— Ты убил его? — Спросил Бернардо.
Олаф посмотрел на него.
— Зачем мне было убивать его?
— Почему бы нет?
Олаф, казалось, задумался об этом на минуту, потом сказал:
— Я не хотел, и никто не платил мне, чтобы я это делал.
Вот так, совершенно в духе Олафа, не то чтобы он не убил священника, поскольку это было бы неправильно, но поскольку его это не занимало в тот момент, и никто не заплатил ему. Даже у Эдуарда в его самом тревожном проявлении не было такой логики.
— Мы разговариваем перед вами слишком неосторожно, — сказал Эдуард. — Почему?
— Может быть, вы просто чувствуете себя непринужденно.
Он покачал головой.
— Вы наложили какое-то долговременное заклинание на комнату или дом.
— Все, что я сделала, это чтобы люди могли говорить свободно, если они желают. Видимо, ваши друзья чувствуют такую необходимость, а вы — нет.
— Я не верю в то, что исповеди хороши для души.
— И я тоже, — сказала она, — но они могут освободить те части вас, что заблокированы, или помочь успокоить ваш ум.
Он покачал головой, потом повернулся ко мне.
— Если ты хочешь, чтобы она сделала что-то с медальоном, делай это. Мы должны идти.
Я выловила вторую цепь из-под жилета и всего остального. Я пыталась носить крест и медальон на одной и той же цепочке, но слишком часто мне нужно было, чтобы крест был на виду, и я устала от людей, спрашивающих, что означает второй символ. На металле была изображена большая многоголовая кошка, если вы смотрели прямо на мягкий металл, можно было разглядеть полосы и символы по его краям. Я пыталась выдать его за медальон святого, но он не выглядел, как что-то банальное.
Я протянула его Фиби. Она взяла его осторожно за цепочку, только двумя пальцами.
— Он очень старый.
Я кивнула.
— Металл настолько мягкий, что гнется от давления, а иногда просто от тепла тела. Она пошла к двери, через которую выходила ее дочь, когда приносила чай. Я ждала, что мы пойдем к алтарю в ее комнате, но она остановилась в небольшой, ярко освещенной кухне. Ее дочери, Кэт, нигде не было видно.
Фиби ответила, как будто я спросила вслух,
— У Кейт сегодня свидание. Я сказала ей, что она может идти, после того, как подаст чай.
— Так она пропустила метафизическое шоу.
— Да, хотя многие одаренные в округе могли почувствовать что-то. Невозможно вызвать такое зло, и такое добро, не привлекая внимания тех, кто чувствует такие вещи.
— Обычно я не привлекаю случайного внимания, — сказала я.
— Но вы не подготовлены к такому. Сегодняшнее шоу привлекло бы и необученных, которые не могут блокировать его, и подготовленных, которые открыты к сигналам тревоги.
Я покачала головой.
— Мы здесь для того, чтобы читать мне лекции или очистить амулет?
— Так нетерпеливы.
— Да, я знаю, мне нужно работать над этим.
Она улыбнулась, потом повернулась к раковине.
— Тогда я не буду тратить больше времени. — Она включила воду и в течение нескольких секунд ждала, когда она пойдет, в то время как ее глаза были закрыты, затем она посмотрела вверх на то, что я не могла ни увидеть, ни почувствовать. Она провела амулет и цепь под проточной водой. Выключила воду, а затем задержала амулет в своих руках и снова закрыла глаза.
— Он очищен, и готов к использованию.
Я взглянула на нее. Она рассмеялась.
— Что, вы ждали, что я положу его на алтарь и мы будем танцевать голыми при луне?
— Я видела, как моя наставница очищает ювелирные украшения, и она использует четыре стихии: землю, воздух, воду, огонь.
— Я думаю, я бы заметила, если бы его можно было очистить, делая то, что вы можете сделать самостоятельно.
— Вы имеете в виду просто смывая плохие вещи?
— Я пропускаю воду в течение нескольких минут, и думаю: все это священная вода. Неужели вы не знаете, что проточная вода является препятствием на пути зла.
— Мне действительно никогда не доводилось проверять, может ли вамп пересечь воду и добраться до меня. Но Гули переходили через поток.
— Возможно, поток, как и крест, нуждается в том, чтобы в него верили.
— Почему вода не работает сама по себе, как камни?
— Почему вода должна быть как камень? — Спросила она.
Это был один из тех раздражающих вопросов, что изредка задавала Марианна. Но я знала эту игру.
— А почему нет?
Она улыбнулась.
