— О чем ты, Дел?
— Этот Лофтис тот ещё фрукт! Как тебе нравится парень, который засадил своей жене в задницу шприц и впрыснул ей пятьдесят кубиков амитала? Или это был скополамин… Забыл точно. Но в любом случае, какой-то сильный яд.
— Не может быть!
— Точно говорю. Он думал, что жена ему рога наставляет, вот и ломанул аптеку, спер бутылку этой гадости и всадил своей телке в зад десятикратную смертельную дозу. Он-то считал, что так сумеет выбить из неё признание, даже если она откинет копыта.
— Странно, что не откинула. И что же произошло?
— Она думала, что это просто инъекция, вроде той, что он ей регулярно делал в течение двух лет. Но когда её охватила сонливость, а он начал забрасывать её вопросами, бабенка поняла, что дело плохо и вызвала врача.
— И сколько ему дали?
— Вот тот-то и оно, Пит! Он не просидел ни дня за решеткой. Жена настояла на быстром разводе во Флориде. А когда аптекарь понял, что Лофтис украл только бутылочку сыворотки, ему так стало жалко парня, что он снял обвинения.
— Что-нибудь еще, Дел?
— Нет. Если бы не та история со взломом аптеки и не попытка убить жену, Лофтис мог бы баллотироваться в мэры. Безупречная анкета.
— И когда все это произошло?
— Три или четыре года назад. Я тогда работал на участке, в паре с Олли Уивером.
— Дел, раз ты с ним знаком, попроси его отлучиться на минутку.
— Ну если надо… А то жаль, ей-богу, ломать ему кайф.
Через несколько минут смазливый парень в очках с золотой оправой вышел из бальзамички, неуверенно огляделся по сторонам и шагнул ко мне.
— Я Уилбер Лофтис, — произнес он тонким нервным голосом. — А вы мистер Селби?
Я кивнул.
— Извините, что оторвал вас от занятий.
— Ничего страшного. У нас сегодня повторение пройденного. По какому делу я вам понадобился?
— Мне известно, что у вас есть приятель Фред.
— Фред? У меня по крайней мере есть два, а то и три приятеля по имени Фред, мистер Селби. Какой именно?
— Вот это я и хотел бы услышать от вас. Высокий худой мужчина с голубыми глазами и светлыми волосами. Так который?
— Ах, этот…
— Как его фамилия?
— Извините, мистер Селби, но я не знаю. Он мне не говорил.
— Уверены?
— Да, я с ним как-то пил пиво в баре — вот и все.
— Только однажды? И больше вы его не видели?
— Именно так. Дело было с неделю назад, кажется. А что? Почему вы спрашиваете?
— А где вы с Фредом пили пиво, Лофтис?
— В небольшом салуне в Гринвич-Виллидж. "Голосистая Энни".
Я показал ему фото Нэнси Эллис.
— Вам знакома эта девушка?
Он кивнул.
— Она сидела рядом с Фредом. У "Голосистой Энни".
— После того вечера вы её видели?
— Нет. Послушайте, Селби, я не совершил никакого преступления. Я с ним только выпил пару пива. Мы потрепались немного — и все.
Я положил фотографию обратно в карман.
— А о чем вы беседовали?
— Господи… Ну о чем… Девочки, бейсбол, о чем можно говорить с парнем в баре… Просто сотрясали воздух, базарили о том о сем понемножку.
— А вы не обсуждали с ним эту девушку?
— Нет. Когда она появилась в салуне, Фред словно забыл о моем существовании. И мне стало как-то не по себе.
— Не по себе? Отчего же?
— Потому что девушка пришла в бар с кавалером. И Фред стал настолько откровенно к ней клеиться, что я подумал: быть скандалу. — Он улыбнулся. А я не люблю скандалы, драки…
— У нас есть информация, что девушка ушла из бара вместе с Фредом. Это так?
— Да, правильно.
— Не знаете, куда они пошли?
— Мне кажется, к кому-то на вечеринку. Во всяком случае, он обмолвился об этом.
— Как это понять?
— Он ей очень активно лапшу на уши вешал. Я и половины не слышал из того, что он ей там нашептывал, но могу сказать, что он из кожи вон лез, лишь бы отбить её от кавалера. Слышали бы вы, как он ей заливал насчет того, что туда придет целая компания кинозвезд. Никогда не слышал такой туфты…
— И где же должна была состояться эта вечеринка?
— У него. В отеле.
— Не помните — в каком?
— Он не сказал. Но чуть раньше, до того её прихода, он жаловался мне, какая жуткая дыра "Норвуд". Он, правда, не сказал, что живет там, но… Так он выразился.
— Мистер Лофтис! — из зала бальзамирования показался пожилой инструктор в серой куртке — он многозначительно прокашлялся, потом, нахмурившись, посмотрел на часы и скрылся за дверью.
