работает. Хорошо, что старообрядцы не такие…
Официант Миша ещё продолжал высказывать какие-то свои умопомрачительные соображения, только Дмитрий его уже не слушал. Может быть в мыслях ресторанного паренька и были какие-то доли нересторанного разума, но всякие такие размышления можно слушать от нечего делать, помешивая чайной ложечкой кофе в фаянсовой чашке с ресторанным клеймом на боку.
В голову Дмитрию именно сейчас закралась шальная мысль: а что, если вообще он ошибся?! Что не этот поезд… Взглянул в записную книжку, полистал… Нет, всё правильно, билет у Наташи был заказан именно на этот поезд. Вагон четвёртый, место девятнадцать, нижнее. Как же так?! Такого просто не могло случиться!
Других поездов из Симферополя на Москву в это время не было. Да и помнят девушку в поезде.
И тут его настигла другая, совершенно шальная, совершенно нелепая, дикая мысль: А БЫЛО ЛИ ВСЁ ЭТО? Мало ли бывает случаев, когда с человеком происходит что-то из ряда вон выходящее?! В психологической практике Дмитрий не раз сталкивался с подобными неслучившимися происшествиями. Правда, больного каждый раз приходилось отдавать на разборки в бывшую больницу Кащенко, ныне Алексеевскую.
Ну, нет, не мог же Дмитрию Коктебель присниться, да и всё остальное! И никто ему раньше ничего такого не рассказывал. Просто два отдыхающих случайно увидели друг друга в приморском заповедном месте. Бывает же такое. И никаких психотропных сдвигов быть вовсе не должно!
Но проклятая мысль не уходила, не собиралась покидать голову и без того ставшей сразу больной. Трудно было поверить, что никогда больше он не окунётся носом в её прическу, чтобы почувствовать запах тела, никогда не сможет перецеловать тонкие, чуть ли не детские пальчики её изящных рук, никогда не будет возможности заглянуть в такие бездонные, удивительные разноцветные глаза, каких в подлунном нет ни у одной девушки!
Так! Стоп! Почему Наташи никогда не было или не увидеть никогда?! Ведь ресторанный Миша недаром произнёс фразу, достойную пера самого Фенимора: «…езжайте туда, если надо…». Значит, нечего раскисать, срочно надо попасть на набережную подле Андреевского монастыря. В районе Воробьёвых гор пристаней не так уж много, заблудиться невозможно.
Дмитрий помнил, что монастырь находится где-то в районе Воробьёвых гор, но для убедительности купил в «Союзпечати» атлас Москвы. Пробежав по страницам нетерпеливым взглядом, он быстро отыскал Андреевский монастырь и набережную с таким же названием. Только вот никакого речного причала на карте обозначено не было. Тем не менее, надо было ехать. Миша оговорился, что настоятель монастыря организовал свою собственную пристань.
Вероятно, речным путём легче доставлять в Москву хотя бы строительные материалы, ведь чтобы отремонтировать монастырь не один год усердного труда потребуется. Хорошо, что в неутихающей войне удалось отбить монастырь — это настоящая победа. Пусть маленькая, но победа, потому что всякий монастырь помогает укреплять растерянные человечьи души. Во всяком случае, многие жители этого мира, находят поддержку при общении с батюшками и не пускаются больше во все тяжкие, понимая, наконец, что человек послан в этот мир для обретения и дарения радости ближним, а не для войнушек-ладушек.
Дмитрий вынырнул из подземного перехода на площадь Курского вокзала.
Поймав такси и сказав адрес, Дмитрий попытался всё-таки разобраться в своём умственном хаосе, но его отвлёк таксист:
— Как поедем: по Ленинскому или по Третьему транспортному кольцу?
— Как удобнее вам. Я думаю, по Третьему транспортному быстрее получится. Хотя могу и ошибаться, я же не шофёр, — нахмурил лоб Дмитрий. — Мне нужно оказаться побыстрее на речной станции, которая, как говорят, рядом с Андреевским монастырём.
— Нету там никакой станции, — пожал плечами таксист. — С чего вы взяли, что там должна речная станция быть? Хотя, привести поплавок, закрепить его возле площадки ничего не стоит, было бы разрешение. Ладно. До монастыря довезу, а там сами смотрите.