— Я понимаю, почему вы так быстро и беспроблемно сработались с Майклом. В вас обоих есть определенное раздражающее свойство.
— Мне тоже так говорили.
Она тщательно вытерла медальон чистым кухонным полотенцем, а затем передала его мне.
— Он не такой, как ваш крест, маршал. Он не блокирует автоматически плохие вещи в безвыходном положении. Это нейтральный объект; вы понимаете, что это значит?
Я позволила медальону и цепочке нырнуть в мою ладонь.
— Это означает, что он — не добро или зло, он больше похож на ружье. Как оно будет использовано, зависит от того, кто жмет на курок.
— Аналогия подходит, но я никогда не видела ничего подобного. Вы не знаете меня, но я нечасто говорю такое.
Я посмотрела на тусклый блеск металла в моей руке.
— Мне сказали, он защитит меня от Марми Нуар.
— Разве они больше ничего не сказали вам о нем?
Я подумала, и вынуждена была отрицательно покачать головой.
— Возможно, они знали, но я думаю, что помимо того, что он охраняет вас от Матери Тьмы, он может притягивать какие-то вещи к вам.
— Какого рода вещи? — Спросила я.
— В его энергии есть что-то очень животное, почти шаманское, но и это не совсем так.
Я хотела спросить, притягивает ли он ко мне тигров? Является ли медальон причиной, по которой меня притягивает к ним? Не дадут ли ей мои вопросы слишком много информации?
— Почему вы спрашивали, насколько хорошим колдуном был Рэнди?
Я чувствовала принуждение просто сказать ей. Она была права, я хотела сказать ей, чувствовала, что мы должны заручиться некоторой помощью со стороны одаренных местных, но это был не мой долг. Эдуард был старшим по этому вопросу, и я доверяла его опыту. Что я могла сказать?
— Плохие парни, или нечто плохое, пришло не для того, чтобы нанести убийственный удар. Их первые удары были нанесены только для того, чтобы не дать ему говорить. Он был в полном вооружении, хорошо обученным, парень из специальных команд. Это достаточно опасно для того, чтобы просто убить, но тот, кто наносил удары, видел в его способности говорить большую опасность, чем в оружии.
— Вы спрашивали меня о заклинании, но я не могла придумать ничего, что заставило бы Рэнди говорить вслух. Вы видели Майкла и то, что он сделал. Его вмешательство было беззвучным.
— Да, но для произнесения такого рода призыва, требовалась концентрация, не правда ли? Мог Рэнди вызвать такую энергию в центре перестрелки?
Она, казалось, задумалась над этим.
— Я не знаю. Я никогда не пыталась сделать такое в середине боя. У нас есть другие братья и сестры, солдаты. Я могу написать им и спросить.
— Просто спросите, пробовали ли они заниматься магией в центре перестрелки. Никаких подробностей.
— Я даю вам свое слово.
Не сказала ли я слишком много? Вроде бы нет.
— Предположим, что ваши люди скажут вам, что не могут творить магию, тихо и нормально, в ходе боевых действий. Что такое могло восстать против вооруженного подразделения, подразделения спецназа, что Рэнди Шерман мог решить, что слова, заклинания, будут более эффективны, чем серебряные пули?
— Вы уверены, что это были серебряные пули?
— Это стандартная процедура: у тактических единиц, таких как подразделения спецназа, есть посеребренные боеприпасы, которые они все время обязаны носить с собой, на случай если один из плохих парней окажется вампиром или оборотнем. Они прикрывали охотника на вампиров, так что у них обязательно должны были быть серебряные боеприпасы.
— Но вы не проверяли, — сказала она.
Я кивнула.
— Я проверю, но я видела работу этих ребят, и они не сделали бы такой большой ошибки.
Она кивнула.
— Рэнди, безусловно, не сделал бы такой ошибки.
— Вы не ответили на мой вопрос, Фиби.
— Я думала, — сказала она. Она нахмурилась, поджимая немного губы. Похоже, старая нервная привычка, которую она почти потеряла. Я задумалась, не было ли это ее языком жестов. Означало ли это, что она лгала, или нервничала больше, чем следовало? Могла ли она иметь какое-то отношение к тому, что произошло? Ну, да, ага, но она не считала себя правой. Но тогда, сколько было от ее магии и самого дома со всеми его заклинаниями, в моей реакции на нее? Дерьмо, я бы предпочла не думать об этом, или подумать об этом раньше. То, что я не подумала раньше, означало, что меня снова запутали. Дерьмо.
— Что-то демоническое, какие-то злые духи, вроде вашей Матери Тьмы. — Она нахмурилась.