— Старый козел требует, чтобы я вернулся, — пояснил Лофтис тихо. Если бы вы вызвали кого-то другого, он бы и не почесался.
— Да мы уже и закончили. Спасибо, мистер Лофтис. Вы мне очень помогли.
— Ну и хорошо. Всегда к вашим услугам.
— Эй, осторожно! — раздался крик за моей спиной. Я обернулся и в ту же секунду прижался к кафельной стене, давая дорогу служащему морга, который вез на каталке накрытый простыней труп мужчины.
Даже при том, что верхняя часть черепа была спилена, я сразу узнал черную шевелюру над большим лбом с залысинами и тяжелые густые брови.
Когда я видел эти брови и эти залысины в последний раз, труп Эрнеста Грира ещё не остыл.
Отель "Норвуд" — "специальные расценки для постоянных клиентов, водопровод в каждом номере" — представлял собой четырехэтажную кирпичную развалюху с облезлыми дверными косяками и втоптанными ковровыми дорожками: типичная для Гринвич-Виллидж мекка для мелкого жулья, шулеров, перекупщиков и прочих ловчил, ныне довольствующихся сорока центами прибыли с каждого доллара.
Пожилой одутловатый портье выглядел так, словно его взяли на это место прямо с улицы сегодня утром.
— Фред? — переспросил он, промокая жировой валик на шее замусоленным носовым платком. — Что, просто Фред? Вы и фамилии его не знаете?
— Кончай тянуть резину, — оборвал я, ввернув ему под нос свое удостоверение. — Высокий худой парень с голубыми глазами.
— А, это другое дело, — пробурчал портье. — Сразу бы сказал, что ты из полиции. Фред в триста двенадцатом.
— Как его полное имя?
— Фред Шарма. Зарегистрирован как Томас Шерман, из Чикаго.
— Ну вот, так-то лучше. Премного благодарен.
Портье расстегнул ворот рубашки и провел платком по кадыку.
— Всегда рад услужить.
Я вошел в телефонную будку, примостившуюся между сигаретным и кондитерским автоматами, позвонил в Бюро криминальной информации и попросил Гарри Уилсона.
— Это опять ты? — удивился Гарри. — Ну что на этот раз?
— Ты слышал когда-нибудь о Фреде Шарма, Гарри? Он же Томас Шерман. Он же… хрен его знает кто.
— Конечно. Кто ж его не знает!
— Я к примеру. Просвети меня.
— Сей момент. Ну, прежде всего, он то в Чикаго, то у нас. Во-вторых, он живет на счет своих баб. В-третьих, он живет исключительно ради баб. Он тянет с одних и отдает другим. Одной рукой берет, другой отдает.
— Как это понимать, Гарри? Он сутенер?
— Нет. Как всем известно, Фредди из тех мужиков, которым баба готова сама заплатить, чтобы лечь с ним в койку.
— Что у него в досье?
— Семь или восемь арестов. И все из-за девок. Все до единого.
— Сколько отсидок?
— Ни одной.
— Странно, что после такого количества арестов он ни разу не отправился за решетку. И как же ему удавалось выходить сухим из воды?
— Ну, Пит, ты же знаешь как оно бывает с жертвами сексуальной агрессии. Сказать полицейскому, что вот этот хмырь лапает тебя в метро одно дело, а повторить то же самое в переполненном зале суда при репортерах — это совсем другое. Да в девяти случаях из десяти девица заберет заявление и постарается поскорее забыть о случившемся.
— Так значит это специальность Шарма — лазить женщинам под юбки?
— Да, либо же он просто именно на этой шалости засыпался. Пару раз его арестовывали за то, что он в темном кинозале шарил по карманам соседей. Этот парень уникальный случай феминомании — я бы так назвал его недуг. Ну возьми его последний привод. Знаешь, за что его взяли? Он присобачил маленькое зеркальце к ботинку, чтобы в автобусе заглядывать женщинам под юбки.
— Гарри, я собираюсь его сейчас навестить в отеле. У тебя ещё что-нибудь есть на него?
— Нет. Но послушай моего совета, Пит. Если ты идешь к нему с подружкой, лучше спрячь её где-нибудь в котельной.
Я поблагодарил Гарри за заботу о моих подружках и, миновав потеющего портье, поднялся по замызганной лестнице на третий этаж.
Подойдя к 312-ому номеру, я остановился и прислушался. Из-за тонкой двери доносился храп. Судя по тембру, храпел мужчина. Я постучал, подождал секунд двадцать и снова постучал. Храп не прекратился. Тогда я постучал в третий раз — так громко, что мой стук мог бы разбудить постояльцев этажом ниже и выше. Но на храпящего это не произвело никакого впечатления.
