— Это не вопрос, Эллери. По-моему, вы ведете бой с тенью. Старик с хроническим сердечным заболеванием умирает от него; нищий, внезапно получивший пять тысяч долларов, убит при попытке ограбления человеком, не знавшим, что он отдал деньги на хранение адвокату; вор вламывается в дом и гибнет в потасовке, пытаясь завладеть оружием; нервный и переутомленный доктор, отправившийся ночью по вызову, врезается в стену. Каждый случай имеет естественное объяснение. Почему нужно связывать их друг с другом только из-за соответствия дурацкой считалке?
— Именно по этой причине, — отозвался Эллери. — Потому что они ей соответствуют. Да, это глупо, но как вы это объясните? — Не получив ответа, он продолжал: — Мой вырождающийся ум ест сам себя. Такие проблемы доводят меня до исступления — я не могу забыть о них, даже если бы хотел. Особенно когда еще не все кончено.
— Что не кончено?
— Смерти.
— О, ради бога!..
— Погоди, Кен, — остановила его Рима.
— Додд сбил меня с толку. Есть еще один человек, связанный с Мак-Кэби, Хартом, Эндерсоном и Жакаром. А также с самим Доддом.
— Кто же это? — осведомился Кен.
— Отис Холдерфилд. Это он составил для Мак-Кэби завещание. Это Холдерфилд, став поверенным Додда, предложил написать и составил письмо Харту за подписью Додда, которое явилось причиной самоубийства Харта. Это Холдерфилд по просьбе Эндерсона взял у него деньги на хранение. Это Холдерфилд передал запечатанный конверт Эндерсона Нику Жакару. И это Холдерфилд, будучи адвокатом Додда, составил для него завещание.
— Вы имеете в виду, что этот маленький лоснящийся субъект стоит за всеми событиями?
— Нет, потому что — только не бейте меня, Кен! — есть причина считать, что Холдерфилд должен стать следующей жертвой.
— Опять!
Эллери негромко продекламировал:
— «Богач, бедняк, нищий, вор, доктор, адвокат…» — Он развел руками. — Адвокат — следующий в считалке, а Холдерфилд — единственный адвокат, связанный со всем, что произошло до сих пор.
Они молчали, пока в дверях не послышался голос:
— Извините.
Это был Гарри Тойфел.
— Я бы хотел поговорить с вами, доктор Уиншип.
— О чем, Гарри?
— Эту работу дал мне доктор Додд. Может быть, сейчас не время, но мне бы хотелось знать свое положение.
— О! — Кен выглядел смущенным. — Фактически, я тоже хотел с вами поговорить. Мне придется взять на себя расходы по содержанию дома, а на это уйдет немало… Возможно, Гарри, вам бы лучше сразу начать подыскивать себе другую работу.
Гарри Тойфел не казался удивленным. Словно рассчитывая на худшее, он молча повернулся и зашагал по коридору.
— Подождите, мистер Тойфел! — крикнула ему вслед Рима и негромко заговорила с Кеном: — Дорогой, я знаю, что нужно ограничить расходы, к тому же я сама никогда не любила этого человека… но не могли бы мы оставить его на некоторое время? Ведь ему сейчас нелегко.
— Дело не в расходах, — покраснев, ответил Кен. — Этот тип — настоящий Иона![91]
— Значит, вы тоже это заметили, — пробормотал Эллери.
— Я же не слепой! Тойфел работал у Мак-Кэби, и Мак-Кэби умер. Он перешел к Харту, и Харт покончил с собой. У него было двое друзей, Том Эндерсон и Ник Жакар — где они теперь? А как только он стал работать у доктора Додда, док погиб. Черт возьми, малышка, мы ведь начинаем новую жизнь! Можешь считать меня суеверным…
— Нет-нет, дорогой, я так не думаю… Но, Кен, ты не возражаешь, если я что-нибудь для него сделаю?
— Да я сам этим займусь! Просто не хочу, чтобы он торчал поблизости… Тойфел!
Садовник появился вновь.
— Гарри, я понимаю, что все это неожиданно. Я готов платить вам жалованье, пока вы не найдете новую работу.
— А до тех пор вы можете жить в моей хижине на болотах, мистер Тойфел, — добавила Рима. — Там остались консервы, и я посадила овощи…
Но Тойфел покачал головой и изобразил улыбку, раздвинув крокодильи челюсти.
— Том хорошо воспитал тебя, Рима. По-христиански. Но всегда лучше давать, чем брать. Дающий обретает, а берущий теряет. Эту премудрость вы не найдете в медицинских книгах. Я уйду отсюда до ночи.
Он вышел, даже не взглянув на Кена, — это был единственный признак того, что его философская кожа слегка оцарапана.