По выбранному пути проскочили очень быстро, спустились на набережную и вскоре вырулили к Андреевскому монастырю. За ним в Ездаковом переулке уже перестраивались какие-то старые дома для новых русских. Но причала с этой стороны Москвы-реки не было. Правда виднелась крыша какого-то речного пароходика, пришвартовавшегося тут прямо у небольшого мраморного пятачка. Туда можно было попасть, спустившись по любой из двух лестниц красного мрамора, которые зачастую встречаются в конструкции гранитных набережных Москвы-реки. Дмитрий отпустил таксиста и отправился к парапету набережной. Оттуда всё виднее будет. Но вдруг его внимание привлёк поплавок причала, находящийся именно в этом месте, только по другую сторону реки.
— Ведь это же пристань у Лужников! — ахнул Дмитрий. — Мне, скорее всего, туда и надо. Вот ведь незадача, такси не вовремя отпустил!
Пока он оглядывался в поисках попутной машины, речной трамвайчик, стоявший совсем неподалёку, дал отвальный гудок, вода под ним забурлила и он отчалил, направляясь в сторону Крымского моста. Потом развернулся в обратную сторону прямо посредине Москвы-реки и начал набирать ход в сторону Серебряных прудов, откуда по каналу мимо Северного речного вокзала, попасть можно было в Ладогу или Волгу. Недаром после создания речного канала Москву напыщенно стали величать портом пяти морей.
Дмитрий подошёл к парапету и машинально посмотрел вслед набирающему ход речному трамвайчику. Посмотрел и вдруг чуть не упал на месте. На открытом юте пароходика сидели каких-то двое мальчиков и женщина. На шее женщины вяло развевался красный газовый шарф! Тот самый!
— Наташа! — закричал Дмитрий. — Наташа!..
Никто его уже не мог услышать. Но ведь Дима находился только что совсем рядом, в каких-то двух шагах от той, которая снова уезжает в неизвестность! Что же делать? Что же делать?! Выход какой-то, конечно, был. Только как к нему подобраться? Какой найти ключик?
Бросив взгляд чуть в сторону, Дмитрий увидел недалеко какую-то женщину в длинном чёрном платье, прикрытом сверху такого же цвета плащом. Причём плащ на плечах сверкал двумя золотыми шестиконечными звёздами. Хотя, навряд ли они были золотыми, потому как в наше время безделушки из золота такой величины женщины остерегаются на себе носить просто так. А эта дамочка, к тому же, стояла возле речного парапета безо всякой охраны. Да и машину, доставившую женщину сюда, поблизости не было видно.
Эта незнакомка привлекла внимание Дмитрия не потому, что больше никого на набережной не было. Просто необыкновенная дама вдруг встала в позу Оранты, подняв вверх обе руки ладонями наружу, и уставилась в хвост уходящему на север кораблику. И в это самое мгновение что-то произошло, как будто воздух озарила мгновенная вспышка, оставившая земную атмосферу совсем без воздуха. Казалось, всё пространство вокруг вдруг мгновенно сжалось, превращаясь в скомканную папиросную бумагу! А с корабля донёсся тревожный набатный звук рынды, [78] похожий на пугающий крик настоящего церковного колокола.
Это ощущение было настолько сильным, что в глазах у Дмитрия даже потемнело, будто вместе с пространством кто-то скомкал и воздух. Помутнение быстро кончилось. Кончилось и скомканное окружающее пространство, хотя не так быстро. Но дело было даже не в этом. На кораблике, скользящем, как ни в чём не бывало по речной глади, тоже что-то произошло. И произошло что-то серьёзное, потому как оттуда раздался женский крик, это был голос Наташи! Тот знакомый голос, который Дима не спутал бы ни с каким другим.
Наташа рассеянно смотрела за окна вагона. Очень много она передумала за ночь, проведённую у окна. Соседи по купе спокойно спали. Что поделать, в СВ билетов не было, но в купейном вагоне местечко всё-таки нашли. Хоть что-то. Наташа своими раздумьями старалась не мешать соседям, собственно, и они ей тоже за исключением мужчины, улегшегося на верхней полке.