* * *
После полудня Эллери принял в своем офисе совсем другой Отис Холдерфилд. Адвокат пребывал в отличном расположении духа. Один из братьев Уолдо — Эллери не мог определить, который именно, — выбежал с ворохом образцов тканей; секретарша по-прежнему бросалась в глаза; ноги маленького юриста в новых модных туфлях были задраны выше головы в позе набоба, наслаждающегося комфортом.
— Садитесь, мистер Квин! Рад вас видеть. Надеюсь, вы на меня не в претензии, что я свалял такого дурака сегодня утром. Адвокат не должен давать волю эмоциям — для него это верная гибель, ха-ха! Когда я вернулся сюда и все обдумал, то все показалось не таким уж скверным. Да, сэр. Конечно, потерять такого состоятельного клиента, как доктор Додд, тяжелый удар, но мы как-нибудь справимся. Ну, что у вас на уме?
— Вы.
— Я? — Холдерфилд казался удивленным. — Что вы имеете в виду?
— Холдерфилд, вы застраховали вашу жизнь?
Адвокат вынул сигару изо рта:
— Что за шутки?
— Предположим, у меня есть основания считать, что вы должны умереть.
Холдерфилд уставился на него, затем уселся на вращающийся стул, заскрипевший под ним.
— Как и вы.
— Да, но я надеюсь умереть в положенный срок.
— Вы хотите сказать, что я умру раньше положенного срока? — улыбнулся маленький человечек.
— Это может произойти со дня на день.
— Что это — прелюдия к вымогательству? — осведомился Холдерфилд. — Кто… я хотел сказать, кому я должен заплатить и за что?
— Я не обижаюсь на это предположение, — мрачно произнес Эллери. — Но я не мог бы спать спокойно, если бы не предупредил вас. В жизни бывают такие критические моменты, — продолжал он, глядя в окно на Вашингтон-стрит, — когда все идет вкривь и вкось и ничто не имеет смысла, кроме самых простых слов. Впрочем, полагаю, что вы ничего не понимаете в моей болтовне.
— Безусловно, — усмехнулся адвокат. Но взгляд его был настороженным.
— Поэтому я расскажу вам мою любимую сказку. Жил да был скупой старик по имени Мак-Кэби. — И Эллери поведал историю пяти человек, чьи смерти следовали друг за другом в соответствии со считалкой. — «Доктор, адвокат…»
Эллери отвернулся от окна. Отис Холдерфилд хохотал, запрокинув голову и хлопая руками по бедрам.
— Вы находите это забавным, Холдерфилд?
— Да я в жизни не слышал ничего более забавного!
Внезапно Эллери пришло в голову, что адвокат что-то знает, и именно это заставляет его смеяться. «Он прикрывается, потому что я куда-то его ударил, — подумал Эллери. — Если бы я только знал куда!»
— Конечно, вы меня дурачите, — сказал Холдерфилд, вытирая глаза.
— Вовсе нет.
— Вы говорите серьезно?
— Да.
— Послушайте, мистер Квин. Я — человек, абсолютно лишенный воображения. — Холдерфилд взмахнул сигарой. — Не поймите меня превратно. Я благодарен вам за предупреждение. Но когда я представляю себя просящим защиты у шефа Дейкина только потому, что… ха-ха!
— Сомневаюсь, что он смог бы предоставить вам эту защиту. — Эллери взял шляпу.
— Подождите минутку, мистер Квин… — Зазвонил телефон. — Кто это, Флосс?.. Что? Ладно, соединяйте… Алло… Да… О!.. Ну, вероятно, я смог бы… Нет-нет, с моей стороны это чистый эгоизм. Погодите, пока не узнаете условия, ха-ха! Что?.. Но я же не один из ваших райтсвиллских миллионеров! Скажем, восемьдесят пять в месяц плюс содержание. Это самое большее, что я могу… Вы знаете, где это?.. О'кей, увидимся вечером. — Холдерфилд положил трубку. — Вижу, вы носите траурную повязку, мистер Квин. А у меня как раз удачный день. Постойте, я вас провожу…
— Удачный день? — переспросил Эллери.
— Я приобрел домик с участком на Аппер-Керлинг, поэтому подумывал о садовнике, и только что нанял самого лучшего в округе. Премного вам обязан, мистер Квин. Непременно упомяну вас в моем завещании, ха-ха!
Итак, Гарри Тойфел нашел нового хозяина.
Ожидая Базза Конгресса и лифт, Эллери чувствовал, как у него по спине бегает ледяная мышка. Это было нелепо, но он ничего не мог с собой поделать.
Рима и Кен поженились после приемных часов Кена, в гостиной Берли Пендлтона, с Эллери и сияющей миссис Пендлтон в качестве свидетелей.
— Хороший признак, — усмехнулся Кен, когда они возвращались к его автомобилю. — Берли использует свою жену как свидетеля только в тех редких случаях, когда она трезвая. Так что у нас отличный старт, миссис Уиншип.
— Благослови Боже их обоих и всех остальных! — Рима висела на руке мужа, словно опасаясь, что он исчезнет.
